Сестрёнки (ЛП) - Пилипюк Анджей (читать книги бесплатно полные версии .txt) 📗
Директор частной женской гимназии тяжело глянул со своего места за столом. Невысокая девушка с толстой косой скромно присела на стуле. Какое-то время он осматривал ее. Выглядела симпатично, но при этом он испытывал какое-то подсознательное отторжение. Факт, что ее фамилия была такой же, как и у недавно принятой преподавательницы, директор свел к простому совпадению.
— Итак, вы хотите занять должность преподавателя информатики? — начал мужчина.
Если кто-то спрашивает о вещах, которые ему прекрасно известны, это может означать только одно: он желает подавить жертву, лишить ее уверенности в себе. Ну, и что с этим типом делать? Можно притвориться скромненькой овечкой или наоборот, обернуть вопрос против самого спрашивающего.
— Я обо всем написала в заявлении.
Директор закончил его читать всего лишь пять минут тому назад. И подобный вопрос намекает на то, что он кретин. Да, деликатно, но все же. Мужчина взял листки и выловил резюме.
— Тут имеются определенные упущения, — заметил директор. — Вы закончили учебу в возрасте двадцати лет…
— Мне удалось пятилетнюю программу уложить в два года, — спокойно пояснила кандидат на должность.
Тот потер лоб большим пальцем.
— Хммм, — буркнул он. — Следующий год вы работали на правительство. А что вы делали конкретно?
Кузинка предупреждала, что директор любит цепляться. Ну, и как тут вырваться? Можно обернуть вопрос в шутку. И в то же самое время ответить так, чтобы в ответе имелась крупица правды.
— Если будете задавать слишком много вопросов, обязательно попадете к нам.
— А конкретно?
Шутка не удалась, придется выкатывать тяжелую артиллерию. Девушка достала из кармана визитницу, спокойным движением подала будущему работодателю белый картонный прямоугольник. На нем выпуклый государственный герб, буквы ЦСБ и номер телефона. А больше ничего.
— Если вам и вправду интересно, позвоните, — в глазах девушки легкий вызов.
— Я не приму вас на работу, — заявил директор со злостью в голосе.
Злость, чаще всего, это признак страха. А боязнь — сила весьма разрушительная. Страх — самая отвратительная из слабостей, любую же слабость противника можно обернуть в свою пользу. Глаза Катаржины застывают, взгляд делается жестким. Черты лица превращаются в маску. Превращение длится несколько секунд. Она долго тренировала его перед зеркалом под надзором психологов. Директор изменение отметил. Теперь он боится еще сильнее.
Сидящая перед ним девушка остается той же самой, но если раньше он испытывал легкую нехоть, теперь на смену ей пришла чуть ли не паника.
— Пан директор, — голос ее тоже подвергся перемене. Тембр понизился, слова падают, словно отлитые из чугуна. — Поверьте мне, другого будущего уже нет.
Сразу тот не поддался. Еще попробовал осадить взглядом, но глаза девушки, которые буквально только что казались слегка маслянистыми, сейчас поблескивают двумя льдинками. Ей не хотелось этого, Катаржина не любит вынуждать, переламывать собственной волей чужую, но раз иного выхода нет…
— Предположим, что я приму вас на работу… — директор еще пытается спасти остатки чести.
Перемена молниеносная. Вновь перед ним сидит та же самая симпатичная, молодая кандидат в преподавательницы, что вошла к нему в кабинет пару минут назад.
— Вы наверняка не пожалеете, — робко усмехается просительница.
