Повелители Небес - Уэллс Энгус (книга регистрации TXT) 📗

Я ответил:

— Наверное — нет. Но мы ударили по рукам, если теперь мы дадим обратный ход, что тогда? Великое Нашествие? Восстание Измененных? Залитый кровью Дарбек? Если мы выполним предназначение, о котором говорит Рвиан, построим другой мир, то жертвы наши будут оправданными.

Он вздохнул, выпрямил спину и уставился на меня немигающими глазами.

— Став Властителями, вы познаете проклятье очень долгой жизни, иной раз даже более длинной, чем жизнь драконов. — Он снова издал свой сумасшедший смешок. — Когда самка, связанная с тобой на подсознательном уровне, кладет яйцо, это продлевает твою жизнь. А драконы живут долго, Давиот, и они создания весьма требовательные… просто так они тебя не отпустят. Вот в чем состоит сделка с ними, в которую мы, Властители, вступаем.

— И все-таки я не совсем понимаю, — сказал я.

Тут Беллек расхохотался так громко, что дракон-самец, сидевший на страже у входа, повернул свою голову и внимательно посмотрел на нас. Я услышал, как скрипнули его когти на камне.

Властитель произнес:

— Длинная жизнь. Ты увидишь, как твои друзья, женщины, которых ты любил, умрут. Все. А ты будешь продолжать жить. В славе, да! Рядом с драконами! Летать на них по небу. Какое величие! И какая боль, когда все кончается. Когда та, с кем ты связан душой, умирает. Как Аийлра! Если бы не Катанрия и Дебура, которых она произвела на свет, я бы умер или избрал бы Путь Чести, о котором все время думает Тездал.

Я узрел истину. Это было как озарение, истина и не может, наверное, прийти иначе.

— Так именно это и случилось с остальными? С вашими товарищами-Властителями?

Беллек склонил голову и ответил:

— Да. Они потеряли тех, с кем срослась их душа, они погибли в бою или умерли от старости, не оставив потомства… и их надежда умерла.

Снова раздался этот смех сумасшедшего.

— Нити, которые связывали меня с жизнью, истончились. Аийлра ушла, а я… я устал. Меня еще держали Катанрия и Дебура, но теперь у них есть вы.

Я спросил:

— Что же вы будете делать?

— Научу вас, как управляться с драконами в бою, — ответил Беллек.

— А потом? — спросил я.

Старик ответил:

— Обрету покой. Предамся в руки Бледной Подруги. С радостью, поверь мне, как в свое время сделаешь и ты.

— Не слишком ли много боли? — спросил я.

Беллек опустил голову, и, прежде чем он ответил мне, я увидел, как с ресниц его скатились новые слезы.

— Да. Боль такова, что тебе и не понять. Думаю, что мне следовало бы воспользоваться средством твоего друга Повелителя Небес. Разом выпустить себе кишки — лучше, чем терпеть такие страдания.

Я с дрожью в голосе спросил его:

— Тогда почему вы не сделали этого?

Беллек ответил:

— Потому что у меня были Катанрия и Дебура, потомство Аийлры… и мое. Я бы последовал за ней дорогой смерти, если бы остался еще хотя бы один Властитель, кроме меня. Не мог я бросить их, своих детей.

Взгляд его скользнул к входу в пещеру, где восседал на своем уступе могучий самец, и я понял все, что мне сказал Беллек.

Во рту у меня пересохло. Кишки мои свело. Я приносил свою жизнь в жертву, а вместе со мной Рвиан, и Урт, и Тездал. Я понял это и почувствовал себя маленьким и перепуганным мальчиком, застывшим на берегу под накрывшей меня зловещей тенью драккара Повелителей Небес. Хриплым голосом я произнес:

— Теперь я понимаю.

— И готов согласиться? — спросил Беллек.

Я посмотрел на Дебуру, понимая, что выбора у меня нет.

— Да.

Беллек сказал:

— Но ты не можешь отвечать за своих друзей. Если они не согласятся, ты не сможешь повести драконов против своих врагов.

Я посмотрел на него и спросил:

— Почему вы думаете, что они не согласятся?

Старик ответил:

— Потому что это будет означать, что вам придется жить здесь, и нигде больше. И жизни ваши будут очень долгими. Это означает, что вы не сможете вернуться в Дарбек и займете мое место в Замке Драконов.

