Но объясни, что значит грех,
И смерть, и ад, и пламень серный.
Когда я на глазах у всех
С тобой, как с деревом побег,
Срослась в своей тоске безмерной.
Когда твои стопы, Исус,
Оперши о свои колешь
Я, может, обнимать учусь
Креста четырехгранный брус
И, чувств лишаясь, к телу рвусь,
Тебя готовя к погребенью.
2
У людей пред праздником уборка.
В стороне от этой толчеи
Обмываю миром из ведерка
Я стопы пречистые твои.
Шарю и не нахожу сандалий.
Ничего не вижу из-за слез.
На глаза мне пеленой упали
Пряди распустившихся волос.
Ноги я твои в подол уперла,
Их слезами облила, Исус,
Ниткой бус их обмотала с горла,
В волосы зарыла, как в бурнус.
Будущее вижу так подробно,
Словно ты его остановил.
Я сейчас предсказывать способна
Вещим ясновиденьем сивилл.
Завтра упадет завеса в храме,
Мы в кружок собьемся в стороне,
И земля качнется под ногами.
Может быть, из жалости ко мне.
Перестроятся ряды конвоя,
И начнется всадников разъезд.
Словно в бурю смерч, над головою
Будет к небу рваться этот крест.
Брошусь на землю у ног распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь по концам креста.
Для кого на свете столько шири,
Столько муки и такая мощь?
Есть ли столько душ и жизней в мире?
Столько поселений, рек и рощ?
Но пройдут такие трое суток
И столкнут в такую пустоту,
Что за этот страшный промежуток
Я до воскресенья дорасту.
Борис Пастернак. «Магдалина»
ПОСЛЕСЛОВИЕ
В мире много очень разных по смыслу и содержанию книг. Но бывают среди них такие, в которые влюбляешься с первого раза и хочешь перечитывать снова и снова. Иногда автор оставляет свое произведение незаконченным по тем, или иным причинам. Читатель, сам того не ожидая, начинает домысливать, что могло бы случиться с полюбившимися героями.
Впервые с романом «Мастер и Маргарита» вопреки школьной программе нас познакомил на уроке литературы учитель. В то время эту книгу еще не издали, она распространялась тайно, с большими сокращениями. Ее переписывали от руки, так как пишущих машинок было мало, и находились они под присмотром в учреждениях.
Не помню, сколько раз я обращалась к роману. Было жаль поэта Бездомного, финдиректора театра Варьете Римского, убитых котов, и очень хотелось заглянуть «за горизонт». Однажды ночью пришли мысли, оделись в слова и легли на бумагу.
Злой критик воскликнет:
— Плагиат, бессмыслица.
— Нет, — отвечу я, — скорее фантазия на тему в память о великом Мастере слова Михаиле Афанасьевиче Булгакове.
