Не стреляй в ангела - Чернышев Олекса (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
— Такое возможно только на Юнхэ? — спросил я, разгребая угли.
— Я уже говорил, что в этом мире все дается намного легче, чем где бы то не было, — ответил Гаутама. — В земном мире все это тоже возможно, но там трансформации требуют значительно большего напряжения и получаются не в полном объеме. Мир Юнхэ расположен ближе к точке идеальной гармонии. Земной мир находится намного дальше, и законы природы в нем действуют с заметными искажениями, нарушаясь почти во всем. Со временем, ты сможешь проделывать все это и в там.
— Я всегда считал правильным земной мир, — возразил я. — Мне кажется, что это здесь все перевернуто с ног на голову.
— То, что мир Юнхэ ближе к идеальной гармонии, легко почувствовать, стоит лишь прожить здесь год-другой. Здесь ощущаешь себя молодым, независимо от прожитых лет. Хотя и тут уже сказывается влияние магической энтропии и наступление реального мира, — вздохнул китаец. — Но здесь этот процесс едва заметен, а в земном мире он уже в самом разгаре. Миры быстро расходятся в разные стороны от гармонии, подобно волнам от брошенного в воду камня.
— А как попасть отсюда обратно в земной мир? — задал я тот вопрос, который меня тревожил, и который я долго не решался задать.
— Похоже, что участие твоего бога в твоей дальнейшей жизни будет минимальным, — начал учитель. — Твой бог будет показываться в твоем поле зрения только в критические моменты, когда без него уже никак не обойтись. Как, напрмер, заботливая мамаша не мешает играть ребенку в песочнице, пока он не вляпается в кошачье дерьмо или не наступит время обеда. При этом ребенок, то есть ты, не имеет никакого представления о том что такое дерьмо с точки зрения его мамы, и когда наступает время обеда, как впрочем и о том, что такое обед, и почему одни вещи трогать руками можно, а другие — нельзя.
Гаутама перевернул подрумянившиеся тушки рыб и аккуратно обложил их тлеющими углями. От костра аппетитно запахло, и я почувствовал, что у меня потекли слюнки.
— Своего бога я иногда называю ангелом-хранителем, потому что он не раз вызволял меня из различных передряг, — продолжал Гаутама. — А Мария — это твой ангел. Ты находишся в полном ее распоряжении. Она даже может тебя убить в любой момент, но для нее это слишком просто и скучно. Скорее всего, она будет тебя даже спасать при необходимости и мучить своей игрой, как кошка мышку. Но я не берусь гадать о твоей судьбе и о твоей жизни. Это занятие для твоего бога. Твой бог может забыть о тебе на многие годы, как это бывало со мной. Или же довести тебя своим пристальным вниманием до полного истощения — такое со мной тоже бывало неоднократно. Ты можешь относиться к своему ангелу как к року, как к судьбе или провидению. В отличие от остальных людей, ты точно знаешь, что у тебя есть свой ангел, и ты видел его и даже разговаривал с ним. Попроси его помощи, если приспичит. Он может помочь, но только если сам того захочет!
Гаутама саркастически рассмеялся своим сухим старческим смехом, полностью вжившись в образ пожилого, измученого жизнью китайца. Я удивился, почему он отдает предпочтение такому облику? Но, как говорится, о вкусах не спорят.
— У вас есть возможность выбраться отсюда? — спросил я. Я боялся что Гаутама скажет «нет».
— Есть, — ответил он, и я вздохнул с облегчением.
Значит и для меня существует, пусть даже теоретически, возможность вернуться. Гаутама тем временем продолжал:
— Я могу оказаться в земном мире в любой момент, как только этого захочу. Но я не желаю туда возвращаться. Мир Юнхэ мне ближе, здесь все более гармонично и правильно. Вот ты, например, стал бы жить в мусорном бачке?
— Нет, — ответил я, — не стал бы. Но земной мир все же не помойка, и я прожил там всю жизнь.
— Ты там родился, но если рассуждать как ты, то всем людям пришлось бы жить в своих родильных домах, так как они там в своем большинстве появляются на свет, — возразил Гаутама. — Но такая мысль никому в голову не приходит. Почему же ты должен жить в земном мире только потому, что ты провел там какое-то мизерное количество лет?
