Одна сотая секунды - Иулсез Алди Клифф (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Только все это мне ничего не дает, кроме некоторых характерологических эскизов. Три героя неведомой эпопеи, три участника непонятного эксперимента, и где-то должен быть четвертый. И ведь тоже верит во всю эту чушь?
Я чувствовала, как в моей душе давало первые ростки и наливалось соком сомнение. Когда один является неадекватным человеком, то это еще нормально. Когда двое — начинаешь задумываться. А если трое? И, тем более, даже четверо… И зачем что-то тестировать на старухе? А если взяли самые разные категории, то почему я не вижу следов пребывания детей?
— Иннара, принеси еще вина.
— Ой, и не стыдно старуху-то гонять за пойлом? Совсем совесть ты, господин, растерял. — Вскинулась Иннара, но послушно поднялась и, ворча на ходу, двинулась куда-то в сторону, выпадая из видимой зоны.
— А нет здесь больше, все выхлестал! — Донесся ее голос. — Опять в подвалы тащиться мне придется. А что делать-то…
Так, пора сваливать. Я отступила на несколько шагов, ведя рукой по стене. Рука провалилась в пустоту небольшой ниши. О, как удобно! Я нырнула во тьму, прижалась спиной к холодному камню.
Старуха прошла мимо, не заметив меня.
Я продолжила наблюдение.
— Врет она все, — вздохнул Арвелл, — умею я готовить. Не так, конечно, как она. Но есть можно. И хлеб маслом намажу.
Эллис, как всегда, теряется и не знает, что сказать. Кивает, подтверждая правоту. Что скажешь такому большому и сильному, таким же она его считает?
— Правда, — Рутхел вскочил, — смотри.
На столе возникли хлеб, колбасы, сыры, какие-то соусы, овощи. Блеснуло лезвие ножа, разметались на белом блюде ломти серого хлеба. Брызнул соком спелый помидор, замерцали сочной мякотью ломтики, легли нежно-розовые прозрачные лепестки мяса.
— Еще того соуса… о…
Нож соскочил, полоснул по руке.
Выступили капли крови.
— Господин…
Арвелл с интересом посмотрел на ранку, как на невозможное, диковинное явление. На его невозмутимом лице мелькнуло что-то схожее с удивлением, быстро сменившееся равнодушием к произошедшему. Будто и не было ничего.
— Дай мне, — надо же, как быстро среагировала Эллис.
Мужчина послушно протянул руку, белоснежная ткань легла на кисть и окрасилась красным. Замерли, она — прижимая салфетку, а он — позволяя.
Мне стало даже неловко, как будто я оказалась свидетельницей постельной сцены. Ладно, палку перегнула, но определенно в происходящем было что-то, что не предназначалось для чужих глаз и ушей. Слишком сильно звенит их тишина, слишком оглушающее колотятся сердца, и даже треск поленьев наверняка не заглушал новые и непривычные звуки для мелкой. Да и, судя по физиономии Рутхела, для него тоже.
— Ты очень славная девочка.
— Спасибо, — вспыхнула Эллис.
Как сию сцену можно красиво обозвать?
«И не отодвинуться, не отойти на безопасное расстояние. Так и стояла в опасной близости, напряженная до предела, кусающая губы и трусящая, что все ее чувства подобны раскрытой книге. В ее ладонях едва заметно подрагивала холодная кисть, и было что-то в этом особенное, что взывало к времени с немой мольбой затормозить свой бег. Но толку взывать ко времени, к этому бездушному явлению, что не признает в силу невозможности признания, что не чувствует в силу нереальности существования чувств? Время не сущность, оно не услышит, не примет, не смилостивится».
Во мне однозначно умер поэт.
— Неудачная затея, — признался Арвелл, — а хотел как лучше.
— Ну… — не нашлась Эллис.
— Ты вино пьешь?
— Да… иногда. Когда праздники.
Его ладонь мягко выскользнула из ее рук, время продолжило движение, и лишь мятая мокрая салфетка с красноватым пятном осталась свидетельницей произошедшего.
Я едва успела метнуться в нишу перед возвращением Иннары. Старуха, похоже, нахмурилась, глянув на стол, но ничего не сказала, поставила кувшин на стол, лишь резким стуком выдав свое недовольство. Правда, терпение ей недолго служило, она, смахнув несуществующую пыль с края стола, буркнула:
— Был бы человеком, давно бы печенка отказала. А так пользуешься. Только нет пользы в этом, господин, как бы ты ни спорил. Вот дождешься, вылью я однажды все твое пойло, будешь знать тогда у меня. Только попробуй напиться и полететь куда-нибудь, на сто замков запру.