Думаю, что я понял его, но все-таки спросил:

— Почему?

Он ответил:

— Потому что драконы не станут жить в другом месте, а вы, когда полностью вступите в связь с ними, тоже не сможете уйти отсюда. Думаю, что уже сейчас вы ощущаете это единение. И цепи, которые свяжут вас до скончания вашей жизни, будут становиться лишь крепче.

И я действительно ощущал это. Уже сейчас мысль о расставании с Дебурой причиняла мне боль. Я сказал:

— Я готов принять это решение. Думаю, что и остальные также согласятся.

— Все не так просто, — усмехнулся Беллек. — Пойдет ли Тездал на то, чтобы примириться с мыслью о том, что ему никогда больше не придется ступить на землю Ан-фесганга? Решится ли Рвиан забыть своих коллег-колдунов? Не захочется ли Урту вернуться в Ур-Дарбек?

Я сглотнул подкативший к горлу кислый комок.

— Почему я не могу предложить им этого?

Беллек отвернулся, а когда я вновь увидел его лицо, оно было спокойным.

— Потому что они могут не согласиться. Нет, Рвиан, я думаю, не станет возражать, пока ты рядом. Но Урт с Тездалом? — Старик взял меня за руки, и я вздрогнул от его крепкого рукопожатия. — Вам придется занять мое место! Вы четверо можете вдохнуть новую жизнь в Тартар. Сделать драконов вновь великими. Но и расплачиваться за это придется вам!

Я взвешивал эти слова в своей голове, чувствуя, что Дебура ждет моего решения. Интересно, не сделай я уже несколько шагов по дороге, которая ведет к единению драконов с Властителями, мог бы я поступить иначе? Делал ли я вообще какой-то выбор? Или просто летел вслед нашей с Рвиан мечте? Или Дебура подтолкнула меня? Я не знал и, вероятно, не узнаю.

Я ответил на рукопожатие Беллека и сказал:

— Решено. Я ничего им не скажу.

— Даже Рвиан? — спросил он.

Я покачал головой и почувствовал себя со всех сторон виноватым, отвечая ему:

— Даже Рвиан.

Тут я испытал такое дурманящее наслаждение, какое может дать только глоток холодного вина в жаркий день вместо теплой воды. Я почувствовал… это описать невозможно. Обещание славных дней, длительного счастья, понимания, удовольствия. Я качнулся и чуть было не упал, когда Дебура боднула меня своей огромной головой в спину. Беллек поймал меня, и на лице его я видел удовлетворение, которое источала моя прекрасная драконесса.

Я сказал твердо:

— Даю слово.

А затем из глубин моего сознания, где прятались самые потаенные мысли, пришло:

«Прости меня, Рвиан».

Бывает, что принятые решения камнем ложатся на нашу душу. За каждым восторженным обещанием следует черная тень сомнения. Беллек получил от меня согласие, а я даже не был уверен, имел ли я право давать его. Я обрекал свою возлюбленную и своих друзей на такое будущее, о котором они и понятия не имели. Я даже не спросил их, хотят ли они этого? Но поступи я иначе, и наши общие цели скорее всего никогда не могли бы быть достигнуты.

Я говорил себе, что у меня не существовало иного выбора, когда мы с Беллеком возвращались обратно заснеженными тропинками.

У меня и не было выбора.

Легче мне от этого не становилось. Я думал, что Рвиан прочтет вину, написанную на моем лице. Во рту моем пересохло, и, когда мы вернулись в пустой зал и подошли к догоравшим в камине дровам, чувствуя, как снежинки тают на нашей одежде и волосах, я взял кувшин с вином и выпил прямо из горлышка.

— Помни, — сказал мне Беллек, даже и не осознавая, вероятно, что оскорбил меня, — если ты расскажешь что-нибудь об этом, ни один дракон не поднимется в воздух.

Я кивнул. Иногда принятые решения камнем ложатся на нашу душу.

Когда я вернулся в нашу комнату, Рвиан спросила:

— Почему ты так долго был с Беллеком?

Вопрос завис в воздухе. Я наклонил голову, мне не хотелось смотреть ей в глаза. Я успел уже пожалеть об обещании, данном мною Властителю. Мне захотелось нарушить его. Я знал, что не могу так поступить, потому что в противном случае ее же мечты погибнут в зародыше.

— Да, мы с ним поговорили немного, — пробормотал я.