Тень единорога - Хьюз Норман (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
Конечно, на них косятся, перешептываются между собой мужчины, купцы даже, осмелев, посылают им от своего стола кувшин вина, который Соня отвергает с любезной улыбкой, должным образом отблагодарив дарителей через хозяина гостиницы… Но гостьи приехали достаточно рано, когда обедающие не успели выпить слишком много, и вино не лишило их остатков приличных манер. Мужчины держат себя в рамках, они не достигли еще той степени опьянения, когда любая женщина кажется им доступной, словно портовая шлюха.
Именно в тот момент, когда ситуация, кажется, начинает переходить за грань дозволенного, слышатся раскованные шутки, а за столом охранников кто-то затягивает разухабистую песню, Соня со своей подопечной торопливо приканчивают ужин. И едва дождавшись, чтобы девочка проглотила последний кусок, наемница рывком вытягивает ее из-за стола и ведет за собой наверх.
Мхаири подчиняется безропотно, словно кукла. Правда, на несколько мгновений она застывает у выхода из обеденной залы и обводит мужчин странным взглядом — то ли испуганным, то ли оценивающим, — но Соня уводит ее, не дожидаясь, что будет дальше, и потому не видит в происшедшем никакой особой опасности. Впрочем, возможно, что опасности и на самом деле нет, а с ней просто играет шутки расшалившееся воображение и привычка во всем и везде усматривать угрозу.
Как бы то ни было, наемница вздыхает с облегчением, лишь когда, запалив свечу в крохотной комнатенке, которую им отвел хозяин постоялого двора, она задвигает тяжелый засов и, присев на постель, скидывает сапоги:
— Ну, все ложимся спать! — объявляет она с усталым вздохом.
Мхаири покорно усаживается с другой стороны кровати и, немного помедлив, начинает раздеваться
Скинув себя пропыленную дорожную одежду и мечтая, словно о благословении, о том дне, когда они доберутся наконец до Келадиса, и там можно будет отправиться в купальню, чтобы как следует смыть дорожную грязь, Соня задувает свечу и ныряет под одеяло. Она засыпает даже прежде, чем голова ее успевает коснуться подушки.
Ей мерещится, будто где-то далеко-далеко, на самой границе сознания, доносится едва слышный высокий звук, точно монотонное пение… или вой, — как воют волки, приветствую полную луну… А затем снежинки начинают падать, проникая сквозь сомкнутые веки, — они мягкие и теплые, похожие на пушинки. Они укутывают ее легчайшим облачком, укачивают и убаюкивают, и каждая из них поет свою собственную песню…
Забыв о том, что ей следует дремать сторожко, вполглаза, Соня всем сердцем предается этому наслаждению. Таким крепким и безмятежным сон ее не был с самого детства. И сейчас на заснеженной поляне зачарованного леса, куда она выбегает, заливисто хохоча и подпрыгивая, словно несмышленая малышка, ей навстречу выходят они, ее давно ушедшие в мир иной родные… сперва мать, высокая и строгая, с огненно-рыжими волосами, уложенными на голове в корону, какую Соня с тех пор, повзрослев, много раз пыталась, но так и не сумела повторить, ибо никто здесь, на юге не ведает, как заплетать волосы в такую прическу… Здесь и отец, плечистый и молчаливый; губы его, как обычно, сурово сжаты, но в чуть раскосых гирканских глазах таится лукавая усмешка.
Кажется, он, как всегда, готов вот-вот рассмеяться и потешить любимую дочурку какой-нибудь новой забавой…
За ними еще три тени, и Соня, даже не видя пока их лиц, уже знает, что это ее братья и сестра. Она уже готова кинуться к ним в объятья, ибо они, остановившись на краю поляны, тянут к ней руки с любящей улыбкой…
— Они могут остаться с тобой навсегда, если ты пожелаешь! — раздается откуда-то сбоку мелодичный голос и, обернувшись, Соня видит единорога.
Какое-то воспоминание начинает брезжить в уголке сознания… странная мысль или догадка… она никак не может ухватить ее, — что-то такое, о чем ей следовало бы знать или помнить…
Внезапно понимание накатывает ледяной волной, и Соня на дрожащих ногах делает шаг к волшебному зверю
— Они же все умерли!
Будь единорог человеком, она могла бы поклясться, что в этот момент он пожимает плечами.
