Волчьи дети Амэ и Юки - Хосода Мамору (прочитать книгу .txt) 📗
Амэ захотелось подойти поближе и изучить птичку повнимательнее. Он подкрался, присел за камнем, затаил дыхание и принялся ждать, подгадывая нужный момент. В ту самую минуту, когда зимородок перехватил рыбку клювом и уже собирался её проглотить, он вдруг почуял волчонка и повернул к нему голову. И тогда Амэ бросился на него.
Ему повезло ухватить птицу за хвост передней лапой. Зимородок тут же попытался вспорхнуть и улететь, но Амэ успел обогнуть камень и прижать беглеца. Птица ещё какое-то время отчаянно трепыхалась, но вскоре стихла и лишь беззвучно моргала, глядя на хищника. Так прошла первая охота Амэ.
Он и не думал, что получится с первого же раза. Маленький оборотень даже не успел унять волнение, хотя сейчас адреналин мог вырабатываться и из-за неожиданного успеха. То, как быстро всё закончилось, несказанно его удивило и привело к мысли, что охотиться на самом деле гораздо легче, чем кажется. И почему он до сих пор не решался?
Ему хотелось поскорее вернуться домой и показать добычу маме. А потом — Юки. Амэ гадал, как они посмотрят на него.
Изумятся и вытаращат глаза? Похвалят за удачную охоту?
И тут… Амэ наступил на собственный шарф, потерял равновесие и упал в речку. Плюх! В воздух поднялись брызги, а за ними — улетевший зимородок.
Речка оказалась на удивление холодной, быстрой и глубокой. Трудно поверить, что с берега вода выглядела такой мирной. Амэ пытался хвататься за камни, но у него никак не получалось.
— Ма… мама! — Амэ отчаянно барахтался, обращаясь то волком, то человеком.
Волчонок Юки услышала голос, промчалась по склону в сторону речки и закричала:
— Амэ! Мама, Амэ!
Пронзительный голос мгновенно привёл Хану в чувство.
— ?!
По её телу побежали мурашки.
— Амэ!
Она пулей кинулась вслед за Юки, тут же запнулась, упала, но встала и побежала дальше.
— Амэ!!!
Пусть она и не видела сына, но образ мальчика, зовущего на помощь, сам всплыл в голове. Ей казалось, будто Амэ думает, что мать лишь безучастно смотрит, как умирает её ребёнок. «Мама, мама», — тянул он. Ещё и ещё. Она отчётливо слышала его голос.
Но каким бы безумным ни было наваждение, в ту минуту Хана не осознавала этого. Она не знала, куда кинуться.
— Амэ!.. Амэ!..
Хана едва сдерживала слёзы и бежала куда глаза глядят. Она то выходила к ручью, то отдалялась, то вовсе теряла направление — и никак не могла найти сына. Время и силы уходили впустую. Лёгкие облачка превратились в плотные серые тучи.
Хана нашла Амэ уже после того, как пошёл мелкий снежок. Ручей вынес его нагое тело почти к самой реке.
— Амэ!!!
От ужаса душа Ханы ушла в пятки.
Она подбежала к нему, забыв обо всём на свете, схватила за плечи и начала трясти.
— Амэ! Очнись! Амэ!!!
Но он не откликался, сколько бы она ни трясла. Его кожа побледнела и замёрзла настолько, что он скорее напоминал камень с берега реки, чем маленького мальчика. Но Хана не обращала на это внимания и всё продолжала трясти:
— Амэ… Амэ… Амэ!!!
Затем она крепко прижала его к себе.
Рядом сидела и тяжело дышала Юки-волчонок. Судя по каплям, что без остановки стекали по её шерсти, это она вытащила Амэ из ручья.
Хана продолжала крепко обнимать тело сына. Неужели она потеряет его? Неужели она больше не услышит его голоса? Неужели больше не погладит по спине и не скажет волшебное «всё хорошо»? Неужели больше она не будет вытирать его слёзы? Неужели больше не увидит его очаровательной улыбки? Неужели он повторит злую судьбу отца и окоченеет насмерть, промокнув насквозь?
И тут Амэ еле заметно дёрнулся в объятиях матери.
— Мама… мне душно…
— Амэ!!!
Хана сквозь слёзы смотрела на него.
Амэ только-только пришёл в сознание и едва сумел выдавить из себя слабую улыбку, а затем полусонным шёпотом пробормотал:
— Я нашёл зимородка… Очень, очень красивого… И подумал, что сегодня и я смогу хоть что-то поймать.
Белая кожа постепенно розовела.
