Радужная Нить - Уэно Асия (читать книги .txt) 📗
Но влиятельная госпожа поступила по-своему. Если до знакомства с ней рассказ рыбачки можно было считать частичным вымыслом и досужими сплетнями, то взглянув на О-Таю, я понял: всё правда! Кроме мужской одежды. На вид женщине было около тридцати пяти — время, когда красота пылает, как листья осеннего клёна. Не случайно ли и наряд для встречи она избрала такого же оттенка, слегка приглушив его белоснежной накидкой хосонага? Знак скорби или какая-то местная мода? Я приветствовал правительницу учтиво, без лишних слов, опасаясь показаться назойливым. Торговец рассыпался в любезностях, но женщина вела себя сдержанно, выслушивая лесть без тени улыбки, и тот вскоре умолк.
Тогда она, задав пару вопросов о семейном благополучии и преуспевании в делах, не торопясь, но и не оттягивая тетиву времени, выпроводила старого знакомца, предложив мне прогуляться в сад. Мой бывший наряд после внимательного осмотра передали прислужнице, которая куда-то его унесла, оставив нас наедине.
О наместнике даже речи не шло. О-Таю была полноправной хозяйкой острова и, похоже, стремилась это подчеркнуть. Может, решающий голос принадлежит слабому полу гораздо чаще, чем кажется? Так или иначе, а действует он всё равно руками мужчин. Неприметные тени за нашими широкими спинами.
По винтовой лестнице я следовал за краем одежд, взбегающим вверх подобно языку пламени. Примечательно: ни в украшении зала, ни в арке ворот не прослеживались птичьи мотивы. Зато по сторонам от входа восседали две кошки из красного гранита, напоминавшие выражением остроухих мордочек одного из обитателей Долины Снов. Бдительные и неподкупные стражи… или советники?
Сад был разбит на вершине горы, пустоты в недрах которой наместники Хикко приспособили для жизни. Об этом стоит поведать подробнее. Утром, когда лодка зашла в тёмный проход между высоких утёсов, издали казавшийся гротом, Коюки от неожиданности вцепилась в мой рукав с одной стороны, а Фуурин — с другой. К счастью, носовой фонарь уже горел — глава торговцев неоднократно гостил в цитадели, и его люди знали дорогу. Стража успешно опознала верительную грамоту на выходе из туннеля, показавшемся мне бесконечно длинным, и не напрасно. Он пронизывал остров насквозь, выводя в тихую лагуну, обрамлённую высокими скалами. С открытым морем она соединялась узким проливом, вода в котором была молочной от пены. Даже самый безрассудный пловец не отважился бы проникнуть сюда таким образом. А в заливе искрилась мелкая рябь, лишь иногда крохотные волны поглаживали каменные ступени, что подходили к самому берегу…
Прежде мне не доводилось видеть, чтобы в постройках использовалось столько гранита и базальта. Даже в Зимней Резиденции, в четырёх днях пути от огнедышащей горы Мита, предпочитают дерево. Цитадель же местного правителя проникала в самое нутро горы, и это чувствовалось на каждом шагу. Разумеется, полы и стены приёмных покоев были отделаны деревом — белым, с Гингати. В окна, из которых можно было полюбоваться на лагуну, врывался тёплый морской бриз. Но, несмотря на дневное время, жаровня подмигивала углями. А коридор и лестница, которой мы поднимались, оказались вырублены прямо в скале. Масляные светильники бросали отблески на гладкие чёрные стены, даруя свет, но не тепло. Зимой тут, наверно, кости ломит от холода…
Зато сад пришёлся мне по душе. На самой вершине под прикрытием каменных зубцов таилась небольшая площадка, и время, ветер — а может быть, и люди — нанесли сюда тонкий слой почвы. Здесь даже росли несколько сосенок, с более длинной и ароматной хвоей, чем наши родные. И цветы. Но не томные красавицы-камелии, которые так любит моя сестра. Колокольчики благороднейших оттенков, белый клевер и "трава небесных грёз" с бахромчатыми пронзительно-синими лепестками. Растительность горной выси.
— Как здесь красиво, — вздохнул я. О-Таю указала мне на широкий валун, то ли издавна здесь лежащий, то ли поднятый наверх. Напоминал он тот самый, с Хорая.
— Это место священно, — просто сказала она, усаживаясь напротив меня, на камне поменьше. — Когда там, внизу, делается душно, я прихожу сюда. Оно снимает любую тяжесть.