— И что с того? Сейчас они здесь, рядом с тобой! Разве тебе этого мало?
Но воительница уже стремительно вырывается из-под власти колдовского леса. Резким движением она сбрасывает с плеч и волос насыпавшийся снег, затем встряхивает головой
— Они мертвы, и все это ложь… Я не нуждаюсь в твоем обмане!
Единорог отступает на шаг, в сапфирово-синих глазах мелькает искреннее непонимание и обида, а фигуры на краю поляны неумолимо начинают таять, словно подергиваясь искрящейся дымкой.
— Но почему? Это ведь дар тебе! Почему ты отказываешься?
— Я не нуждаюсь в твоих дарах! Вообще, ни в чьих! — восклицает она. — Мне не нужны подпорки, чтобы быть сильной. Мне хорошо и такой, как я есть, без всего этого… — она презрительно обводит рукой зачарованную поляну.
Жалобный звон разносится по лесу. Деревья и заснеженные кусты начинают осыпаться и таять, как изморозь на стекле под лучами солнца. Единорог еще пытается что-то сказать, поймать взгляд Сони… Его пронзительно-синие глаза — это последнее, что она видит, прежде чем начать стремительное падение в черный водоворот, в котором теряются все мысли, эмоции, воспоминания…
А затем она просыпается — и сразу понимает, что в комнате она одна. На всякий случай, чтобы убедиться, хлопает рукой по постели рядом, но покрывала холодны и давно уже не хранят тепло человеческого тела. Мхаири исчезла.
Не помня себя от гнева, Соня вскакивает, торопливо натягивает одежду, в темноте не желая тратить время на то, чтобы зажечь свечу, затем, выхватив меч, стремительно бросается в коридор. Ни души… Она скатывается вниз по лестнице, но в обеденной зале тоже пусто. Шарит глазами по сторонам, — ни тени, ни шепота, ни движения…
Выбегает на улицу…
Затем, словно какая-то неведомая сила подталкивает ее, воительница устремляется на конюшню.
Она уже готова к тому что не найдет в стойле свою гнедую, — но как ни странно, кобыла на месте. Всхрапывает приветственно, тянет морду за угощением…
И тут наверху, на сеновале слышится какой то шорох. Сломя голову, Соня бросается по шаткой приставной лестнице.
Мхаири, полуобнаженная, с разметавшимися, белыми, как снег, волосами. А с ней — мужчина… кажется, один из тех охранников, что пировали нынче вечером с купцами, один из тех, кто все время косился в их сторону.
Не раздумывая, Соня бросается к парочке, слившейся в объятиях, и приставляет обнаженный меч к горлу наемника.
— Немедленно отпусти ее!
Тот стремительно откатывается в сторону, торопливо шарит в поисках оружия, и в руке его также появляется клинок. Затем, осознав, кто перед ним, мужчина расплывается в сальной ухмылке:
— А, вот и старшенькая пожаловала! Тоже захотелось получить удовольствие — или ревнуешь?
Сони слишком зла, чтобы обращать внимания на оскорбления. Она лишь цедит сквозь зубы:
— Немедленно отпусти девчонку и убирайся прочь!
Но наемник притягивает Мхаири к себе. Та с ничего не выражающим лицом льнет к нему, затем бросает на Соню взгляд, полный вызова и неприкрытой ненависти — мол, убирайся прочь, тебя никто не звал!
— А тебя забыли спросить! Немедленно встань и отправляйся в комнату! Что ты задумала, глупая маленькая дрянь?
— Это не твое дело! — в голосе девочки негодование, но одновременно слышатся и нотки страха. Похоже, она и сама не столь уверена в том, что делает, и лишь из чувства противоречия пытается противостоять Соне.
Мужчина тем временем поднимается, заставляя встать и Мхаири.
— Я то думала, что вчера вызволила тебя из большой опасности! — со всем доступным ей презрением бросает воительница Мхаири. — Но, похоже, ты просто маленькая шлюха, и сама притягиваешь эти неприятности. Ума не приложу, зачем я только так о тебе беспокоюсь?
— Вот и не надо! — со слезами на глазах выкрикивает девчонка. — Я поеду с тобой, вернусь к хозяину, но сейчас оставь меня в покое и дай мне сделать то, что я хочу!..
