Вошь на гребешке (СИ) - Демченко Оксана Б. (книги хорошего качества .txt) 📗
- Один, - сообщила в унисон Милена. И медленно, ужасающе медленно задернула шторы век. - И-всё...
Отнимать у людей жизни - ошибка, какую в Нитле оплачивают по самой высокой цене. Но здесь иной мир и иной закон. Порой отнятие и есть его исполнение, ведь уйдут лишь те, кто в Нитле давно носил бы обличие нечеловеческое. И даже их уход - не цель. Важно удержать в мире достойных жизни и пока что обреченных. Ведь ваил прибыл, вон его лимузин внизу, на просеке. Снег скрипит под начищенными ботинками самопровозглашенного хозяина мира... Уже не скрипит. Ваил споткнулся о последний такт слитного пульса и замер, перемогая общую судорогу смерти. Он почти человек плоскости, но в смерть не соскользнул. Переждал волну влияния.
Тяжелое оружие бронированных машин еще некотрое время грохотало, а затем смолкло. На лес накатилась тишина.
Милена стояла с закрытыми глазами, чувствуя лишь две горячие дорожки на щеках вместо неизбежной вины и вроде бы обязательного ужаса ошибки, совершаемой сознательно. На ощупь Милена тронула ствол, низкую ветку, другую. Полумертвое копьецо хрустнуло и отделилось от зимнего дерева. Согрелось от кожи, выпило крови, потянулось, просыпаясь и заостряясь.
- Я тоже умею считать, - сообщил ваил. В бесцветном голосе пряталась злость, огромная и продолжающая шириться. Под ботинками заскрипел снег. - Ты зря явилась сюда, глупая девчонка. До рассвета далеко, до Нитля и того дальше. Это мой мир и сейчас в нем бьет мой час. Ты убрала людишек из игры? Что ж, пешки порой бывают лишними. Я расставлю фигуры.
Милена отвернулась и заспешила к опушке, опираясь на ненадежное копьецо и ощущая себя домохозяйкой, которая сошла с ума и вздумала убить тигра - зубочисткой.
Лес делался все темнее, небо задернули низкие облака, снег из них падал редкий, не способный высветлить тьму, он лишь усиливал давление тишины. На поляне тут и там одиночно поскрипывало: из ниоткуда шагали и занимали места все новые исподники. Они призваны хозяином и пока что выжидают, норовя понять тишину, отдать ваилу это понимание и взять у него приказ. Милена бежала, морщась от громкости шагов.
Она едва успела вырваться из леса, когда круг теней исподья замкнулся и каждая фигура стала различима не только зрению Нитля, но и глазам людей плоскости. По краю поляны встали силы ваила - те, против кого здешнее вооружение не поможет.
Исподники не должны лезть в прямой бой, потому что всегда между ними и этим боем успевает втиснуться Нитль. А сегодня законы вздумали надломиться, допустив бой в плоскости. Хозяин врос в мир, окова рудного крапа исключила перемену приговора, вцепилась в запястье смертного существа, отныне и неизбежно - жителя Земли. Ваил не желал умирать. И, конечно, он надеялся смять вальза востока, покончить с людьми, которые и крепили Милену к миру, как корни - а что еще держит нас, как не люди и дела, наполняющие сердце?
Милена съехала в низину, пробежала несколько шагов вверх по истоптанному склону и остановилась, озираясь и старательно запрещая себе страх. Она может убить одного кэччи, даже двух. При должном везении трех. Если ей забрела в голову не пустая идея, обработанное недавно оружие будет причинять исподью опасные раны, пока в нем пули, помнящие шепот вальза востока. Но стоит ли всерьез надеяться на двух бойцов с реакцией и возможностями людей плоскости?
- Ты сильно сыграла, я оказался под ударом, - шепнул голос ваила из-за круга покорных рабов, из тьмы неподвижного леса. - Но бой - он не для востока. Ты объявила приговор. Я связан с этим миром и я, если не найду решения, умру... однажды. Но меня утешит вот что: ты умрешь сегодня. Здесь, сейчас. Ты и все те, кого желала защитить, но предала в мои руки. Стоила игра жертв? Я предупреждал, не спасай мир. Это глупо и больно. А главное - бессмысленно.
Милена смахнула слезные дорожки и стала подниматься к дому, опираясь на копьецо, как на палку. В движении было чуть проще принять то, что на сей раз ваил говорит правду. Ядовитую, но неизбежную. В большой игре он сегодня не победитель, а вот месть ему по силам.
