Не та профессия. Тетрология (СИ) - Афанасьев Семён (лучшие книги txt) 📗
– Это имеются ввиду дети? – уточняю для себя все детали, стараясь не испытывать эмоций. – Что за исключения?
– Нет, детей ростом ниже стремени никто не трогает. Обычно, – продолжая жевать, качает головой Алтынай. – Ну и девочек тоже не трогают, не достигших понятного возраста... Хотя‑я‑я‑я, тут возможны и варианты; в зависимости от того, насколько сердиты хан, его семья и её представители на суде… А исключения – это обычно старые, больные и немощные. Но в нашем с тобой случае это обсуждать не имеет смысла, поскольку я сама и участник, и свидетель, и член семьи хана. И бия у нас нет. А тут в роли бия нужен кто‑то с авторитетом и именно таким опытом. Чтоб никому в голову не пришло оспорить его решение… При наших обстоятельствах, было бы логично позвать аксакалов, – смеётся Алтынай. – Но Еркена, например, звать особого смысла нет, особенно после того, как ты его из шатра выпроваживал. А с остальными уже я постерегусь связываться. Они могут встать на его позиции не потому, что он прав…
– А потому, что они одного круга и возраста?
– Ага, старики же. Просто из старческой вредности…
– Я бы посмеялся. Если б не обстоятельства. Так какой выход ты видишь?
– А я сейчас не собираюсь никому доказывать свою правоту, – серьёзно говорит Алтынай. – Мне хватит того, что я знаю. Чтобы принять решение, и осуществить его, моих возможностей хватит.
– А зачем ты позвала пуштунов?
– Правило хорошего тона, – пожимает плечами она. – Живём почти на одной земле. Какое‑то время даже ели вместе один хлеб… Позвала их в память об этом. Не хочу уподобляться им в беззаконии. Ну и, это дело должен был разбирать Наместник. Которого я вообще не понимаю. Хочу понять, насколько простой народ согласен здесь с Правилами и Законами.
– А что тебе это даст?
– Нам тяжело здесь. С твоей рыбой, конечно, появился огонёк надежды. И даже окреп, превращаясь в костёр. Но если тут все такие, как этот малик, то я уже просто не хочу, чтоб мои дети и люди жили по соседству с такими бесчестными людьми. Проще откочевать обратно, на старые территории.
– Ничего себе, – присвистываю. – Какая быстрая смена образа маленькой девочки на другой.
– Это потому, что ты рядом. С тобой, многие вещи видятся иначе. И некоторые шаги становятся очевидными.
– Ты и без меня далеко не дура, – замечаю.
– И не говорила, что дура, – смеётся Алтынай. – Но так помногу раньше никогда не думала. Как ты говоришь? Энергия – это способность выполнять работу?
– В одном из контекстов, – киваю.
– Вот работа бывает и для ума, – с видом провидца поднимает вверх палец Алтынай, под мой смех. – А с тобой, именно этой работы ума я за последнее время проделала больше, чем мой отец за всю жизнь. Наверное.
– А чем больше тренируешься, тем выше результаты, – соглашаюсь сквозь смех. – Не сердись. Я от умиления.
_________
К обеду ещё нет ни пообещавших прибыть пуштунов, ни нашего пленного. Но зато от лавки Иосифа прибывает один из нашей четвёрки, с просьбой лично ко мне, прибыть по просьбе почтенного Файзуллы.
Ну, тут без вопросов. К кому – к кому, а к нему приду всегда.
– Возьми коня! – резко останавливает меня Алтынай. – Хватит меня позорить, – шипит она, оглядываясь по сторонам. – Ты же уже умеешь! До Иосифа точно доедешь…
– Виноват, по инерции, – тут же беру поправку. – Поможешь оседлать?
– Это очень легко и быстро. – Вздыхает Алтынай. – Бери тогда вот это всё…
_________
На просьбу Файзуллы, лысый степняк прискакал буквально через четверть часа на таком же большом жеребце, себе под стать.
Сам Файзулла сидит за столом, перед входом в отведённую для старухи часть дома.
– Чем могу помочь, уважаемый? – опускает положенные по этикету вопросы о здоровье, самочувствии и семье охранник шатра хана.
Правда, за стол садится, не чинясь, и чаю себе тоже наливает.
