Тень на обороте - Сергачева Юлия (читать книги полные txt) 📗
Долговязое, наскоро сколоченное из грубых деревянных блоков, перехваченных металлическими обручами, чудовище покатилось прочь.
Зато готовит она отменно. И в одиночку замещает целый кухонный штат.
Насыщенный ароматами воздух едва не расплескался, когда Кухарка закружилась, одновременно раздувая огонь, снимая с полки сосуд, доставая бутылки вина и рома, размалывая пряности… Я и моргнуть не успел, как льняную салфетку прижала полная до краев, дымящаяся кружка. Закачалась благоухающая корицей, имбирем и гвоздикой жидкость, баюкая на поверхности ломтик лимона.
Удобно иметь Кухарку, способную читать невнятные пожелания. Просишь что-нибудь горячее — и тебе, к счастью, не предлагают суп.
Пряная, шелковистая смесь, не задерживаясь, скользнула в желудок. Остались на языке и мимолетно хрустнули на зубах крошки специй. Тепло разошлось по венам, разгоняя по телу ленивую истому.
— Еще, — разморено велел я.
— Не самая благоразумная идея, — послышался от дверей голос Гергора. — Тебе потребуется ясная голова.
— Предостережение запоздало, — пробормотал я, искоса наблюдая, как хмурый маг приближается, огибая вросшую в пол мебель.
— Ритуал! — напомнил Гергор, угрюмо заглядывая в мою опустевшую кружку и перехватывая следующую, приготовленную Кухаркой.
— А ведь верно… — с досадой спохватился я. Проклятье!
Вставать следовало помедленнее. Чтобы не придать сумрачным кухонным недрам столь несвойственной им вращательной прыти. Я крепко зажмурился, пережидая феномен.
Какое, однако, везение, что мебель здесь сращена с полом!..
— Тебе нельзя в таком состоянии проводить ритуал! — встревожено произнес Гергор откуда-то, как мне показалось, с потолка.
— Придется рискнуть. Или есть другие предложения? — отозвался я сквозь зубы. Содержимое желудка явственно просилось обратно в кружку. Внутри ему было одиноко.
— Райтмир, это опасно для жизни!
— Опасно для ее жизни остаться здесь после полуночи без метки. Она не гость и отныне не служит замку. Кровники убьют ее, как только обнаружат, — с отвращением процедил я, наконец, обретая почву под ногами. Теперь темные стены вокруг лишь слегка покачивались, поблескивая медной и серебряной чешуей посуды. — Идемте, вам писать протокол. Не забыли?
Я уверенно двинулся к выходу. Ну, почти уверенно и почти к выходу… Отчего-то вело меня в сторону изрядно. А ведь вроде не так много выпил.
— …не поздно снова принять ее на работу, — негромко предложил Гергор, деликатно придавая мне верное направление. Вряд ли моя самостоятельная попытка выйти через стену мимо двери увенчалась бы успехом.
— И не подумаю, — я оскалился во все зубы. — Она оскорбила меня. Как она посмела назвать меня неплохим человеком?
— В Ковене будут в восторге, — Гергор ворчал позади. — Они уговаривали эту женщину целый сезон! Садовники народ балованный, даже Императору смеют отказывать. Кажется, не обошлось без человеческих жертв… Райтмир, задержись на минуту!
Я механически остановился, оглядываясь, и понял, что опоздал, когда увидел воздетую руку Гергора, устремленную прямо мне в лицо.
— Не сметь!.. — только и успел яростно прошипеть я, но жгучая, отрезвляющая волна уже пошла по телу, вызывая тысячи непроизвольных, но весьма болезненных мышечных сокращений.
— Извини, — произнес виновато Гергор, — но так будет лучше для вас обоих…
— А пошел ты, со своим извинениями! — с бешенством выдохнул я, почти физически ощущая, как сквозняки ходят хороводом в моей, внезапно ставшей гулкой, голове.
* * *
Очередная дверь пронзительно заверещала.
В Синей зале царила непроглядная тьма, разбавленная лишь зыбким светом ламп, расставленных по окружности. Голубоватое пламя тянулось к верху острыми язычками, подрагивая. В центре круга, опустив голову на руки, напряженно сгорбилась в кресле женщина.