— Иннара, — процедил Арвелл, — забываешься.
— Да тихо, тихо, — осеклась служанка — я же так, любя…
Наверное, я могла бы получить еще какую-то информацию, но почувствовала усталость и в еще большей мере — скуку. Мне показалось, что я стала участником даже не эксперимента, а какого-то абсурдного шоу. Где камеры? Где должный свет? Вот мальчик, а вот — девочка. Они пройдут долгий и тернистый путь к большому и светлому чувству, вязнущего в зубах заезженным словом, потом поженятся, нарожают детишек, вместе встретят достойную старость.
Я едва удержалась от зевка. Жизнь-то другая: отыграют гормоны, и начнется типичная семейная рутина с придирками и взаимным нежеланием друг друга лишний раз слушать и видеть.
Шаг назад, еще один, третий — бесшумно, отступая в безопасный мрак коридора. Что мне надо было узнать о коллегах по несчастью, я, в принципе, узнала. Далеко не все, но на первое время этого мне хватит. Теперь же стоит искать выход из западни. Сейчас? Сегодня? Завтра?
Глава 7
Даже пленники способны радоваться новому дню, особенно если он яркий, солнечный, рассыпающийся сверкающими брызгами по пронзительно синим морским волнам, усмирившимся, миролюбивым. Или это только так, сверху, создается столь оптимистичное впечатление?
Ушла молчаливая Эллис, забрала ворчливая старуха поднос с остатками еды.
Новый день, новые силы, новые стремления.
Я покрутилась перед зеркалом, нахмурилась и, тут же усмехнувшись, состроила своему отражению забавную моську. Отражение не осталось в долгу.
Волосы еще не высохли, путались, мешая движению гребня, да и серое платье сидело не идеально. Но в целом — ничего, терпеть уже можно было.
Пленница ли я? Или кто? Вот он, вопрос, занявший в рейтинге вторую позицию, тогда как первую уверенно удерживала проблема высвобождения.
— Кто ты, моя дорогая? Будущая наложница, будущая жертва? А, может, будущая королева в этом нелепом средневековье?
Отражение не ответило, его дело было показывать истину, а не вступать в глупые диалоги.
Силы были новыми, цели оставались прежними.
Я подвязала волосы, передумала, заплела косу и, пожелав себе удачи, выскользнула за дверь. Тот же коридор, те же факелы.
Разноглазый, похоже, пока не проявлял ко мне особого интереса, как, впрочем, и остальные обитатели замка. Ну, правильно, там же высокие чувства зарождаются. Вот и воспользуемся этим — пошатаемся по замку, понаблюдаем, засунем свой нос во все щели — мало ли что может таиться под неуютными сводами. Хорошо бы найти какие-то деньги. Где я? В какой стране оказалась без средств и документов? Смогу ли я найти посольство и попросить помощи, не имея ничего за душой? Или мне придется пойти сложным и нудным путем — обворожить Рутхела, влюбить его в себя, вытянуть хоть какие-то гроши, а после дать деру, да так, чтобы фраза «бежит, роняя тапки» воплотилась в действительность.
Сколько в необустроенных чертогах обитает человек? Пока достоверно известно, что есть трое, также речь шла о четвертой персоне. Всего четверо? Для такого замка маловато будет.
Продвигаясь по коридору, я мысленно свела имеющиеся факты. Нет, жителей, похоже, действительно было мало — все-таки не слышала я огромного числа голосов, да и общая запущенность каменной обители не предрасполагала к большому числу людей. Сколько мною было увидено богатых семей или одиночек, сколько их квартир и особняков… Да, часто встречались заброшенные комнаты, неприятно поражающие пылью и хламом, явно выполняющие роль кладовок. Но так, чтобы целые этажи? Нет, это не вписывалось в представления.
Аккуратно, не создавая лишнего шума, я стала спускаться по лестнице. Выщербленные ступени не внушали надежд на перемены, витые потемневшие перила холодили ладонь. Не дом, а труп исполина, окаменевшее животное, не выдержавшее усталости и сломавшееся под гнетом столетий. Разбудить бы, приласкать, напомнить о прежних временах.