— Почему-то всё было совсем по-другому… Я не боялся… Как будто всё могу, — он рассказывал, словно герой, вернувшийся из невероятного приключения. — А потом…
И тогда он вдруг заметил слёзы на лице матери и вытаращил глаза.
— Почему ты плачешь?
Затем он увидел рядом с собой Юки и недоумённо продолжил:
— Что вы здесь делаете?
Обратившаяся девочкой, голая Юки смотрела на Амэ, разинув рот от волнения.
Хана крепко прижала детей к себе, чтобы согреть. По её щекам без остановки катились слёзы облегчения. Хана благодарила судьбу и удачу.
Подул ветер, и вокруг них закружился мелкий снег.
Глава третья
Долгая зима подходила к концу, и чувствовалось дыхание весны. Юки стукнуло шесть.
Девочке, как и всем её ровесникам, нестерпимо хотелось в школу. Она толком не понимала, что такое эта школа, но воображала её чем-то настолько увлекательным, что не находила себе места. Однако осознавала, что попасть туда сможет только с согласия Ханы, поэтому слушалась её беспрекословно. Усилия не прошли даром, и в апреле мать сдалась.
Хана сходила в администрацию, заполнила нужные документы, нашла в сарае старую парту и обустроила рядом со спальней комнату для занятий. Но накануне первого звонка она строго наказала потерявшей голову от счастья Юки:
— Что бы ни случилось, в волка не превращайся.
— Ну мам, хватит, знаю же, — Юки, сидевшая на футоне в пижаме, копалась в новеньком ранце.
— Пообещай, — настойчиво повторила Хана.
— Я же сказала, что смогу.
— Хорошо. Три подарка приносили, осьминогам раздарили.
— Чего? — Юки подняла взгляд.
— Хе-хе-хе, — Хана хитро усмехнулась. — Это заговор, чтобы ты не превращалась.
— Заговор?
— Три подарка приносили, осьминогам раздарили. Теперь ты, — повторила Хана, трижды постучав кулачком по груди.
— Три подарка…
— …Приносили, осьминогам раздарили.
Юки подумала, что раз слова заговора такие странные, то он должен быть очень сильным.
— Три подарка приносили, осьминогам раздарили! Три подарка приносили, осьминогам раздарили! — Девочка быстро выучила слова, но на всякий случай повторила ещё несколько раз.
На следующее утро Юки с ранцем на спине бодро выскочила из дома, до сих пор томящегося в снежном плену. Следом на пороге появилась её мать, надевшая по такому случаю свой лучший чёрный костюм. За собой она тянула упиравшегося Амэ.
До ближайшей автобусной остановки им пришлось минут пятнадцать спускаться по лесистой тропе. Всю дорогу Юки шла вприпрыжку, размахивая пакетом со сменной обувью и громко распевая тот самый заговор. На остановке она ухватилась за проржавевший столб дорожного знака и закружилась вокруг него, от нетерпения не в силах устоять на месте. Девочка то и дело вытягивала шею, надеясь увидеть автобус. Даже сидя в почти пустом салоне, она постоянно подпрыгивала, радуясь диким вишням за окном. Чем дальше они спускались с горы, тем меньше снега оставалось на земле. Через полчаса автобус добрался до центра городка, словно вынырнул из зимы в весну.
Местная школа очень гордилась своим двухэтажным деревянным зданием, построенным на рубеже двадцатых и тридцатых годов. Когда-то здесь училось много детей, но со временем рождаемость падала, и теперь не каждый год удавалось набрать даже дюжину новых учеников.
Торжественную церемонию для первоклассников проводили в спортзале — сравнительно новом панельном здании рядом с основным корпусом. Его заполнили учителя, прочие сотрудники школы, почётные гости и родители. Все они не сводили глаз со спин девяти первоклашек, выстроившихся в линию перед сценой.
Юки стояла, вжав голову в плечи: ей ещё никогда в жизни не приходилось оказываться посреди такой толпы. От былой жизнерадостности девочки не осталось и следа. Её одноклассники дружили друг с другом с яслей, и она оказалась единственной новенькой. Говорить Юки было не с кем, оставалось лишь смотреть в пол и напряжённо глотать слюну. Добродушное приветствие директора и бесконечные речи почётных гостей прошли мимо ушей, а когда учителя запели школьный гимн, от волнения у неё чуть не подкосились ноги. Юки так сильно хотела в школу, но теперь её невыносимо терзали опасения: а справится ли она? Девочка оборачивалась и смотрела на Хану умоляющим взглядом, но та лишь отвечала ей ободряющей улыбкой, которая ничуть не успокаивала. В итоге ей так и пришлось бормотать про себя заговор и ждать, пока всё закончится.
