Бирит- нарим (СИ) - Медведникова Влада "Emy Olwen" (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
Они забрали его кровь. Выпили его силу и ушли.
Лабарту остался один. Всего в нескольких шагах горел костер, но тепла не было. Земля под ногами словно превратилась в лед, а от ветра слезились глаза. Медленно наплыла странная слабость -- он словно тонул в тумане, погружаясь все ниже и ниже. Боль утихла. Лишь запястья саднили, но раны уже затягивались. Не будет шрамов, следов не останется.
Лабарту закрыл глаза, и мир стал качающейся темнотой. И где-то там, в самом сердце тьмы,оживалажажда. Она билась, словно сердце, все громче и громче. Вслед за усталостью и болью всегда приходит жажда, он знал это с детских лет. Но теперь рядом не было никого, кто желал бы помочь ему. И поэтому...Я должен что-то сделать.--Мысль, словно всплеск в туманном море.--Ведья могу...
Надежда шевельнулась в сердце, заговорила голосом сосен, тихим шелестом шагов на звериной тропе. Дом, оставшийсяв сумраке леса, манил, только позови--и услышишь ответ.
Нет... Я пришел один... И я не должен...
И, чтобы не думать о шалаше и о той, что осталась там, Лабартусталзватьпамятьо жаркой земле, о городе, покинутом навеки. Одно за одним, пришлиобразы прошлого,заполнилидушу.
Но слабость, сковывающая тело, была сейчас сильнее любых желаний и слов,--и мысли растаяли, а жажда отступила на время.
4.
Он очнулся на восходе, от первых лучей солнца, и глубоко вздохнул, еще не успев открыть глаз.Колючая дрожь пробежалапо застывшему телу.Это кровь. Я чувствую, как возрождается кровь.Лабарту шевельнулся, и веревки удержали его, но не впились в кожу, не обожгли ядовитым огнем.Рассвет разрушает эти чары. Днем это лишь путы, не более.
Солнце возвращало силы, и в первый миг Лабарту ничего не видел, кромесвета--он блестел на мокрых камнях, преломлялсяв каплях росы, мир был наполнен сиянием и теплом. Каменные глыбы заслоняли восток, но Лабарту вновь и вновь представлял кровавую полосу над грядой холмов и поднимающееся солнце, огромное и такое близкое, что стоит лишь сделать пару шагов и протянуть руки...
Жажда вспыхнула, словно и ее разбудил восход. Внутренности свела судорога, тело требовало крови, но Лабарту был почти рад. Он был жив. Ничего плохого уже не случится. Наказание и так длилось долго, и вот-вот наступит день...
Солнце поднималось все выше, и сияющие капли на камнях гасли одна за другой. Лабарту вытянулся, пытаясь поймать уходящие лучи, и его вновь скрутили судорогижажды. Тело словно горело изнутри, но все же было холодно, и солнце уходило, оставив Лабарту в тени гигантских камней.
И это храм?! Солнце бывает здесь лишь на восходе и на закате, кто же так строит храм солнца?!Мысли бились в такт всплескам жажды, и где-то рядом притаился страх.Я признаю их власть! Пусть.. Потом я смогу, а пока пускай...Он даже не замечал, что снова пытается вырваться. Но веревки не утеряли прочности сприходомдня, а он был слаб. Солнце покинуло его слишком быстро.
-- Я согласен! Я останусь!
Лабарту выкрикнул это, едва Гэр поднялся на холм. Четверо младших разжигали огонь, и никто не из них не взглянул на Лабарту, не попытался заговорить.
Уже наступил полдень. Лабарту чувствовал, что солнце сейчас прямо над головой, скрытое тяжелым камнем. Он не мог больше ждать.
-- Я сделаю все, что ты скажешь!
Гэр скользнул по нему взглядом и повернулся к костру.
-- Я все понял! -- Лабарту сам удивлялся, что все еще может так громко кричать, но голос ему словно не повиновался. -- Ты прав, а я нет! Солнце меня оживило, теперь я должен ему служить!
Никто не подошел к нему, никто не ответил. Одна из женщин бросила в огонь сосновые ветви, и, когда повалил дым, все пятеро запели.
Лабарту хотел прервать их, он готов был кричать, пока кровь не пойдет горлом, пока его не выслушают, пока не освободят... Но тот, кто хочет служить солнцу, не должен прерывать слова гимна. Поэтому он замолчал. Они должны поверить. Должны.
