Ангелы по совместительству (СИ) - Сыромятникова Ирина Владимировна "tinatoga" (книги бесплатно читать без TXT) 📗
В общем, великая жертва была принесена и принята, так что даже неизбежное похмелье воспринималось страдальцами с удовлетворением. Саиль мысленно вывела на последней странице великой саги виньетку "конец" и, с любопытством, заглянула за обложку (ее всегда хотелось узнать, как на самом деле выглядит сакраментальное "долго и счастливо").
За скобками истории всех выживших ждало столкновение с ингернийской бюрократией, которой никакие духи не указ. Чиновникам хотели справку об отсутствии патогенных эманаций, хорошо еще — не для каждого пассажира по отдельности. Фрегат два дня стоял на рейде какого-то безымянного острова, ожидая, когда маги и целители вынесут свой вердикт, а потом оформят его в трех экземплярах (с подписью лиц, находящихся в пределах суточной досягаемости). Естественно, что за это время беженцы успели отойти от потрясения и задались, наконец, вопросом, туда ли они плывут. Внимание общества обратилось на более успешных сограждан.
Первым был взят в оборот мастер Ленке. На взгляд Саиль, алхимика перепутали с гадалкой: от бедняги требовали сказать, что было, что будет и как избежать всех бед. Бывший каторжанин выражался осторожно, в смысле: самому-то ему не могло быть хуже в любом случае. И тут же приводил в пример дочку пастыря, мол, уехала, вернулась навестить родных. До того момента надменные южане смотрели на Саиль свысока, а тут все разом знакомиться полезли! Са-ориотцы, что с них возьмешь. Девочка не стала брать на себя чужую заботу — позвала вахтенного офицера и перевела все вопросы ему. В конце концов, кому лучше знать ингернийские традиции, как не ингернийцу!
Не обошлось без пакостей.
Среди десятков спасенных детей затесался черный сирота — ошивавшийся в порту беспризорник, мигом оценивший свой шанс и присоединившийся к бегству. Мелкий авантюрист оказался выходцем из простонародья, с самого что ни на есть дна — грубый, нахальный и языкастый. Он говорил про Саиль гадости и грозил возмущенному Лючиано потасовкой, не долго, впрочем — добрые люди объяснили хулигану, чьего именно брата он пытается поколотить. Извиняться юный матершинник, конечно же, не стал и вообще — о хрупкой психике белых, скорее всего, не догадывался. Наоборот, душевная ругань, в его понимании, служила хорошим поводом для знакомства. Саиль вздохнула и решила игнорировать чужие закидоны — для этого в Ингернике эмпаты есть (надо запомнить и вычеркнуть из возможных планов эту профессию!), а провидец вообще выглядел так, словно готов был без малейших колебаний начистить негодяю морду (на будущее: в Краухард — ни ногой!).
Взрослые беженцы сиротку Чанока ненавязчиво гоняли, наверно, помнили его по прежней жизни. Мальчишка на все придирки начхал — он уже успел оценить баланс сил и мысленно примкнул к победителям.
— Некромантом стану! — смело заявлял он. — У меня дед заклинателем был, говорят, талант по наследству передается.
— Это замечательно! — искренне порадовалась Саиль. — Некроманты — такие интересные люди.
Тут они обратили взоры на ближайшего из обсуждаемых — по палубе, с достоинством, шествовал Брат, и суетливая толпа безропотно расступалась перед владыкой мертвых. Великодушный колдун пожертвовал на благо общества свой посох — лично вручил его мистеру Чухенши, "для отвращения злых духов и привлечения добрых", причем, выглядел при этом так, словно кому-то вместо коня корову продал.
— Найти бы только учителя… — поделился мальчишка своей тревогой.
Саиль поспешила рассказать соотечественнику о чрезвычайно разумной организации образования в Ингернике. Будущий некромант ободрился, повеселел и снова стал невыносимо противным.
А еще Чанок обожал выдавать подробности происшедшего на Хон’Коа-то в комедийном ключе. Воистину — черный! Избавление от назойливых попутчиков Саиль ждала с нетерпением.
