Волчьи дети Амэ и Юки - Хосода Мамору (прочитать книгу .txt) 📗
Хана сразу же понесла их на кухню к старому холодильнику и попыталась как-нибудь там разместить. На полу кухни уже давно скопилась целая гора разных продуктов, никак не влезающих вовнутрь.
Тётя Нирасаки заглянула на кухню и удивлённо обронила:
— Ух ты, какой хорошенький.
— А?
Хана обернулась и посмотрела на тётю Нирасаки. Затем снова перевела взгляд на холодильник. «Кто хорошенький? Холодильник?»
Тем же вечером к дому подъехал грузовичок, из которого вышли муж Нирасаки с сыном, спустили из кузова холодильник побольше и вкатили в дом.
— А этот забираем.
— Но он же такой большой, мне неловко.
Хана не находила себе места и пыталась хоть как-то отговорить семью Нирасаки. При всей своей признательности она не могла заставить себя принять такой дорогой подарок. Но муж Нирасаки усмехнулся и направился к выходу.
— Да ладно тебе, не стесняйся, пользуйся. Он у нас только пыль в сарае собирал.
— А? Но…
— Забирай. Если мы привезём его обратно, дедушка очень рассердится.
— Дедушка? — переспросила Хана.
Муж Нирасаки и его сын ловко надевали обувь в прихожей, не выпуская из рук старый холодильник Ханы.
— Он только и тараторит целыми днями: Хана-тян то, Хана-тян это…
— Влюбился, поди.
— Не смеши. Ему уже за девяносто.
— Так ведь это он всю деревню просил присмотреть за ней…
— Дурак, тебе же сказали держать свой язык за зубами, — громко ругнулся отец, заставив сына съёжиться.
— Так вот оно что, — Хана посмотрела в далёкое небо.
Нирасаки обходил свою террасу. Он приводил в порядок межи и каменные укрепления, выгребал листья из канав; всё это приготовления к тому, что скоро зима завалит поле снегом. Он закончил, когда солнце уже клонилось к закату.
Хана ждала его на тропинке, ведущей к полю. Она вежливо поклонилась и улыбнулась.
— Наконец-то я поняла, для чего мне такое большое поле, — сказала она.
Летом она не понимала, но теперь уже догадалась: урожай кормит не только её семью. Вся деревня делится друг с другом продуктами. Работа в поле научила Хану жить в деревне. Точнее, её научил этому Нирасаки.
Но тот наклонил голову, снял правую рукавицу и буркнул:
— Ты мне не нравишься.
— А?
Импортная рукавица скрылась в кармане пальто, а Нирасаки недовольно посмотрел на Хану.
— Что ты постоянно лыбишься-то?
От этих слов Хана не сдержалась и прыснула:
— Хи-хи-хи!..
— Не смейся.
— А-ха-ха!..
Конечно, она знала, что поступает невежливо. Но чем сильнее убеждала себя в этом, тем смешнее ей становилось. Хана очень ценила Нирасаки. Так почему же она смеялась над ним? Она смеялась, схватившись за живот, и ничего не могла с собой поделать. В последний раз она так хохотала, когда её парень ещё был жив.
— Да что смешного? — старик развёл руками, недоумённо посмотрел на скорчившуюся от смеха странную девушку и в итоге обречённо вздохнул, так её и не поняв.
Они ещё долго простояли возле поля. В прозрачном зимнем воздухе разливался прекрасный закат.
Ночью пошёл снежок.
Хана уложила детей спать, налила себе чаю, села и в полной тишине прокрутила в голове события своей жизни после переезда, с весны. «Хотя я и переехала сюда, чтобы скрыться от людских глаз, сейчас со мной дружит вся деревня», — подумала она.
У неё появился строгий наставник, научивший работать в поле. Появились пожилые друзья, которые почти по-семейному часто заходят её проведать. Появились подруги среди молодых мамочек, с которыми можно обсудить детские дела.
Некогда безлюдный дом Ханы теперь посещали все кому не лень. Но, к счастью, пока ей удавалось беречь секрет своих детей.
Хана по очереди вспомнила радушные, порой даже слишком добрые лица односельчан и мысленно поблагодарила каждого из них.
— Поначалу было тяжко, но я как-то смогла встать на ноги, — она перевела взгляд на права своего парня.
Он смотрел на неё с фотографии и будто бы улыбался.