Песня смолкла. Лабарту ждал. Ветер дул в лицо, и густой дым ел глаза.
Один за одним младшие покинули храм, а Гэр вновь остался один у костра.
-- Я хочу с вами, -- сказал Лабарту. Голос был хриплым от дыма. -- Я хочу петь с вами. Я...
Гэр взглянул на него, равнодушно, мимоходом, высыпал что-то в костер и ушел, не оглянувшись.
Лабарту зажмурился и прижался спиной к камню.
-- Они мне не поверили, -- прошептал он.
Страх зашевелилсяв грудии пополз по телу вместе с жаждой, вместе с кровью. Несколько мгновений он был лишь липким холодом и темной пеленой, а потом превратился в слова.Даже если они поверили, это не важно,говорил страх.Им все равно, во что ты веришь. Ты всего лишь жертва и останешься жертвой.
Они не стали слушать его и ночью. Он умолял, клялся и повторял вслед за ними слова молитвы, задыхаясь от слабости и боли. Слугам солнца было все равно. Они утолили жажду и ушли, оставив его наедине с холодным ветром и дымом костра.
Ночь казалась бесконечной, и в ней не было сна. Солнце зашло, остатки крови словно замерзли в жилах, но беспамятство не приходило.Ночное бдение в храме Солнца.Он попытался сжать кулаки, но не почувствовал своих рук.Ночное бдение в храме Уту...
-- Если бы у меня был бог.., -- прошептал он. -- Я бы молился, и он покарал бы их...
Бог?Голосматери. И ее смех, легкий и опасный, как звон мечей. Ожившее воспоминание, на миг заглушившее жажду.Боги не смотрят на нас, Лабарту.
Боги не слушают нас.Голосотца. И что в этих словах, сожаление или гордость? Лабарту никогда не мог понять.Иногда они слышат людей. Мы жесправимсясами.
Боги?Он помнил и этот голос и ненавидел его. Но откуда пришли эти слова, из какого видения или сна? Лабарту не слышал их наяву.Боги не властны над нами.
-- Ты прав, -- сказал Лабарту. Слова таяли в холодном воздухе. -- Они не властны над нами...
Костер догорал. Жажда отступала и вспыхивала вновь, и прошлое то оживало, то таяло. Голоса родителей, друзей, жертв и врагов.Шатры в степи, неистовая река и солнце, сверкающее в каналах... И снова и снова -- вкус крови.
Прошлое обступало, маня и приводя в отчаяние, и так тянулась ночь. Лишь ближе к рассвету Лабарту погрузился в тяжелый сон, и все голоса утихли.
Он спал до полудня. Сперва сквозь мутную пелену до него донеслись звуки полуденных гимнов и треск костра. Лабарту не хотел просыпаться, но во сне уже поселилось беспокойство, и оно толкало его изнутри --ты должен, должен.
Лабарту с трудом открыл глаза. Дышать было тяжело, и все тело болело.Жажда.Повсюду -- в воздухе, в земле, в стоячих камнях.Пятеро жрецов пели возле огня, но они казались ожившим рисунком, осколком кошмарной сказки. Они не могли быть настоящими. Нет, не бывает такого...
Лабарту собрался с силами и заговорил:
-- Прошу вас, я... -- И замолчал, поняв, что говорит на другом языке. На языке черноголовых, которого никто здесь не знает.
Он начал снова, но слова разбегались, путались, теряли смысл. И когда он понял, что хочет сказать, то уже снова остался один среди едкого дыма, и слезы жгли глаза.
Ночью -- холод, жажда, боль и слабость, а утром -- солнечные лучи, не дающие умереть.Неужели так будет всегда?Лабарту опустил голову и сжал зубы. Слезыобжигали, -- глаза горели и в горле встал раскаленный ком.Неужели они нашли себе вечную жертву, негасимый огонь, неиссякаемый источник?Он пытался различить знаки приближающейся смерти, но никогда прежде не чувствовал себя таким живым.Сходил с ума от жажды, но был жив. Жив.Неужели я останусь здесь навсегда?
-- Убейте меня, -- сказал Лабарту, когда они пришли пить его кровь.
Слова словно ушли в пустоту. Голос не слушался его, но он повторял это снова и снова, просил выпить всю кровь, разрубить на куски тело, сжечь, чтобы остался лишь пепел.
