Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– …не можем показаться на люди в таком виде!
– Да? – глянула на него Лёлька, то ли вопрошая "так ли это", то ли "ты что-то хотел сказать?"
– Если ты хочешь, чтобы вся свита тэнно задавала тебе вопросы, где ты так умудрилась испачкать своё платье, пребывая в комнате, я не настаиваю.
– На чем? – снова впопад вопросила княжна.
Мажору, чувствуя, что его невозмутимость подвергается едва ли не самому серьезному испытанию за вечер, возвел очи горе:
– Чтобы перед тем, как вернуться, мы помылись и постирали платье.
– В бане? – оживилась Лёка.
– В вон той бочке с дождевой водой, – охладил ее пыл мальчик.
– Я туда не полезу! Там глубоко! И она холодная!
– Я могу тебя полить из бадьи. А ты – меня.
– От этого теплее она не станет! И раздеваться я не собираюсь!
– Зачем?
Лёлька опешила:
– Это был риторический вопрос или экзистенциальный?
– Уточняющий. Потому что поливать я тебя буду вместе с одеждой.
– Но она от этого промокнет!
– А сейчас она сухая?
Девочка похлопала себя по плечам и бокам и сдалась:
– Зануда ты, Мажору-сан.
– Трезвый взгляд на вещи – одна из первейших добродетелей самурая, – гордо ответил он.
Лёка задумалась, какое место эта добродетель занимает в списке приоритетов лукоморских витязей. Знакомых витязей, кроме отца, у нее не было, в книжных героях она резонно сомневалась, но если верить постулату Мажору, наидобродетельнейшим витязем в Лукоморье была ее мать.
Облитая с ног до головы пару раз, она, выбивая чечетку зубами, вернула эту любезность товарищу по приключениям в тройном размере, и отнюдь не из-за того, что он был в три раза грязнее ее. Он же, не дрогнув, невозмутимо поблагодарил ее за заботу и поклонился по-вамаясьски. Она ответила по-лукоморски, с истовой отмашкой, в пояс, с заунывным "гой еси ты, добрый молодец Мажору свет Шинович, скатертью тебе дорога, ни хвоста, ни чешуи, семь футов под килем, патриа о муэрте и поминай, как звали, самурай-богатырь" – и, хихикая мысленно при воспоминании о его ошалелой физиономии, побежала к бочке под окном.
Перевалившись через подоконник, девочка победно оглядела их скромные апартаменты… и еще раз… и еще… и замерла в недоумении. Кой-чего в их и без того небогатой обстановке определенно не хватало. Даже двух кой-чего, если быть точным. Ярика и Тихона. Смятая постель лежала у дальней ширмы, где и была, одеяло валялось у ширмы ближней, где его не было – и всё.
Растерянная и встревоженная, она уже всерьез подумывала, чтобы поднять на поиски Забияки и Отоваро, как вдруг под окном что-то глухо стукнуло, закряхтело и заскреблось. Вооружившись подушкой и порадовавшись, что это была подушка местная, а не лукоморская, Лёлька подкралась к окну, занесла ее над головой и замерла в ожидании жертвы. Не иначе, как ниндзя или ёкай, похитивший Яра, лезет за добавкой. Сейчас мы его угостим… Сейчас-сейчас… сей-час-с-с…
Легкий стук… вздох… чьи-то пальцы ухватились за край подоконника… соскользнули… снова ухватились…
Подушка с грохотом полетела на пол, а Лёка, дрожа от облегчения, вцепилась в запястье брата обеими руками и втянула в комнату. Только теперь она поняла, как испугалась за него, и что надо, конечно же, сказать ему, как она волновалась и сколько всего передумала.
– Эх ты, самурай лукоморский! Суши мало ел, а туда же! В окна лазаешь! А вот к тому, кто васаби не ест, дайкон не пьет, Обормоту придет и забодает-забодает-забода…
– Малыша нашла. Не смешно. И дайкон – это такая редька, к твоему сведению. На твоем месте я уделял бы страноведению больше внимания.
Ярик, отчего-то не оценив ее треволнения, надулся, юркнул под одеяло, не раздеваясь, повернулся к сестре задом и сделал вид, что мгновенно заснул. Понимая, что переборщила с заботой, что, скорее всего, не узнает теперь, куда ее домосед-братец ходил без нее, и что, похоже, надо испробовать другой подход, Лёлька пристроилась за его спиной и ласково обняла.