От дверного скрипа она порывисто обернулась, близоруко щурясь в темноту. Женщина не спала, хотя должна была находиться в оцепенении! И видеть она меня не могла, но догадалась верно.
— Господин Юг! — с усилием, явно утомленная долгой неподвижной позой, женщина попыталась встать. — Я так признательна, что вы пришли! Я…
Проклятье! Она должна была спать!
Огненные острые язычки одновременно шевельнулись, еще сильнее вытягиваясь и загибаясь внутрь круга, словно шипы.
— …так сожалею! Умоляю о снисхождении! — восклицала между тем Аланда Гвай, переступая вдоль границы освещенного круга и слепо взирая во мрак за его пределами. Лицо ее, освещенное колдовским огнем, казалось неестественно белым. Кости черепа отчетливо очерчены, а глазницы провалены. Ни дать, ни взять — ходячая покойница. — Мой сын сильно болен. Я согласилась на эту работу только ради надежды на его выздоровление. Пожалуйста, не лишайте его шанса! Я молю о прощении и…
Ценю вашу изобретательность, уважаемый Гергор… Маловероятно, что сонное зелье не подействовало случайно.
— Чего вы ждете? — осведомился я, обернувшись к Гергору, напряженно замершему у дверей. Тот длинно вздохнул и зачастил:
— …с согласия Верховного Ковена магов разрешается разовое нарушение Договора…
Мельком вслушиваясь в угрюмое бормотание Гергора, читавшего формальный протокол, я шагнул внутрь освещенной зоны и лепестки пламени снова пришли в движение, изгибаясь влево, замыкая витое горящее кольцо.
Женщина вскрикнула, бросаясь навстречу.
— …подтверждаю своим именем и знаком. Высший маг Гергор Броневед.
Амулет на моей груди толкнулся и расслабленно затих.
…И все застыло. Тьма разошлась серебряными разводами. Огонь источал холод. Женщина оцепенела и лицо ее, смятое рыданиями, расправлялось, будто листок бумаги. Она безвольно осела на пол.
Разъять человеческую сущность, вынуть лишнее и собрать все заново — давнее умение Оборотней… Занятно, но учил меня проделывать это самый что ни на есть высший маг. Больше некому было, учитывая повальный мор, случившийся среди Оборотней по причине стойкой неприязни к ним всего остального человечества. Обучение это смахивало на попытки змеи спроектировать улей.
«Как я могу научить чему-то того, чья сила противоположна моей, да еще без всяких подсказок? — негодовал маг Мартан. — Я словно треска, которая учит чайку летать! Которая и полет-то видела сквозь толщу вод…»
Но Ковен, разрешивший Мартану позволить последнему из Оборотней вспомнить о своей сущности, надменно отмалчивался. Потому что они ничего не могли поделать. Просто не успевали. Живые библиотеки Оборотней гибли вместе с замками. Потому что Хранители библиотек умирали сразу же, как только разрушалась защита. А победителям доставались трупы…
А если бы Мартан знал, чему и как учить — несчастье с его дочерью Эммой могло не случиться?..
Э, нет, Оборотень! Не выйдет! Можно винить свою неумелость и самоуверенность, упрямство Мартана и отсутствие нужных знаний… Но Эмма осталась калекой по моей вине.
И в любом случае, я уяснил, что хирургия человеческой сути — процесс тонкий и требующий изрядной концентрации. То есть абсолютно не подходящий для моего нынешнего состояния. Гергор принудительно выветрил алкоголь из моей головы, но переутомление никуда не делось.
Не знаю только, почему подсознание выбрало настолько брутальную форму. Чужая память — как плетение пульсирующих жил со вросшими разноцветными кольцами и крюками. Стоит потянуть, как плоть вздрагивает и сочится сукровицей. Слишком много времени Аланда провела на острове, впечатления о жизни здесь успели слиться со структурой ее сознания.
Это всего лишь иллюзия, — твердо сказал я себе, сосредотачиваясь.
Где-то за гранью слышимости судорожно вздохнул и ринулся прочь впечатлительный Гергор.
…Капли разбивались о камни, распускаясь на мгновения прозрачными лепестками. Над головой изредка полыхали беззвучные белые зарницы. Облокотившись о перила выходящей во двор галереи, я раскрыл ладони, ловя горстями дождь. Бесцветная вода стекала по пальцам, а мне все время мерещилось, что она окрашена красным.