— Там мои друзья, мои любимые места, там все мои корни! — сказал я. — Мне нравится здесь, но я хотел бы вернуться в свой мир.
— Независимо от твоего желания тебе и так очень часто придется там бывать. Вот тогда ты заметишь разницу и станешь избегать подобных визитов. Мне и самому потребовалось на этот процесс переосмысления около тысячи лет.
Гаутама разгреб прогоревшие угли веткой и вытолкнул уже готовых рыбин из костра. Мы были голодны и с жадностью накинулись на еду, торопливо поглощая сочное мясо, дуя на него и обжигаясь. Пока длилась трапеза, мы молчали, а я обдумывал услышанное.
Далеко не со всем, что говорил китаец, можно было согласиться безоговорочно. Мир Юнхэ был совершенно нов для меня, и мне хотелось узнать о нем как можно больше. По мере наполнения желудка, мной овладело состояние умиротворенности. Беспокойство о завтрашнем дне сменялось любопытством и ощущением внутреннего подъема, вызванного обнаруженными в себе новыми возможностями.
Так прошел первый день на полигоне. Все последующие были похожи друг на друга как близнецы, различаясь лишь в незначительных деталях. Дни следовали один за другим бесконечной непрерывной чередой, и я даже не заметил, как пролетело полгода с тех пор, как я проснулся в лесу Юнхэ, не понимая где я, с удивлением и ужасом оглядываясь вокруг на его непривычных взгляду существ и странные, причудливые растения. Все эти месяцы Гаутама делился со мной своими знаниями об устройстве мира и о магии, объяснял как правильно пользоваться магическими полями, как драться на мечах, ножах и других видах оружия. Мне удалось преуспеть в овладении этой наукой, так что по истечении столь короткого срока я уже был вполне способен постоять за себя, случись такая необходимость.
С Гаутамой мы фехтовали уже часами, безостановочно и интенсивно, раскручивая в процессе боя все варианты атаки и обороны, и я находил упоение в веселом и звонком перезвоне клинков.
Гаутама учил меня правильно медитировать, для того чтобы добиться больших успехов в овладении магией.
— Самое важное, — говорил он, — это держать позвоночник выпрямленным. Уши и плечи должны находиться на одной вертикальной плоскости, диафрагма должна быть отжата к нижней части живота. Руки нужно держать перед туловищем, а большие пальцы — на уровне пупка.
— Неужели это так важно? — спросил я.
— Правильная поза увеличивает силу и скорость многократно, — ответил Гаутама. — Иногда спор решают мелкие и незначительные детали, и их никогда не стоит сбрасывать со счета.
Учитель объяснил мне, как я должен пользоваться магией, чтобы изменить свой облик. Я подправил свои телесные пропорции книжного червя от филологии, добавив ширины в плечах и развив мускулатуру, которая теперь заметно выделялась рельефными буграми. Еще с юнных лет у меня были претензии к своим родителям за несколько неправильную форму носа и лица в целом. Я исправил эти маленькие недостатки, слепив себя так, как мне того хотелось, и получилось совсем неплохо. У меня отрасли длинные волосы, которые я раскрасил в такие же цвета как у Гаутамы при помощи волшебства. Он говорил, что это помогает производить должное впечатление на некоторых местных жителей и избегать стычек. Многочисленные племена людей обитали на Юнхэ, и многоцветность волос у некоторых из них была признаком божественного происхождения.
Гаутама рассказывал, что эти племена жили в небольших деревнях, промышляя, главным образом, охотой и рыболовством. Им был известен способ изготовления металлического оружия, которое они делали из местного желтоватого и очень прочного металла при помощи минимального набора магических приемов. Этим людям не была известна технология в том смысле, в котором я ее понимал раньше. Они не ковали и не выплавляли металл, они не знали колеса и сложных орудий труда. Их цивилизация развивалась в ином направлении.
В их деревнях имелся старейшина, и, как правило, он держал всех соплеменников в подчинении при помощи своей более развитой способности к колдовству. Образ жизни в деревнях очень отдаленно напоминал жизненный уклад раннего средневековья, но такое сравнение было весьма приблизительным, так как наши миры совершенно несопоставимы.
