Зиэль - О'Санчес (Александр Чесноков) (книги без регистрации .txt) 📗
Разжечь костер — это первая половина дела, теперь надобно ждать, пока свежие ольховые дрова на угли переведутся, когда пламя превратится в ровный вишневый жар, вот тогда уже…
— Ну, говори чего хотел.
— О, Великий Господин!
— Это ты мне?
— О, да! Ты Чёр… Темный Бог! Я тебя узнал!
— Погоди, любезный. Как же ты меня мог узнать, если я тебя вижу впервые за обе наших жизни? Ты меня спутал с кем-то.
— Нет! Нет! Я узнал!..
— Имя.
— Моё? Тузавар Лу, Великий Господин!
— Продолжай.
— Я слышал о тебе, слухи… из уст в уста… я мечтал встретить… Я хочу служить тебе! Всеми своими умениями, всем разумом, всем телом… Всею душой!
— Что значит — всем телом? Ногти и дерьмо я не ем, мужчин и прочих животных для утех не использую, только женщин, да и то не всяких… Ты, дружок Тузавар Лу, говори да не заговаривайся.
— Прости меня, Великий Господин! Ай-й-й! Я… хочу тебе служить! Я буду для тебя… самым верным, самым лучшим слугой на свете! О-оййй!
— Лучшим, да? Верным? А кто от меня дёру дать решил, передумав запекать в собственном соку?
— Прости меня!.. — Колдун прервал свои заверения и опять завыл в голос, потому что стальные «кинжальные» пальцы на правой его ладони опять чем-то там захрустели, так что даже пришлось чуть умерить их пыл. — Ох, прости, Всевеликий! Я ведь не знал! Я хочу открыть тебе очень важную тайну! Очень важную, быть может, она пригодится тебе и ты найдешь то, что ищешь, или оно найдет тебя!
Ого… Как странно! Ведь я не готовил подобных совпадений… И еще более странно то, что какой-то ничтожный смертный вдруг может оказаться способен знать то, или догадываться о том, что…
— Говори.
— Давеча колдовал я на прохожих… Э-э-э… подобно тому, как… сегодня…
— Понял, продолжай без стеснения.
— И встретился мне один… Человек, не бог. Высокого росту, неописуемо странный… и грозный, если всмотреться… Ликом зело широк, телом тучен… Он выг… вы… ы…
Заткнулся мой колдун, но опять же не сам, а по моей воле. О, это мелкое подлое племя людское! Человечество! Зачем, спрашивается, зачем я вознамерился избавить его, человечество… гм, на одну четверть… от той грозной участи, что этому племени уготована? Видит же сей колдун, кто из нас двоих мощнее и сильнее, а все надеется, что он — умнее и хитрее МЕНЯ! Выдумал сходу байку про какого-то там грозного и страшного богоборца, который, небось, неустанно идет по моему следу. Ах, сколько таких зубозаговаривающих историй выслушал я на своем веку!.. Сотни, тысячи, сотни тысяч?… До этих жалких его слов я, грешным делом, дрогнул и поверил — но буквально на один миг! — что сему мелкотравчатому злодею стали известны сокровенные тайны Бытия и Морева, и что я вдруг смогу их обрести обычным человеческим путем, совершенно по правилам, которые установлены для меня мною же, а не по повелению моему сверхчеловеческому… Напрасные надежды… Всегда одно и то же… некий роковой силач, предзнаменования… Мычи, мычи, ты свою возможность спастись израсходовал, увы… Мои вкусные ленивые уши устали тебя слушать.
Колдун, это было явно моему опытному взору, трепыхался изо всех своих немалых магических сил, в попытке еще что-то сказать, но — куда ему деваться против моего заклинания — оказался на вертеле, который, впрочем, не вспрыгнул на костер, а вместе с колдуном остался лежать рядом, ибо дрова должны прогореть как следует. А я пока пещеру обследую. Ужинать мне уже не хотелось, жрать его отвратительные филеи, уши и требуху я не собирался… За многие, многие века жизни среди людей я предельно хорошо их изучил и настолько пропитался их обычаями и причудами, что стал брезговать человечиной… Уж и не помню, сколько столетий тому назад пробовал ее в последний раз… Тьфу, пакость! Но — он меня хотел подвергнуть тепловой обработке, по заведенной человеческой привычке, может быть даже заживо — так пусть на себе хотя бы один раз изведает, каково оно?
Так я и думал: не пещера — нора, грязная и вонючая. Колдун мой — совершенно очевидный новосел, недавно вселился в эту пещеру, а до него ее занимали какие-то бродяги, или она вообще была заброшена. Руками и заклинаниями колдун расчистил себе место, пригодное для жизни… для собственной жизни разумеется… Это ложе — да будь я проклят, если им воспользуюсь для отдыха и сна! Ого, стол для сидячих бдений у светильника… Ученый! Зимний очаг… дверь на внутренний двор, а там, небось, отхожее место… Как они одинаковы и предсказуемы, эти людишки… Но у моего знакомого отшельника Снега жилая пещера в сто, в тысячу раз приятнее и чище, хотя он тоже науками баловался! Все правильно: ведь свою служанку Мотону он не ел, гораздо иначе использовал. Как ни противно мне было в помойке ворочаться, но обследовал я и внутренний дворик… Угу, так и есть: за нужником у него вторая отхожая яма, почти наполовину наполненная костями и отрепьем… Однако, очень уж быстро и много он жрал. Ничего, сейчас ты у меня попляшешь, покружишься у костра в жарком деревенском танце… А потом и на костре.
Я живу на этом свете сугубо для собственного развлечения. Жизнь бесконечна, и развлечений должно быть много, причем они должны быть разнообразными, дабы не приедаться… Поэтому, помимо положительных впечатлений меня развлекают и всякие разные неприятности, изредка крупные, а остальные мелкие… Когда я вернулся к очагу перед пещерой, меня как раз ждала неприятность… Поколебавшись, я отнес ее в мелкие, на среднюю она все-таки не дотягивала: помер мой колдун, насаженный на вертел, помер от страха и мучений. Неприятность, конечно же, заключалась не в его смерти и вовсе не в том, что она оказалась чересчур легка для негодяя — чихать я хотел на мучительские радости, мне жратва и вино гораздо больше приятны… Досадно, что не сумел я все правильно рассчитать! Ведь я ему предусмотрительно оставил возможность бормотать беззвучно, то есть творить большую часть доступных ему заклятий и заклинаний. Ну, я и решил, что колдун сумеет пригасить, при помощи своего немалого могущества, основную часть страданий от вертела и железных пальцев. Но совершенно верный мой расчет споткнулся о мою же безалаберность и лопоухость: кольцевую заграду с местности я не убрал, забыл! Колдун выбрал на заклинания всю ману, до которой сумел дотянуться, а свежая-то через заграду не поступала, он и сник! Вон они, пальцы-то: по самое плечо ему руку смололи. Каша из руки, да вертел сквозь весь кишечник — трудно без маны такое пережить, тут он и помер, колдун мой Тузавар Лу. Хорошо хоть, не вдруг, а будучи в сознании… Поеду-ка я в чисто поле ночевать, отвратительны мне сегодня жилища людские, пещеры и трактиры.