Когда они проснулись, всё уже замело.
— Ура-а-а! — дружно воскликнули они.
Юки в восторге выбежала на веранду и, широко раскинув руки и ноги, прыгнула в свежий снег.
Пуф. Снег оказался на удивление мягким, прохладным и приятным. Юки впервые в жизни почувствовала, как крохотные снежинки тают на ладонях. Её обуял искренний, рвущийся на свободу смех.
— А-ха-ха-ха-ха-ха!
Девочка не стала противиться инстинкту и начала кататься в снегу.
Амэ вышел во двор, сделал несколько очень осторожных шагов, но потерял равновесие и упал лицом вперёд.
— Ф-хо!
Он изумлённо вытаращил глаза и замотал головой, стряхивая снег с лица.
Хана вздохнула морозный воздух полной грудью и окинула взглядом снежный пейзаж. Словно камень с души упал. Она будто вернулась во времена своего детства. И стоило подумать об этом, как она разогналась: «Эй» — и прыгнула к своим детям. Оказавшись в снегу, она крепко прижала к себе малышей. Её окутали любимый запах и тепло. Ах, вот оно настоящее счастье!
— А-ха-ха-ха-ха-ха! — вырвался смех из глубин её души, долетая до самого неба.
Все улыбались до ушей.
А затем Юки, всё ещё босая и в пижаме, побежала. Она петляла среди деревьев, с умопомрачительной скоростью обращаясь то волком, то человеком.
Амэ тоже кинулся следом за сестрой, то и дело падая на четыре лапы. От частоты превращений уже скоро они остались без одежды в одних только шарфах.
Хана накинула пальто и побежала за детьми, на ходу подбирая пижамы. Юки и Амэ нарочно бегали от матери кругами, наслаждаясь весёлой игрой.
Под голубым и по-зимнему безоблачным небом два ребёнка-оборотня бежали вниз, петляя по склону заснеженного холма с одиноким деревом на вершине. Юки-волчонок разогналась и подпрыгнула. Ветер мягко подхватил её. За ней длинным хвостом летел и трепыхался шарф. На мгновение ей даже показалось, что она парит. А потом Юки приземлилась и в воздух, скрывая её от глаз, взметнулись снежные хлопья.
Амэ-волчонок решил повторить трюк за сестрой и тоже прыгнул. Поднялся он куда выше, чем рассчитывал, задёргал лапами и приземлился далеко не так удачно, совсем утонув в снегу.
Юки-волчонок не захотела отставать и тоже подпрыгнула повыше. В полёте она умудрилась изящно кувыркнуться. Оба волчонка соревновались друг с другом в прыжках и поднимали в воздух клубы снежной пыли.
Хана гналась за ними и пробегала сквозь снежные облака. Бесчисленные снежинки разлетались во все стороны и поднимались в небесную синь.
— У-у-у, — завыла Юки.
— У-у-у-у, — подхватил Амэ.
Хана решила присоединиться.
— У-у-у-у-у, — завыла она. А затем упала на заснеженную землю, раскинув руки в стороны.
Горное эхо вторило их голосам. В какой-то миг Юки вновь обратилась человеком. Поначалу она только тяжело дышала, но затем сорвалась на смех:
— Ха-а, ха-а, ха-ха-ха!..
Заслышав её, рассмеялся и вспотевший Амэ:
— Ха-ха-ха-ха-ха!
А затем и Хана:
— А-ха-ха-ха-ха-ха!
Они никак не могли остановиться и только катались по снегу.
Снег блестел на солнце. Распаренные тела нежились в прохладе ветра. Хана ощутила приятную усталость и посмотрела в небо. По нему неспешно плыли белые барашки.
Когда они повернули домой, небесную голубизну уже затянуло тонким слоем облаков. Вдруг Амэ-волчонок остановился и прислушался: где-то журчала вода.
Мальчик осторожно спустился по склону и увидел среди снега и деревьев маленькую горную речку. Возможно, именно здесь Юки поймала баклана.
Амэ заметил на ветке одного из деревьев небольшого зимородка. Он узнал его сразу — вспомнилась картинка из энциклопедии.
Зимородок подлетел к воде и кинулся в неё, точно рассчитав силы. Миг — он выскочил, держа в клюве мелкую рыбёшку, и перелетел на заснеженный камень. Двигался он чрезвычайно ловко, а чёрные пятна на белых перьях приковывали взгляд.
