Пришествие Короля - Толстой Николай (книги онлайн бесплатно серия .txt) 📗
— Это проделки Обманщика! — вскричал Беовульф, владыка ведеров. — Никогда не прятаться ему больше в этом убежище, не сеять зло среди людей!
С этими словами соскочил он с коня и, собрав всю свою силу, сорвал верхнюю плиту с опор. Мгновение он высоко держал ее над шлемом, затем отшвырнул прочь на несколько фатомов. Она наполовину вошла в землю, и доныне люди могут видеть ее на том самом месте.
И при этом свет вырвался из ларца, а из него выскочил вепрь, который завел их в это место, в чудесное строение великанов. Он бросился к вратам, проскочил под топочущими конями, стараясь убежать от воинственного сборища. Беовульф тут же схватил свой искусно натянутый лук и, положив на тетиву зазубренную стрелу, послал, острую, в бегущего зверя. Стрела вонзилась позади плеча — вепрь споткнулся, словно падая, но, встав, бросился прочь, виляя среди рядов камней.
— Глядите, на нем кровь! — рассмеялся благородный сын Эггтеова. — Если это воистину Высокий обманул нас, то теперь он крепко застрял в своей шкуре! Запомнит он теперь свой жалкий обман!
Когда таны услышали слова Беовульфа, они рассмеялись, но мрачным было лицо короля Кинрика.
— Может, разумнее было бы не смеяться, пока мы не вернемся по своим следам отсюда, из этих ходов, — возвысил он голос. — Сдается мне, нас неверно провели сквозь эту круговерть тумана и каменных поворотов в сердце паутины, которую люди зовут Домом Веланда. Если так, то сюда трудно войти и еще труднее выйти. Мы должны незамедлительно найти выход!
И когда Кинрик произнес эти слова, сердце его на мгновение похолодело. Если в каждом проходе вокруг лежал туман, то перед его глазами дымки не было, и начал он думать, что поступил не так уж мудро, как надо бы. Потому как внезапно в его памяти всплыли прощальные слова Того, с кем говорили они, пока Он висел на Дереве:
— Но и я не без прибытка, ибо вижу теперь, что я получил немного из того, чего даже Тунор не сумел поднять в чертоге великанов, — пусть и мало, но и этого может оказаться довольно!
XVI
НЕМОЩЬ МЭЛГОНА ГВИНЕДДА
Сколько пролежал я в холодной келье Гофаннона маб Дон, сказать не могу. После моих странствий и трудов был я весь разбит и измучен, и не было мне покоя в этом прибежище на холодном и влажном земляном полу. Видения и сны являлись мне между бредом и явью, и трудно мне было понять, что было сном, а что — нет Перед входом в мое невольное убежище неустанно трудился кузнец.
Временами мерный стук его молота и глухое бормотание пламени горна убаюкивали меня, и я успокаивался. Тогда казалось мне, будто снова я лежу, свернувшись клубочком, во чреве бытия, паря внутри сокровеннейшего из пределов. Вверху и вокруг меня медленно вращались жернова небес, Колесница Медведя уверенно продвигалась к оку жернова. Остальные звезды шли своей бесконечной чередой под морем, но Колесница верно катилась по своему пути, и круг этот не был разорван. Сон мой был спокоен, мое суденышко покачивалось на ласковых волнах Океана — во сне я вернулся в те времена, когда Котел еще не раскололся, воды не раздались и травы не были собраны.
Но внезапно я услышал, как кузнечные мехи начали тяжело вздыхать, порывы ветра становились все горячее, великан кряхтел от напряжения, яростно колотя по куску раскаленного добела металла, выбивая из него плевки пламени. Он схватил щипцами бесформенный брусок и стал отбивать его на наковальне. В искусном согласном созвучии ударов молота возникала форма. Затем последовало судорожное шипение, похожее на вздох боли или восторга, когда свежеоткованный клинок был погружен в воду в котелке.
Я ощущал жар очага даже в своем каменном мешке под землей. Я видел, как багряные отблески пляшут по его стенам, кружат вокруг меня, словно могильные огни. Я лихорадочно озирался, дух мой метался, как язык пламени. Шипение усмиренной стали преобразилось в моем сознании в шипение разворачивающего свои кольца Змея Бездны, рев пламени казался мне тем погребальным костром, который в конце времен поглотит и небо, и землю.