— И с плеч, и с сердца, — я кивнул, на мгновение прикрыв глаза. Юмеми наверняка примостился бы здесь вздремнуть…
— Зачем вы прибыли, господин Хитэёми? — неожиданно спросила женщина, и я вздрогнул — столь разительно изменился её голос. — Сын Пламени приказал следить за мной?
— Ну что вы, О-Таю-сама, — заверил я, — меня отправляли, во-первых, не сюда. А, во-вторых, с иной целью. Но раз обстоятельства так сложились, надо бы взять в толк, каковы дела здесь, на юге.
— А что, кого-то в Столицах волнуют наши беды? — поджав тонкие губы, осведомилась правительница. — Говорят, вы ещё не побывали на Гингати?
— Нет. Я прибыл прямиком с Хикко. У северян свои заботы. Скажите, что вас тревожит? Император должен об этом знать, чтобы оказать помощь. Беды подданных — горе Империи!
Не будем уточнять, о каком из императоров речь. К тому же, всё так смутно…
— Я бы поверила, — холодно ответила моя собеседница, — если бы несколько поколений наместников в своих записях не сетовали на одиночество перед ветрами перемен. На моём веку вы — первый придворный, почтивший вниманием наш бесплодный остров. Кстати, где ваша именная печать? Или мандат Сына Пламени?
Я развёл руками. Странно бы выглядел мандат, в котором сказано, что такой-то и такой-то отправляется невесть, куда и неизвестно, за чем. Дядюшка ограничился устным повелением. А печать… где она теперь? Исчезла вместе с зачарованным селением. О таком не расскажешь.
— Вы странный человек, — нахмурилась правительница. — Могли бы и солгать что-нибудь убедительное, разве нет? Кто сейчас верит на слово?
— Не хочется вам лгать, — пожал плечами я. — А правде поверит лишь тот, в чьей жизни случались вещи, выходящие за пределы человеческого разумения. Понимаете, госпожа О-Таю?
— Лучше многих, — она наклонила голову, с любопытством разглядывая меня. — Я прошла Храм-под-Горой — и вернулась.
— Это какой-то обычай? — не утерпел я.
— Когда наместник берёт в дом жену, — пояснила та, — новобрачная имеет право совершить паломничество к Алтарю Хикко. Кто-то отказывается, предпочитая скромное положение матери будущего наследника — и то, если повезёт. Кто-то исчезает бесследно. А кто-то получает благословление в потомстве или красоту, которая вянет медленнее, чем свойственно людям.
— А ведь вы, госпожа, хотели большего, — догадался я. — И получили это!
— Заплатив должную цену, — отрезала она. — Речь не обо мне. Я спрашивала, чем вы докажете свою принадлежность к правящему роду?
Круг замкнулся.
— Неужели вы привели меня в столь дивное место, чтобы выслушивать доказательства — возможно, лживые? Этот садик… здесь хорошо размышлять, или вести мирную беседу.
— Я могу избрать место, более подходящее для допроса.
— Конечно, — вздохнул я. — Но не случайно же мы сидим именно здесь? Один мой друг утверждает, что случайностей не бывает. Госпожа, какие вести получали вы последним торговым кораблём? Возможно, я смогу дополнить их более новыми. Известно ли вам, что правитель потерял двух сыновей, старшего и среднего, и теперь наследником следует считать младшего, принца Коори?
А кончину самого старика лучше утаить. Ки-рину, разумеется, виднее — но до сих пор не верится… Ох, и почему я не расспросил Юки? Надо не забыть.
— Если это правда, — О-Таю испытующе посмотрела мне в глаза, — какой от неё прок? Кто бы ни возвысился в Столицах, для меня он — Сын Пламени, безликий, безымянный и не проявляющий к нашим делам заметного интереса. Возможно, даже к лучшему. Мудрые говорят: сильный сам пробивает путь.
— Потому хитрый и пускает сильного вперёд. Только мне больше нравится то, что делает мудрый.
— И что же он делает?
Я невольно усмехнулся. Споры с юмеми даром не проходят.
— Строит проезжий тракт. Послушайте, О-Таю-сама! Принц Коори будет справлять шестнадцатилетие в месяц Тьмы. Кто знает — может, Сын Пламени того и ждёт, чтобы передать ему власть? Молодой правитель — новые порядки, а потому не стоит отчаиваться раньше времени. Что, если цель моего путешествия — узнать всё о жизни Империи, даже самых отдалённых её уголков? Тогда император сможет облегчить ношу подданных и сохранить государство.
