Голод. Дилогия - Малицкий Сергей Вацлавович (читать книги .txt) 📗
«Собачки, – отстраненно подумала Айра. – Большие собачки, больше десятка. Тут охранники вовсе не нужны. С такими зверьками и охранников не напасешься. Большие, голодные собачки». Айра прикрыла на мгновение глаза, пытаясь вспомнить что-то из преподанного ей Арухом или Сингом, но в голову ничего не лезло, а попытка внушить незнакомым тварям, что она одна из них, успехом не увенчалась: под гулкими сводами прокатился пусть и тихий, но недовольный рык. Она стала медленно отступать к центру зала. Звери, заходя вдоль стен, словно теснили ее туда, где в темноте еще большею тьмою чернела громада алтаря. Какое-то время ей казалось, что чудовища и сами находятся в недоумении, втягивают воздух уродливыми мордами, принюхиваются к нежданной гостье, но они продолжали приближаться, и она пятилась и пятилась, пока не споткнулась о ступени, едва не упав. Злобный рык повторился, но недоумение тварей не прошло: что-то вселяло в уродливые создания нерешительность. С трудом сдерживая дрожь в коленях, Айра поднялась по ступеням и оперлась рукой о темную поверхность плоского камня. Пальцы нащупали гладкую фигурную выемку в камне, затем руку пронзила боль. Поморщившись, Айра почувствовала что-то, напоминающее осколок стекла, сунула это в висящую на поясе сумку и лизнула рассеченную ладонь. «Не уйду с пустыми руками», – появилась в голове упрямая мысль. Псы замерли в темноте мутными силуэтами, подняв морды и не спуская с нее желтоватых глаз.
«Ну и пусть», – вдруг обозлилась она на себя. Когда-то ее жизнь катилась от судьбы рыночной воровки к судьбе портовой шлюхи. Тогда единственным способом миновать огромных псов, что охраняли проход к складам в скирском порту, было пройти мимо них с независимым видом. Пройти так, словно это твое неотъемлемое право. Пройти не скрываясь и не испытывая и крупицы страха. Неужели наглости и смелости поубавилось в ней с тех пор? Или разум, наполняя голову, именно наглость и вытесняет? Айра вдохнула, выдохнула, успокаиваясь, но страх оставался. Он плотно держался за колени и неуклюже ворочался, подрагивая в груди. И псы явно прислушивались к ее страху.
Через едва различимые двери вновь потянуло сквозняком. Вероятно, ночные осенние тучи начали развеиваться, потому что в высоких окнах блеснули звезды, и Айра наконец смогла разглядеть не только искры в глазах зверей, но и их самих. Они действительно оказались собаками, да вот отличались от своих родичей не только размерами, но и поблескивающими в густой шерсти то ли иглами, то ли костяными лезвиями. «Юррги», – почти спокойно вспомнила она рассказы Ярига и тут же поморщилась от ненависти к загонщикам колдовской мерзости, потому что именно они убили Варуха, а для нее Варух оставался Яригом – и всегда будет Яригом, а не Варухом. Ничего в нем не осталось от Варуха. Столетия высушили и развеяли плоть и помыслы древнего убийцы. А вот тот, кто убил ее отца, здрав и спокоен. Спокоен и уверен в себе. Он даже и допустить не может, что кто-то способен бросить ему вызов. Отсюда и открытые ворота в храм. Отсюда и неторопливый магический кровосос на теле Ярига.
Она обратила страх в ненависть. Медленно сошла со ступеней алтаря, миновала отвратительно пахнущих чудовищ, едва не задев оскаленных пастей и растопыренных игл плечами, и не оборачиваясь вышла из храма. В мутном небе плыла бледная Селенга, и серые каменные ступени, скрывающие под собой храмовый холм, казались почти белыми. Ворота ограды остались с другой стороны холма, но с этой стороны сама ограда была ниже, потому что к ней примыкали какие-то строения, и Айра пошла вниз, стараясь не забивать голову мыслями о том, удастся ли ей выбраться из храма, а уж тем более – покинуть Риссус. Юррги, клацая когтями, двинулись следом. Уже у подножия холма Айра почувствовала, что чудовища не тронут ее, но и не дадут ей повернуть к выходу. Где-то в отдалении загудели тревожные трубы, зазвенели жестянки, и за спиной вновь послышался еще неуверенный, но уже раздраженный рык. «Прости меня, мать Сето, – напряженно подумала Айра, подходя к узким ступеням, что лепились к ограде и вели к темной металлической двери на ее верху. – Если жива останусь, надолго забуду и о дурости, и о блажи, и об упрямстве».