– А-а-а, уйди-и-и, ты холодная и мокрая! – шепотом взревел княжич и отпрянул, едва не роняя ширму.
– Это меня злой колдун превратил в лягушку, и только ты можешь меня расколдовать! Ква! – апокалиптическим [213] шепотом просипела она ему на ухо.
– Не могу. Не люблю лягушек, – не поддался на провокацию он. – И тебе зеленое идет.
– Ах так… ах так… Вот Тихон тебя не слышит! А секреты ты любишь? – снова сменила она тактику. Брат не сказал ничего, но по тому, как шевельнулись его плечи, она поняла, что хоть теперь-то на правильном пути.
– Расскажи мне, где был, и я тебе расскажу, где была я, – тоном бывалой соблазнительницы пообещала она.
– А не надуешь?
– Чтоб мне с кровати свалиться!
Ярик поразмыслил, является ли эта божба достаточно сильной клятвой, пришел к определенному выводу, повернулся и выдохнул:
– Я к Синиоке в гости ходил.
Если бы могла, Лёлька свалилась бы с кровати.
– Чего-о?.. Ты-ы?.. Куда-а?..
– А отчего это я не могу к ней сходить?! Что уж я, совсем?!..
– Не-не-не, можешь-можешь-можешь! И совсем ты не совсем! А даже совсем наоборот! – поспешила успокоить его сестра, но тут же вернулась на старые позиции. – Но всё равно.
– Да вообще-то я и сам поначалу не собирался… – роль авантюриста и ловеласа, непривычная, так и не стала ему близка. – Лежал, спал уже почти, и вдруг показалось, что она меня зовет. Ну я встал и пошел. То есть полез. А потом пошел.
– Она под окошком стояла? – чувствуя, что сегодня определенно ночь сюрпризов, на всякий случай уточнила девочка. И получила еще один сюрприз.
– Нет. Она у себя, ну, в доме тайсёгуна, спала.
– Спала? В доме Миномёто? А звал тебя тогда кто?
– Н-не знаю… Может, она во сне?
– А услышал ты как – через площадь?
Ярослав промолчал: наверное, раздумывал, риторический это был вопрос или экзистенциальный.
– Вас не застукали? – оставив попытки понять алхимию влюбленных, княжна перешла к практическому аспекту вопроса.
– Нет, конечно! – воскликнул Яр [214]. – Справа за ширмой у нее отец расположился, слева – ее брат Мажору, ближе к выходу – Обормоту и его наставник. Но они очень крепко спали. Их даже не слышно было.
– Кому как, – задумчиво пробормотала девочка и вдруг спохватилась: – А как ты ее нашел-то, если она спала?
– Тихон подсказал.
– А кстати, где он? – вспомнила Лёлька.
– Не знаю… – растерянно приподнялся брат. – Он со мной в окно выскочил и мы вместе пошли ее искать. А когда нашли, он с нами сидел. На подоконнике. А потом как грохнуло что-то где-то, как пыхнуло – мы аж глаза закрыли. А когда открыли, я его больше не видел. Я думал, он испугался и сюда поскакал…
– Блин компот деревня в баню… – прошипела Лёка. Он бросилась к окну, высунулась по пояс, закрутила головой, еле сдерживаясь, чтобы не выкрикнуть имя лягуха… Испугался он или нет, было неизвестно, но что поскакал он определенно не сюда, сомнениям больше не подлежало.
Наутро столичную компанию поджидала битва погод – по-иному происходившее за окном назвать было сложно.
Сначала из-за гор показалась огромная лиловая туча. Набрякшая громами и молниями, она закрыла горизонт, придавила своим тяжелым брюхом небо к земле и, словно удав к завороженному его взором кролику, поползла к неуязвимой, но неподвижной глиняной армии. С первого взгляда было видно, что повторение вчерашней бури не за горами. Но когда гроза уже тронула своими толстыми холодными струями крыльцо резиденции тайсёгуна, откуда ни возьмись, налетел ураган. Под его натиском с места были сорваны полусотня ставней, несколько крыш… и одна туча. Дождь, не успевший понять, что источник его дезертировал, по инерции еще чуть попадал на городок магов, но поняв, что лишился поддержки, стушевался и сгинул.
Минут через десять туча вышла из нокдауна и с новыми силами ринулась в бой. Прорваться ей удалось ровно до того же места, что и в прошлый раз – и конец этого раунда был аналогичен предыдущему.