Официальное возвращение из похода фрегата с отчетливо черномагическим именем "Кен Калек" состоялось в порту Золотой Гавани. Вымпелы на мачтах, яркие треугольники сигнальных флажков, команда в парадной форме, выстроившаяся на палубе (вроде бы по уставу, но выглядело как — их проводить), все создавало ощущение праздника. Саиль отчаянно трусила, спускаясь по вывешенному за борт трапу, и развлекала себя мыслями о разнице культур. Вот, казалось бы, порт — вещь сугубо функциональная, но глаз режет. Ингернийцы не позволяли лодкам мелких торговцев сновать меж больших кораблей (возможно, их тут просто не было), а вот архитектуру построек никак не ограничивали, поэтому Золотая Гавань выглядела, как ни странно, пестрей Миронге, но при этом чище.
Набережная кипела народом. Оркестр играл бравурный марш, к встречающим добавились любопытствующие, но толчеи не возникло — прозорливые инернийцы заранее натянули вдоль пирса веревки, ограничивающие и направляющие движение толпы. Жандармы в парадных мундирах придавали мероприятию официальный характер, а странный дедушка в черном костюме наводил на мысли о панихиде.
Тато пришел на встречу в халате характерного пепельно-серого оттенка. Одеяние бывшего пастыря дополняли нитка четок, обернутая вокруг запястья, пенсне на красном шнурке и традиционная прическа, оставляющая на висках длинные, причудливо заплетенные косички. В толпе ингернийцев он казался бисерной шкатулкой, по недоразумению оставленной на столе алхимика, среди запотевших стеклянных колб и утилитарно поблескивающих металлических пинцетов. Всеобщее оживление его не затрагивало, он напряженно разглядывал приближающийся катер, хотя увидеть Саиль за спинами дюжих матросов, конечно же, не мог. Издалека понять, что его больше изводит — гнев или тревога — не представлялось возможным.
И вот герои ступили на землю Родины!
Толпа качнулась вперед, семьи воссоединились. Провидец ломким юношеским баском успокаивал родителей, а Брат мужественно закрывал родню от любопытных журналистов. Саиль поудобней перехватила ребенка и шагнула навстречу тато. На странноватых иноземцев никто не обращал внимания — беженцы из-за моря давно перестали быть экзотикой.
Осталось определиться, будет ли скандал.
Все последние дни Саиль пыталась представить этот разговор, подобрать доводы, отрепетировать реплики, но постепенно склонялась к мысли, что объяснять что бы то ни было нет смысла. Все ее поступки просты, понятны и не имеют двойного толкования, если для кого-то это не очевидно, помочь калеке все равно нельзя. Единственным своим прегрешением Саиль считала неуважение к старшим. Тут тато был в своем праве и мог ославить блудную девку на весь свет, но времена, когда она плакала бы и умоляла о прощении, остались далеко-далеко.
А, впрочем, не убьет же он собственную дочь (кто ему здесь такое позволит?). Это Ингерника, тут на людей не накладывают Печатей, а дети вольны сами решать, следовать ли заветам предков. И вообще, пусть только попробует ее заругать, врун несчастный! Она не постесняется сказать в глаза, что знает, какие безобразия он устраивал. Наверняка, он не известил об этом добросердечных ингернийцев: жулик в мелочах — жулик во всем!
Юная волшебница решительно встала перед взрослым магом и поставила вопрос ребром:
— Познакомься, тато, это мой новый братик!
— А-а…
Улыбка Саиль стала немного зловещей, в глазах появился нехороший прищур.
— Братик — это замечательно! — почти искренне выдохнул бывший пастырь.
Пепе, заметно подросший за время путешествия, агукал и тянулся ручками к блестящим стекляшкам. Саиль поцеловала малыша в лобик и решительно вручила его отцу. В конце концов, ребенка придется оставлять на попечение старших, и она желала быть уверенной, что тато не забыл, как пестуют младенцев. Старый Амиши скептически оглядел Пепе, а потом в нем что-то проснулось и он принялся жизнерадостно агукать в ответ малышу, спросил про молоко и пеленки, уточнил, дают ли прикорм. Вспомнил о дяде, и как-то очень естественно извинился за свое некрасивое поведение. Да стоит ли сердиться? Все же к лучшему обернулось! Саиль помахала рукой провидцу и повела устраивать на ночлег свою семью, в которой, почему-то, считала себя старшей.