– Хотел попросить об одолжении, – вежливо отвечает Файзулла, соглашаясь на предложенный стиль общения.
Кто его знает, вдруг у них сегодня в лагере Орды что‑то серьёзное, и лично у этого лысого «коллеги» проблемы со временем. Возможно, он просто не имеет возможности вести ничего не значащие беседы, в силу того, что ему есть куда торопиться.
– Во‑первых я хотел поблагодарить за вашу помощь, оказанную в работе с Нигорой. – Вежливо отвечает Файзулла. – Должен заметить, что ваш резерв трудно переоценить. Если бы не он, всё могло бы быть иначе.
– Там, откуда я, у всех резервы такие, – понимающе роняет степняк. – Место такое. Других просто не бывает.
Вот и первая загадка решилась, отмечает по себя Файзулла. Видимо, дело действительно в каких‑то особых условиях их жизни.
– Во‑вторых, хотел попросить лично вас о точно такой же помощи ещё раз. – продолжает лекарь, вежливо глядя на здоровяка. – Насколько я увидел, расход значительного количества резерва у вас никакого дискомфорта вообще не вызывает, это так?
– Как вы заметили, почтеннейший, у нас с вами разные размеры резервов. – Смеётся степняк. – И когда я выжимал свой досуха, что случалось, то и мне приходилось несладко. Но в случае с почтенной Нигорой, значительным количество израсходованного резерва было только для вас. Не для меня. Но о какой именно помощи вы хотели попросить?
Файзулла в ответ, за минуту, экономя время здоровяка, сообщает и описание болезни сына, и собственный план лечения. После чего вопросительно смотрит на здоровяка.
– Да вообще без проблем, – пожимает плечами степняк. – Час в роли источника? С той же производительностью, как мы делали с Нигорой?
– Возможно, даже меньше, – педантично уточняет Файзулла. – У моего сына всё таки нет опасных для жизни травм. И возрастом он в несколько раз моложе почтенной Нигоры. Там нужно не тащить больного из‑за кромки, а просто поправить кое‑что в клапане.
– Без проблем, – взмахивая рукой, повторяет охранник ханской дочери. – Но у нас в Орде кое‑что намечается, потому имею встречное предложение: давайте это делать прямо сейчас? Потому что я не поручусь, чем окончатся наши сегодняшние дела… – В этом месте он запинается, явно подыскивая подходящие слова. – Извините, я плохо говорю на дари, потому буду краток. Можем задуманное вами сделать вот прямо сейчас?
– Конечно, – чуть удивляется Файзулла, – но удобно ли это вам? И насколько вы готовы?
– То количество резерва, что нужно вам, не проблема. Всегда готов, – отмахивается лысый. – А лично мне, в свою очередь, удобно как раз решить вашу проблему сейчас, и знать, что вопрос закрыт. Чем, не дай Аллах, если отложим, а у нас в лагере потом… Или хан, или ишак, или я. – непонятно завершает свою речь чужак, видимо, и правда плохо говорящий на дари. Судя по регулярно не так произносимым словам и не совсем ясным мыслям.
– Благодарю, – кивает Файзулла, поднимаясь из‑за стола. – Но я хожу по городу пешком, у меня с собой нет коня. А ваш вряд ли увезёт двоих взрослых мужчин, не так ли?
– И снова вообще не проблема, – отмахивается степняк. – Я сам люблю ходить пешком. Это наша Алтынай меня к этой лошади приклеить пытается… – в этом месте здоровяк осекается, как будто сказал что‑то не то. – В общем, пойдёмте, почтеннейший Файзулла. Чем раньше начнём…
Впрочем, по дороге к дому Файзуллы, косноязычие совсем не мешает степняку поддерживать достаточно грамотный разговор на медицинские темы, и у лекаря начинает даже где‑то закрадываться подозрение, что степняк и сам мог в прошлом иметь отношение к какой‑то систематизированной медицинской школе. Хотя, откуда у них такое в Степи…
На предложение Файзуллы подумать о лечебнице в бедных кварталах, степняк поначалу очень удивляется:
– А разве её в вашем городе нет? Ну вы и живёте…
________
Сын Файзуллы оказывается разбитным пацаном, примерно лет Алтынай, который явно боготворит отца.
