Дары ненависти - Астахова Людмила Викторовна (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗
Грэйн ир-Марен
«Княжество Ролэнси,
о. Ролэнт, владение Лэнси, Эйнсли,
пл. Дозорных Башен, 4,
Генеральный Штаб Собственной Е.С.О. [9] Канцелярии.
Посвященной госпоже [10] прапорщику 12-го полка
вспомогательных войск Священного Княжества
Ролэнси ир-Марен Грэйн.
Посвященная госпожа! Сим надлежит Вам немедля по получении сего прибыть в столицу в срок не позднее пяти дней и, поселившись в месте, подобающем Вашему чину, не мешкая оповестить Собственную Е.С.О. Канцелярию о своем местонахождении.
Конри».
Когда руки твои жжет подобный приказ, а отведенный для его выполнения срок стремительно тает, увязнув в весенней распутице и споткнувшись о сломанную каретную ось, остается лишь взывать к Локке, уповая на несвойственную грозной богине милость. И тут уж точно не до сдержанного скулежа попутчиков. Согревая озябшие даже в новых перчатках руки о глиняные бока кружки и вытянув отсыревшие ноги к камину, Грэйн, казалось, дремала, полуприкрыв глаза. На деле же она искала выход. Три дня прошли, и скоро перевалит за полдень четвертый из отпущенного ей срока, а до столицы еще лайгов двадцать с лишним. Меж тем крыльев у посвященной госпожи прапорщика нету, равно как и достаточной суммы денег, чтобы купить коня. Даже если бы таковой конь нашелся на дворе придорожного трактира и даже если предположить, что Грэйн сумела бы с ним совладать, по поводу чего она испытывала серьезные сомнения. Как и у всякой девочки из благородной и обеспеченной семьи, в детстве у эрни Кэдвен был пони, но этим ее опыт и ограничивался. За последние пятнадцать лет девушке доводилось ездить верхом от силы раз пять или шесть. Право же, навыки выездки – не совсем то, что требуется от прапорщика вспомогательных войск, а откровенные насмешки прочих обитателей форта Логан быстро отвратили Грэйн от любви к верховой езде. Она не справится с лошадью, даже если найдет ее здесь, тут нечего и думать. А раз так…
Грэйн закусила губу, чувствуя, как поднимаются в душе совершенно не подобающие благородной ролфи чувства. Гневаться на судьбу и сетовать на обстоятельства – совершенно недопустимо, а еще – недопустимо терять власть над собой. Каждый, в ком текла чистая кровь Вторых, отлично знал, чем кончается утрата самоконтроля. Внутри любого ролфи спит кровожадный и безжалостный зверь, и лишь жесткие, подчас жестокие рамки обычаев и законов не дают ему проснуться… не вовремя. Детей серебряной Волчьей Луны не зря прозывают бешеными. Спроси любого диллайн или кого-то из еще уцелевших проклятых шуриа, кто такие ролфи? Бешеные, кровавые, беспощадные, уважающие лишь силу, не терпящие болезни и слабости. Всегда готовы толкнуть падающего и растоптать уже упавшего, но охотно склоняются перед сильным вожаком. О да, все так. Но волчья стая Вторых пойдет лишь за своим вождем. Диллайн так и не смогли этого понять. Побежденные, ролфи затаились, подчинились… выждали. Где теперь непокорные шуриа? Много ли осталось от могучей империи Первых? Прошли века в подчинении диллайн, но настал час возрождения и возвращения, и пришел Вилдайр Эмрис. Священный предсказанный Князь, вожак. И нет под тремя лунами другого повелителя, подчиняться которому было бы так же легко и сладостно, как Хозяину Островов. Быть одной из его Стаи, хотя бы единожды услышать, как тяжко плещет на ветру знамя Бегущего Волка, носить на плече клеймо посвященной… Очень немногим выпала такая честь. А положение обязывает. Грэйн не вправе ослушаться приказа, а значит – следует изыскать способ его исполнить точно и в срок.
Девушка поставила недопитую кружку и достала из кошелька горсть медянок. Не считая, бросила их на стол. Просохли сапоги или нет, кончился дождь или еще хлещет – все равно. Двадцать лайгов до столицы – это не такое уж большое расстояние, особенно если идти, не останавливаясь. Раз такова воля Локки, Грэйн пешком дойдет до Эйнсли.