Она поднялась к самой двери, провела по железу ладонью, почувствовала крепкий запор с другой стороны. В храме замелькали огни, кто-то протяжно закричал, снова загудели трубы. По загривкам замерших внизу чудовищ прошла дрожь, словно звук обязывал их к чему-то. Айра беспомощно толкнулась в дверь и подняла глаза. Сверху, с высоты двух ее ростов, на нее смотрел молодой мужчина. Его волосы были скрыты матерчатой черной шапкой, очертания тела тонули в плаще, как во мгле, но глаза были ясно различимы. Айре почудилось даже, что она разглядела блеск зрачков.
– Подними волосы со лба, – услышала она твердый, пусть и тихий голос. Мужчина сказал это по-рисски, но Айра готова была поклясться, что этот язык для него не родной. – Хорошо, – кивнул незнакомец, словно мог что-то разглядеть в полумраке на лбу незваной гостьи, одним движением смахнул с плеч плащ и опустил его со стены: – Держись.
Глава 3
Лек
К седлу пришлось приучаться заново. Правда, не сразу Айра поняла, что отвыкла от верховой езды. Сначала посетовала на напряжение, не отпускающее ее который день, к обеду прокляла и себя, и лошадь, а на первой же ночевке с трудом сползла с лошади и поняла, что на некоторое время вовсе лишилась способности ходить. Осенний лес вокруг погружался во тьму, быстрые тени ее спутников разбивали лагерь, поднимали походные шатры, твердые руки забрали у нее поводья из рук, кто-то милостиво расставил перед незадачливой путешественницей легкую складную скамью – Айра с трудом опустилась на ставшую упругой ткань и, не сумев разглядеть в сумеречном мельтешении фигуры спасителя, устало закрыла глаза.
Когда же струна, натянувшаяся внутри ее, ослабнет? Вот уж была уверена, что выдохнет облегченно, покинув пределы Риссуса, – так нет: каждая лига, отмеренная прочь от золотых куполов, будто разжигала тлеющий внутри ее огонь. Или то спасение, которое неожиданно пришло к ней в середине прошлой ночи, было предвестием новых испытаний? Что знала она о серых? Ничего, кроме того, что они свирепы и безжалостны, что прекрасно держатся на лошадях, что прячут лица в серой ткани, но ведь одно лицо она разглядела очень хорошо! А уж голос-то и вовсе не забудет никогда!
– Подними волосы со лба, – сказал ей незнакомец прошлой ночью, блеснув глазами над запертой дверью, а когда она неожиданно для себя послушно приподняла пряди, кивнул: – Хорошо, – и опустил сброшенный с плеч плащ.
Он поднял ее как пушинку – удивительно, как она не сорвалась: ведь пальцы дрожали от страха перед чудовищами, ожидавшими ее внизу. И он их тоже видел, потому что, уже подняв ее на стену, долго смотрел вниз. Впрочем, долго ли? Может быть, время остановилось тогда для нее? Или Селенга покрылась осенней росой и пристыла к мутному небосклону? Отчего ей показалось, что мгновения текут, как капли густого меда по крутому боку глиняного сосуда? Не потому ли, что она тут же забыла о грозных сторожах Золотого храма и сама стала разглядывать тонкий профиль, темные впадины глаз и твердую линию губ воина, оценивающего силу врага? Он посмотрел вниз, нахмурился, поднял взгляд к воротам храма, прислушался к тревожным звукам труб и отрывисто бросил несколько слов на незнакомом языке. Темные тени замелькали за его спиной, Айра почувствовала прикосновение тонких пальцев к запястью, но двинулась с места только тогда, когда воин опять обернулся к ней и сказал:
– Иди.
Из темного коридора дохнуло теплом, в округлых нишах замерцали масляные светильники, запахло воском и томленной на пару ягодой. Откуда-то из-под ног донеслось лошадиное фырканье, за стеной звякнули струны, неловкая мелодия возникла как дыхание сквозняка и умерла, оборвавшись. И почти в то же мгновение из-за спины донесся исполненный ужаса вскрик, но сразу погас – еще быстрее, чем угасла мелодия, и только прорвавшийся сквозь шорох сапог Айры скрежет клыков и рычание обдали ее холодом от макушки до кончиков больших пальцев.
