Альвийский лес (СИ) - Пасценди Доминик Григорьевич (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Почему же тогда место боя осталось за многокожими? — Подумал Уаиллар, благоразумно удержав этот вопрос при себе.
Он и дальше думал над этим. Ему и хотелось скорее встретиться с многокожими, и напрягало нервы ожидание схватки с неведомым. Меж тем он доплыл до противоположного берега озера, осторожно приблизился и, осмотревшись, неторопливо (чтобы не нашуметь) выбрался на сушу.
До аиллоу многокожих оставалось два дня пути.
Глава 5. ДОРАНТ
— Не жрет, ваша милость!
Человек Харрана, которого тот, по просьбе Доранта, приставил к альве, в растерянности развел руками.
— Мы уж ей и свинину, и баранину давали, и курей, и сырое, и жареное, и варили, и тушили — не жрет! Говорят, они человечину едят — не давать же ей человечину-то?
Дорант подошел к клетке. Клетка была та же, что на рынке; её пришлось купить и не без труда перетащить во внутренний двор дома Харрана. Другой подходящего размера и с такими же прочными прутьями в городе не нашлось. За клетку Дорант отдал чуть ли не треть суммы, в которую ему обошлась сама альва.
Как ловили и связывали альву, чтобы вытащить из клетки на рынке, и как её перетаскивали в дом Харрана — об этом потом будут долго рассказывать байки, и не только в Кармоне.
Альва сидела в дальнем углу клетки, обхватив колени руками. Вброшенные туда куски мяса она отгребла от себя подальше, в противоположный угол. Лоханью, в которую ей налили воды, она, впрочем, пользовалась. Воду выхлебывала быстро, лакая из руки. Ей постоянно подливали свежую: Дорант строго приказал, чтобы альва ни в чем не нуждалась.
Выглядела она плоховато. Шерсть потускнела, глаза ввалились. На бедрах выступили угловатые косточки. К тому же от нее стало неприятно попахивать, хотя она регулярно вылизывалась, а для естественных надобностей пользовалась тем же углом клетки, в который выкидывала мясо.
Большую часть времени она дремала, чутко шевеля ушами. Вот и сейчас альва даже не открыла глаз при приближении Доранта и харрановского слуги.
Дорант по-прежнему, приблизившись, чувствовал щекотание поискового амулета. Сомнений не было, альва соприкасалась с человеком, которого он ищет (Дорант старался даже в мыслях не произносить его имени) — или с его вещами. каваллиер отдавал себе отчет: это значит, что искомый попал в лапы альвов, а следовательно, его, должно быть, уже нет в живых (и да примут его Боги в свой свет, потому что погиб он, скорее всего, в страшных муках). Но у Доранта не было на сей счет никаких доказательств, которые он мог бы предъявить тем, кто его отправил на поиски.
"Как же мне от тебя узнать, что с ним случилось?" — подумал Дорант, глядя в желтые глаза альвы. Та не отводила взгляд, полный муки, бешенства и — презрения?
— Попробуй дать ей овощи. Может, они хоть овощи едят?
— Сделаю, ваша милость, только ведь все говорят…
— А ты меньше слушай, что все говорят. Дай ей хоть свеклы или вон, кукурузу. Сырую. Вряд ли они себе еду варят, звери же. Хоть и на людей похожи. Другие овощи попробуй. Яблоки дай. Капусты. Ну, сам подумай.
Дорант все смотрел на альву и мучительно думал, что делать дальше. По всему было видно, что ему придется начинать с того места, где её поймали.
Красный Зарьял перед тем, как продать альву, рассказал ему, как было дело. Дорант, впрочем, не узнал ничего нового — Харран пересказал ему всю историю. Им повезло: на самом Красном и почти на всех его людях были кирасы. Четыре альва, которые набросились на охотников, почему-то били в грудь — может, потому, что поверх кирас Красный заставил всех надеть накидки, чтобы сталь не блестела. Копья альвов с доброй имперской сталью не справились, соскользнули, порвав накидки. Двоим это, впрочем, не помогло: их убили вторым ударом, но тут подоспели Красный с остатком команды и расстреляли альвов. Самка бросилась бежать сразу же, как только альвы напали на отряд, и убежала бы, если б не подвернула ногу, попавшую в нору грызуна. Зарьял хлестнул её по голове волчьей плетью, сбив на землю; самку спеленали попоной и замотали веревками, а потом рванули назад во всю конскую прыть, даже не подобрав погибших, что Доранту было неприятно.