И в этот момент в голову директора приходит мысль что, вообще-то, неважно, откуда девушка пришла. Она милая, компетентная, с ней можно будет работать…
Мужчина в плаще прохаживается по улочкам краковского Казимежа [31]. Вспоминает. Не все поддалось разрушению. Дома все так же стоят там, где и стояли, хотя то тут, то там зияют страшные провалы. Он давно не был здесь, но быстро добирается до цели своего путешествия. Синагога Ремух, выстроенная в XVI веке Израилем Иззерлесом Ауэрбахом для своего сына Мойше, известного как равви Мойше Ремух… Приземистое здание с белой штукатуркой, ворота в стене гостеприимно открыты. Путник заходит во внутрь уверенным шагом. Ведущая вовнутрь дверь прячется в глубине дворика. Мужчина погружается в тишину и полумрак святилища. Глаза его быстро привыкают к темноте. Под стеной горит небольшая негасимая лампада. Она означает место, где обычно сидел равви Ремух. Откуда-то с задов здания, из-за столба появляется невысокий тип с гноящимися глазами.
— Посещения платные, — информирует он гостя.
Незнакомец проводит по нему холодным взглядом карих глаз. Охранника пронимает до костей.
— Прошу прощения, — извиняется он. — Я думал, что пан простой турист.
Пришелец спокойно поворачивает голову и, глядя на лампадку, впадает в задумчивое состояние. Так он будет стоять почти час. Равви Ремух, единственный человек, который сознательно отказался от дара… Мужчина выходит, уверенным шагом идет по вонючим закоулкам. Местное жулье глядит на него со своих постов перед подворотнями. Этот тип здесь чужой. Его лицо им незнакомо. И в то же самое время видно, что здесь он чувствует себя как дома. Импортный плащ — это видно по странному покрою — золотые швейцарские часы на запястье, элегантная кожаная папка под мышкой… Похож на типа при бабках, а Казимеж это такое место, где краснокожие охотятся на оленей… И в то же самое время есть в нем что-то странное. Хулиганы чувствуют, что это настоящий мужчина, один из последних представителей вымирающего рода. Неизвестно, вооружен он или нет, но и так смелости пристать к нему у них нет. Таким не обязательно иметь оружие. Напасть можно на такого, кто перепугается. На кого-нибудь, в ком страх тут же подавит волю к сопротивлению. А этот мужик не похож на такого, кто был бы в состоянии испытывать страх. Нож или пистолет не произведут на него впечатления. Сражение он примет. И может выиграть. Да, слишком уж велик риск. Лучше подождать кого-нибудь другого.
Мужчина в иностранном плаще выходит из проулка на площадь. Здесь размещается ресторанчик с названием «Алхимия». Незнакомец читает надпись на вывеске и фыркает коротким, звучным смешком.
Школа. Расшатанные столы и стулья, грязные стекла в окнах. Уборщица здесь имеется, но работать тетке явно не хочется. Коридор она протерла тряпкой только посредине. Под стенками располагаются геологические накопления, которых никто не трогал десятилетиями. Паркет следовало бы натереть за неделю до начала учебного года, но сделали это только вчера. Никто не подумал о том, чтобы проветрить здание хотя бы ночью, и теперь вонь пасты смешивается с вонью лизола.
Занавески теоретически постираны еще летом, но люди, которые этим занимались, половину стирального порошка свистнули. Столы и стулья протерли водой с добавлением «доместоса». Это тоже было сделано в последнюю минуту, и теперь повсюду слышен запах хлора.
Классная вызывает впечатление абсолютно некомпетентной. Отпуск она продлила на пару недель, симулируя болезнь. Багровый загар на ее налитом лице свидетельствует о том, что все это время она провалялась на пляже… Первый урок — физика. Женщина явно понятия не имеет, что делать со временем и с учениками. В течение тридцати минут она диктует им правила поведения в лаборатории. Оставшиеся четверть часа он проводит в препараторской, заваривая себе чаек. На время учащихся ей наплевать, все у нее валится из рук. А ведь в этой стране безработица достигает чуть ли не двадцати процентов. На место этой тюти можно принять кого-то, который хоть что-то знает и способен это что-то передать другим…
Моника Степанкович сидит на первой парте, под окном. Она чувствует на себе оценивающие взгляды всего класса. Первый день в польской школе. Она правильно сделала, что не надела платье. Вместо него джинсы и хлопчатобумажная рубаха военного покроя. Пользуясь отсутствием учительницы, школьники болтают. Моника слушает.