Она пробежалась пальцами по крючкам шинели, проверяя, нет ли расстегнутых, и, пригнувшись, вышла в дождь.
Дороги Ролэнси – вот первое, за что взялся Священный Князь, изгнав с Островов имперцев. В последние десятилетия правления диллайн мощенные еще при первых императорах дороги стали похожи на изъеденные древоточцами половицы – то тут дыра, то там. Вилдайр Эмрис восстановил старые и построил новые, прямые, словно стрелы, словно клинок его знаменитого тяжелого палаша. Только таким и должен быть путь, по которому пристало шагать ролфи, – прямым и ровным, чтоб никакая распутица не могла помешать перемещению армий и доставке грузов. Или – пешком добраться до столицы. Только на островной дороге можно позволить себе вот такой марш-бросок на двадцать лайгов и надеяться при этом, что сапоги его переживут. Покамест надежды Грэйн оправдывались, впрочем, загадывать было рано – она прошагала всего только пять лайгов из двадцати. Шинель ее, конечно же, давным-давно промокла, равно как и мундир, заплечный мешок и даже белье. В общем-то, сухими на ней оставались пока только портянки, и то благодаря дополнительной шнуровке по верху голенища, отчего вода с мокрых бриджей не затекала в сапоги. Девушка уже вовсю хлюпала носом и то и дело чихала, отчетливо понимая, что еще немного – и это путешествие может закончиться для нее жестокой простудой и койкой в госпитальном бараке, а то и погребальным костром за государственный счет. Уповать в такую погоду можно было лишь на милость Локки (а когда это за воинственной богиней водилась привычка раздавать направо и налево свои милости столь незначительным последователям?) и на здоровую чистую кровь Кэдвенов, которым издревле никакая чихота была не страшна. Папеньку в тюрьме сгубила вовсе не казематная сырость. Да и сама Грэйн – разве не доводилось ей плевать на погоду и даже в жестокие штормовые ночи, когда все обитатели столицы сидели по домам, накрепко затворив окна и двери…
– Эй, ты! С дороги!
Окрик за спиной и сразу за ним – свист хлыста заставили Грэйн инстинктивно отшатнуться. Запряженная четверкой карета возникла из ранних весенних сумерек, словно призрак. Девушка вздрогнула, отскочила к обочине и оступилась на мокрой брусчатке. Неуклюже взмахнув руками, Грэйн упала чуть ли не под копыта передней пары да еще и прямо в лужу, окончательно загубив свою шинель и зазвенев по камням бесполезной саблей. Кучер успел осадить упряжку, и копыта грянули в каких-то паре эдме от правого уха Грэйн, оглушив и напугав ее. Пока она, моргая, пыталась рассмотреть в быстро сгущавшейся темноте хоть что-то, кроме оскаленных лошадиных морд и пары фонарей на передке кареты, возница, на все лады проклиная нежданную помеху, слез с козел и дернул Грэйн за рукав, вновь занося хлыст.
– Что разлеглась, ты!.. О… – вдруг осекся он и попятился, забыв даже опустить руку.
– Что там, Коли? – Дверца кареты распахнулась, и оттуда высунулся кто-то, почти неразличимый в темноте. – О, отринь меня, Морайг! Да помоги же ей встать, идиот!
Девушка, недоумевая, отвела с готовностью протянутую руку кучера и поднялась на ноги сама, безуспешно пытаясь отряхнуть шинель и поправить опять съехавшую саблю.
– Позвольте помочь, посвященная госпожа… – Утративший всю воинственность возница вновь сунулся к ней, и Грэйн сперва отмахнулась, а потом замерла, внезапно поняв причину такого участия. «Посвященная госпожа». Ну конечно же. Сабля и капли дождя, блестевшие в свете фонарей на ее погонах. Она – офицер, и вся надежда обознавшегося в темноте кучера теперь только на то, что хлыст ее не задел. Простолюдина, рядового или матроса, поднявшего руку на офицера армии или флота Его Священной Особы, ждет повешение, и даже желание его господина или самой Грэйн замять дело ничего не изменит. Локка неизбежно покарает преступника, ускользнувшего от княжеского правосудия.