- Маришка, жива? - спросила Милена, без особой надежды рассматривая остов недостроенного дома.
Ответ теплой болью толкнул в сердце.
- Позови Влада. Прямо теперь. Знаешь, я готова извиниться, он у тебя не ушлепок и не дрянь... если я смогу извиниться, так и есть. Слышала? От тебя зависит. Дозовешься - ты права. Не дозовешься - туда ему, слизняку, и дорога. Только не сомневайся. Пожалуйста.
Шаги прочертили прямую дорожку до борта ближней из двух машин. Милена развернулась, откинулась на броню всей спиной и стала ждать. Хотелось кусать губы и выть от бессилия что-либо изменить хоть на волос. Восток слишком тонкий и деликатный луч дара, в нем лишь обещание дня, а никак не сам день. Бой не дается тем, кто склонен избегать прямого противостояния. И ничего сейчас не осталось, кроме боя.
Водитель, которого Милена мысленно прозвала 'шокер', встал рядом и буркнул едва слышно: за броней безопаснее. Как будто к нему самому сказанное не относится...
- Последнее слово? - спросила Милена, оттягивая время и не зная, есть ли в том смысл.
- Почему бы нет, - лениво отозвался ваил.
Он уже стоял на опушке. Не очень молодой человек в роскошном, но неброском пальто. За спиной два телохранителя. В руке не оружие, всего лишь мобильный. Хотя ему эта штука и есть - оружие, он, искаженное зеркало востока, силен умением ткать связи и дергать за ниточки.
- Всю жизнь думала, что довожусь родной дочерью Тэре Ариане Файенской, - губы сложились в жалкое подобие улыбки. - Я не знала за собой дара севера, но она держала меня в ученицах. Что могло быть причиной, кроме голоса крови? Теперь я знаю. Но все же... согласна с тобой в одном: север страшнее нас. Он холоден и чудовищно, недопустимо расчетлив. Если бы я могла вернуться домой, я...
Ночь растворилась в чудовищной вспышке, так и не дав договорить: 'Я была бы этим обязана вальзу севера и никому более'.
Люди плоскости попробовали применить мощное оружие. Ваил негромко рассмеялся, очень театральным жестом поправил воротник и стряхнул с рукава пальто снежинку. Небо сияло сплошным огнем, на миг впустив в ночь - обезумевший полдень. Хормы второго ряда оцепления поляны рычали, вскинув лапы, и держали купол плавящегося неба.
- Знать бы, кто долбанул по нам из ба-альшой ракетницы, - буркнул 'шокер', ежась и опасливо глядя в небо. - Найду и откручу... гм... голову. Медленно. Эй, чем будем фаршировать Брамчика? Пора, я смекаю. Но пока у нас в распоряжении техника времен Отечественной... Интересно, из какого музея угнали, а? На ходу, во блин, строили деды... И боекопмлект прикопали тоже, а?
В бронемашине с лязгом открылся люк, выпустил в ночь клуб порохового запаха и следом - невысокого, худощавого человека. Тот попрыгал на снегу, хлопая руками по бокам, откашлялся. Осмотрел исподников, кивнул Милене.
- Ты Милена? Маришка отчего-то уверяла, что все наладится, если ты успеешь нас найти. Очень прошу, как отец двух несовершеннолетних детей: налаживай в темпе.
Пламя в небе медленно, нехотя угасло. Ночь пропитала лес. Новый человек покосился на ваила и уточнил довольно громко:
- А почему я, скажем так, правоверный по происхождению, и к тому же атеист, наблюдаю чертей? - Человек прищурился и надавил на глаз. - Двоятся. То есть не призраки... согласно теории оптики.
- И в зеркалах Брамчик отражается, - поддержал беседу 'шокер', перехватил автомат и протянул руку. - Василий.
- Константин. Мне выпало быть школьным другом Влада и я до поры полагал, что это не слишком обременительно.
Ваил снова стряхнул с рукава пылинку и приготовился отдать приказ красиво, хотя бы так отмечая миг сомнительного торжества. Милена удобнее перехватила копьецо. Она отчетливо слышала, как за бетонной стеной всхлипывает Маришка - не ушами даже, сердцем. Среброточивая замерзла и едва могла дышать, она почти теряла сознание - и упрямо, кусая губы, моргая смерзшимися ресницами, шептала, что папа их не бросит и что сейчас Мишке он очень нужен. Что Мишка не должен бояться, это никому не помогает. Надо звать, Милена велела, она сильная, умная. Все наладится и будет опять тепло...