Он подумал: кирасы и огнестрел вас спасли. Мечами не отмахались бы, разве что в строю — да какой там строй у охотников, тем более конных. В лесу против альвов кони только помеха.
Кирасы, огнестрел и численное превосходство, поправил себя каваллиер, делая в памяти заметку.
Он тщательно уточнил, где именно это произошло. Красный довольно подробно объяснил, как добраться к тому месту, и предложил свои услуги как проводника. Хотя окрестности Альвиана были более или менее знакомы по охотам в предыдущие приезды, в этом имелся смысл: с проводником (и его охотниками) на поиск точного места схватки уйдет меньше времени, да и безопаснее это, что ни говори.
А побывать там придётся. Может, хоть какие-то следы остались. Понятно, что место, где поймали альву, и место, где она встретилась с нужным Доранту человеком, не совпадают. Но, может быть, удастся проследить, откуда альва пришла туда, где её поймали.
А вдруг искомый человек ещё жив и ещё находится там?
Или — может быть, там удастся найти какое-то подтверждение его смерти?
Иначе Доранту не объясниться с нанимателем, а значит, его семью ждут большие неприятности.
Между тем приближался полдень, и пора было собираться в храм, на обычное по праздным дням богослужение Призыва. Дорант серьезно относился к религии, как всякий, кому приходилось участвовать в ожесточенных сражениях и рисковать жизнью. К тому же ему случалось лично убеждаться, что боги могут совершать чудеса. Да и людей, обладающих сверхъестественными способностями, он знал не понаслышке — и знал, что их куда больше, чем обычно принято думать.
Дорант снова приоделся в приличное, только каваллиерский бант повязывать не стал, и они с Харраном отправились в храм. Фасад храма был украшен разноцветными флажками и зелеными ветками суламойи, вовсю распространявшими пряный аромат — по случаю храмового праздника: была как раз память Святого Альварика. В широко раскрытые врата храма, обрамлённые резным по камню порталом, неторопливо втягивались представители местной чистой публики; простые же люди скромно входили через узкую боковую дверь под левой колокольной башней. На ступенях, по бокам от входа, сидели и стояли нищие, они протягивали руки и скромно бормотали свое "подайте, добрые люди, на пропитание". Два толстых городских стражника в кожаных колетах, с дубинками и тяжелыми мечами на поясах, следили, чтобы нищие не мешали входящим и не отталкивали друг друга, нарушая благолепное настроение перед службой.
Внутри храма было прохладно, смолисто пахло благовониями. Сверху, из-под купола, лился яркий полуденный свет, заливая статуи богов и святых; в нем сияли редкие пылинки. Чистая публика вольготно рассаживалась на резных креслах перед алтарем, простой люд толпился стоя в боковых нефах. Стоял негромкий, из уважения к храму, гомон. Самые набожные — или имевшие на душе тяжкий грех — на коленях молились перед статуями Создателя [26] и Подателя. У статуи Матери Богов было пусто: видимо, в приходе сейчас не было беременных женщин или серьезно больных. Мрачный армано Миггал, не отрываясь, смотрел в лицо Разрушителя, должно быть, просил сурового бога кого-нибудь убить. Дряхлый длиннобородый священник в когда-то белой хламиде скороговоркой читал молитвы. Дорант погрузился в себя, молился, просил у богов помощи себе и благополучия для Саррии и дочки. И покойного посмертия троим своим детям, которые умерли во младенчестве.
При этом он не переставал думать про свою задачу, про альву, про вице-короля и другие малоприятные вещи.
Если ты живешь тем, что решаешь чужие проблемы за деньги, то будь готов, что эти проблемы рано или поздно станут твоими. За простую и безопасную работу люди много платить не любят.