Передо мной замелькали ужасные видения войны. Я глубоко всматривался в багровые водовороты забвенья, в разинутые в вопле рты и зияющие раны, в бездонные преисподние. Я слышал хруст детского черепа под железной подковой, беспомощный вопль девушки в безжалостных руках, мне казалось, что я вижу ее неверящий, застывший взгляд оскверненной невинности. И над всем этим, отдаваясь в ушах, все громче вставал мерный грохот тысяч железных подков. Закрытые личинами лица, безликое войско, слепое стоглавое чудовище.
Вокруг кургана кольцом ревело и плясало пламя. Я встал согнувшись в этой маленькой келье, намереваясь сбежать от того, что со всех сторон смеялось надо мной и угрожало мне. Но не так-то просто покинуть дом Гофаннона маб Дон. Множество ложных выходов открываются в его подземных чертогах, множество проходов, замыкающихся сами на себя, множество волнистых спирали вокруг спиралей, замкнутых в круги кругов, — воронка, затягивающая в себя все. Знамениты среди богов пиры, на которых главой застолья сидит Гофаннон, и чертоги его не для тех гостей, что уходят!
Долго, сколько — не знаю, я блуждал мыслью в лабиринте, слыша за спиной хриплые вопли войска. Но и я тоже владею чарами, я тоже умею читать руны. Разве я не Мирддин, сын Морврин, убивший эллилла в пещере Аннона и вышедший наружу, чтобы поведать об этом? Вновь я увидел змеиные кольца, выбитые на камне, вновь ощутил тепло твоей любви в сердце, о Гвенддидд. Я прошел по завиткам змеи, добрался до выложенного плитами входа и вновь увидел в лунном свете огромные охранные столбы, что стояли пред входом в кузню Гофаннона.
Кузнеца не было, угли в его горне горели слабо. Не было также и мстительного меча, ковку которого я слышал, и понял я, что времени у меня, почитай, и не осталось. Но я выкупил себе время, а это — не последнее дело. Это дар ауэна, а он-то воистину безвременен.
С востока над дюнами потянуло холодным предрассветным ветром, что взвихрился вокруг священного места, подернув рябью залитые водой колеи на дороге, пролетев вниз по склону, чтобы тряхнуть деревья у горна Гофаннона маб Дон. Их ветви бешено закачались, они трещали и гнулись под безжалостными порывами ветра. Я вздрогнул, закутался в рваную кабанью шкуру, что была моим единственным одеянием, и, шатаясь, побрел восвояси.
Холодный серый рассвет вставал над унылыми просторами пустынной горной равнины, по краю которой я шел. Я был единственным живым существом в этой пустынной местности и чувствовал себя средоточием всех стихий. Но, пройдя некоторое время по дороге, я мысленно обернулся и окинул себя со стороны холодным взором. И понял я, что я всего лишь муха на железном ободе колеса колесницы. И муха должна быть осторожной, чтобы при повороте колеса ее не раздавило, не размазало этим неустанным вращением, которое ей вряд ли понять и никогда не остановить.
Не то чтобы я был совершенно один в этом уединении, хотя мои спутники были не из тех, кого я бы сам выбрал. Дважды слышал я волчий вой где-то справа, да из ясеневой рощицы в ложбине насмешливо проухала круглоокая сова, ночная птица Гвина маб Нудда, и вопль ее уныло пролетел над бездной. Еще мгновение — и моя кровь застыла от пронзительного вопля муки, послышавшегося из темной впадины между холмами, где сбились в кучку, прячась, деревья. Я испуганно огляделся вокруг, затем посмеялся сам над собой, осознав, что это всего-навсего крик какой-нибудь мышки, которую рвут кривые когти жителя ложбины.
По жестокой, пустой и открытой ветрам дороге ступал я. На заре былых веков великие короли правили этими когда-то плодородными взгорьями. Вокруг видел я поросшие утесником могильные курганы, гробницы, омываемые дождем и заросшие кустарником. Некогда отважные князья радушно принимали гостей в своих светлых чертогах, а ныне некому совершать возлияние на курганах, насыпанных над их костями, не споет поэт им хвалу перед блестящим собранием, имена и деяния их развеял ветер. Я думал, что ауэн не ведает смерти, что ауэн бьет во мне, как водопад, падающий со скалы, но теперь я понял, что все рожденное из праха под конец рассыплется и станет первозданной пустотой, которая была до того, как Гвидион воздел свой чародейный жезл, до того, как мать моя Керидвен собрала травы для своего Котла.
