Тьма века сего (СИ) - Попова Надежда Александровна "QwRtSgFz" (читаемые книги читать онлайн бесплатно TXT) 📗
Представители Конгрегации могли бы сколь угодно жестко заявлять, что чудо неподдельно и о том ей известно от людей, заслуживающих всяческого доверия, однако в Конгрегации хорошо знали, что — primo: истина может выглядеть ложью в глазах, не видевших ничего, кроме лжи; что — secundo: ересь подчас питается ложью призванных хранить истину, а также — tertio: в Конгрегации намного, намного лучше, чем где-либо еще, знали о нравах прелатов. Однако никто из тех, кто с охотой сообщал Конгрегации о всяческих нечестиях (а людей, что поступали так уже не за плату, но из искреннего желания, было всё больше), не упоминал ничего стоящего о делах в Хафельбергском епископстве. Служители же местного отделения хоть и слышали то же, что и все остальные, но испытывали затруднение расследовать все обстоятельно, ибо и без того имели несколько неотложных дел и мало того, все время были на виду.
Тогда-то с особой инспекцией в Хафельсберг и был направлен человек извне — отец Эберхард Кёльпин, один из тех выпускников академии Святого Макария, кому не была наложена Печать и который определен был не к занятиям следователя, но к пастырскому служению.
Отец Эберхард прибыл в епископство с группой паломников, что в изобилии туда стремились, и не торопясь направился в Вильснак, где некоторое время внимательно наблюдал за происходящим, не пытаясь никого нарочно ни о чем расспрашивать. При нем произошел один случай, когда некий рыцарь, несколько лет как ослепший после сильного удара, но находившийся здесь с явной неохотой и только лишь по причине нежелания огорчать своих благочестивых родичей, что привезли его в Вильснак, действительно прозрел и затем долго и горячо молился, прося Небеса простить ему недостойное неверие. Также отец Эберхард был вполне уверен и в нескольких других, не менее очевидных, пусть и не таких впечатляющих исцелениях.
Но заметил он и странное — примечая каждого, кто был болен или увечен, он заподозрил, что уже в который раз узнает двоих, мужчину средних лет и женщину помоложе. Они по-разному одевались, имели разный цвет волос и выглядели то средней руки торговцем с женой, то ремесленником и крестьянкой порознь, а однажды отец Эберхард с изумлением опознал знакомые лица в старом хромом францисканце и благородной даме, которая не вставала с носилок. И всякий раз эти двое перед тем, как более не появляться в очередном обличье, громогласно хвалили Господа, вильснакских мучеников и святые реликвии за мнимое исцеление, а после того — настоятель и некие монахи в толпе велеречиво призывали паломников жертвовать свои богатства, ничтожные или великие, не скупясь ни на талер, ни на грош, и паломники жертвовали в изрядном изобилии.
Тогда произошла еще одна встреча, оказавшаяся знаменательной. В Вильснак прибыли три магистра из Пражского университета, одного из которых, самого молодого, звали отцом Яном. Богемцев в Вильснаке было много, но эти выделялись особенно — они держались особняком, подчеркнуто сторонясь толпы и не делая исключения даже для своих соотечественников, всегда односложно давая понять, что не заинтересованы сейчас поддержать беседу ни профанического свойства, ни просвещенную, и имели вид всегда озабоченный и притом немного надменный, хотя и перемежаемый некоторой снисходительностью.
Тут же случился и небольшой скандал, когда настоятель показывал народу сделанную из серебра руку в натуральную величину и громко рассказывал о том, как пожертвовавший церкви эту руку, копию своей собственной, что была парализована, стал здоров — какой-то богемец в потрепанной, некогда приличной одежде пытался протиснуться сквозь толпу и притом кричал на ломаном немецком, что все это ложь, он и есть тот, кто потратил последние средства на драгоценную безделку, но вот его рука, и она по-прежнему не подвижнее полена. Добраться до настоятеля богемцу не удалось, в толпе раздались возгласы — «врун! неверующий!», смутьяна сначала плотным полукольцом обхватили монахи, аккуратно отталкивая назад, а там, ближе к дверям, его подхватили стражники и выволокли прочь.
Пока настоятель призывал толпу и, попутно, Господа, не гневаться на несчастного, который, очевидно, просто потерял терпение и поддался греху отчаяния, отец Эберхард, призвав на помощь свои не слишком обширные познания в богемском наречии, которое он успел хорошенько подзабыть после обучения, внимательно прислушался к короткому, но очень эмоциональному разговору трех пражских магистров, что состоялся у них тут же, перед тем как они развернулись и быстро покинули церковь: «…я так и знал, что это мошенничество…чего еще ждать от немецких чудес?…они и на своей земле так же жадны, как и там, где их не звали…о, архиепископ будет доволен!…нет, его жаль, но надо просто уходить, могут заподозрить…они еще ответят».
И они ответили. Два месяца длились аресты, еще полгода — следствие и процесс, на котором отец Эберхард был тайным свидетелем, чье имя и положение не разглашались. Участниками в сговоре были дюжина священников, включая настоятеля церкви Чудесной Крови и Блаженных Мучеников, несколько десятков пройдох и ловкачей, что разыгрывали исцелившихся и попутно не гнушались воровством у паломников, бандиты, которые нанимались специально для того, чтобы, напугав как следует своих жертв, отпускать их, дабы последние уверялись в сверхъестественном вмешательстве, но главное — цепочка вела к епископу фон Рору, который оказался инициатором и главным выгодоприобретателем кощунственного предприятия.
Отто фон Рор был обвинен, помимо прочего, в экстраординарном богохульстве и надругательстве над божественным чудом, признан полностью виновным по всем пунктам и привезен для сожжения с предварительным усыплением в то же место, где тринадцать лет тому назад четвертовали и сожгли немыслимое чудовище в человеческом облике, раубриттера фон Бюлова вместе с его нечестивыми братьями, для поимки которого объединенному войску наемников Ханзы и людей Императора пришлось провести настоящую маленькую войну…
Еще через полгода отец Эберхард получил новое поручение, на этот раз иного свойства. Те трое магистров, встреченные им в Вильснаке, были тогда посланниками архиепископа Пражского, Збынека Зайица, что сменил достойного Иоанна фон Йенштейна, при котором Прагу потрясло ужасающее появление Дикой Охоты.
Архиепископ Збынек не был сведущ в богословии, и даже те, кто не был его недругами, признавали, что с обязанностями члена королевского совета Збынек фон Хазенбург справлялся не в пример лучше, например — возглавив войско, что послано было Императором Рудольфом на помощь Фридриху Хоэнцоллерну, усмирявшему бунтующую знать Бранденбурга, притом архиепископ Збынек был еще и убежденным патриотом Богемии, ставя интересы природных богемцев (неважно, настоящие или надуманные), выше остального, о чем по долгу положения полагалось бы ему иметь заботу. Не упускал архиепископ случая подчеркнуть в глазах Императора недостатки того, что делалось немцем и всячески возвысить достоинства того, что совершалось богемцем, потому и отправил тогда свою комиссию в Вильснак, включив в нее отца Яна Гуса, хорошо известного не только своим непримиримым отношением к злоупотреблениям, повсеместно совершавшимся прелатами и клиром при попустительстве, а иногда и прямом поощрении из Рима, но и нелюбовью к баварцам, саксонцам, швабам и прочим чужакам немецкого языка, а также своеобразными взглядами на таинство пресуществления.
Несколько месяцев, по возвращении комиссии с докладом, читалась по приказу архиепископа во многих приходах Богемии проповедь, в которой призывалось прекратить бесполезные и нимало не душеполезные паломничества в Вильснак, пока не пришло в Прагу известие о том, что инквизиторы Конгрегации арестовали нечестивцев, подделывавших Господни чудеса, а Великий Инквизитор Империи отец Бруно Хоффмайер нарочным посланием оповещает всех архиепископов и епископов, каноников и аббатов, священников и монахов, а также мирян всех званий, сословий и состояния, что вместе с тем — чудеса в Вильснаке несомненны и имели место быть точно так же, как и иные чудеса, памятные на этом веку жителям Праги и Бамберга, а Господь не бывает поругаем ложью кощунников и мздоимцев.
