Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!.. – а-а-а-абсолютно не самурайский вопль разнесся по комнате, оглушая княжну и ее сообщника. Ноги дрыгнулись, подскочили, ударяясь о настил, перевернулись, стукнулись пятками, дернулись, выскочили наружу, затопали в ритме дроби и вылетели в коридор, унося всего остального Обормоту и оставляя фонарь и катану.
– Что ты натворила?! – возмущенный упрек Мажору застал ее врасплох.
– Это был риторический вопрос или экзистенциальный? – презрительно фыркнула девочка. Вамаясец смешался, внезапно погруженный в тихий омут философии, но быстро пришел в себя:
– Это было "сейчас он переполошит всех, они прибегут сюда и найдут тут нас"!
– До чего ты иногда бываешь занудным… – скривилась княжна, нехотя сознавая правоту подельника.
– Я не занудный. Я здравомыслящий.
– Я и говорю… – Лёлька показала ему язык, благо в темноте он не мог его разглядеть.
– И не надо дразниться.
– Откуда ты?..
– Нет, я не вижу в темноте, нэко-сан. Я просто хорошо тебя изучил.
– Ученый – в воде моченый! – дипломатически переиначила дразнилку Лёка [203].
– Скорее, в грязи, – ухмыльнулся Мажору.
– И чего? – раздраженно спросила девочка.
– И грязный поэтому, – пожал он плечами.
– Я имею в виду, делать чего будем?
– Я полагаю, надо уползти за пределы этой комнаты, лучше подальше, а еще лучше – найти выход на улицу.
– Мысль, поражающая своей новизной, – буркнула Лёлька и перед тем, как поползти к ее воплощению, бросила через плечо: – Фонарь прихвати, о великий мыслитель Пораскину Мозгами.
– Никогда про такого не слышал. В каком веке он жил и в какой провинции? – удивился Мажору, прихватывая заодно и катану и задвигая доску на место.
– По дороге расскажу…
Поначалу им ползлось замечательно: редкие опоры поддерживали настил, грязь становилась всё тверже и суше, а фонарь освещал путь, время от времени выхватывая из темноты кисти, перья, обрывки бумаги и прочий интеллигентный мусор, способный поместиться самостоятельно в щели между досками. Но минут через пять светильник без предварительных намеков оставил их в темноте и в состоянии ступора [204].
– Нич-чего. П-подумаешь, – пробормотала Лёлька, усиленно делая вид, что подобные штуки предметы обихода выкидывали с ней раз по десять на дню. – Держись за меня.
– Угу, – без особого энтузиазма согласился мальчик, превращаясь из ведущего в ведомого. – Старайся направляться к внешней стене дома.
– Угу, – с еще меньшим энтузиазмом отозвалась княжна, после полусотни поворотов и обходов не представляющая где находится хоть какая-нибудь стена, не говоря уже о внешней.
То ли они приближались к ней, то ли наоборот отдалялись, но опоры-столбы постепенно сменялись опорами-стенами, которые приходилось огибать, теряя направление еще больше. Непонятно было, как столько подполья могло умещаться в обыкновенном вамаясьском доме. Хотя если вспомнить, что он принадлежал магам, и сравнить с избушкой Адалета… Но ведь он маг-хранитель, и дядя Агафон с ним, а местные даже не смогли найти какой-то дурацкий амулет, чтобы оживить своих глиняных солдатиков… Но подобные мысли заводили разум в непривычные дебри сравнительной и прикладной магии и прочие ее области, десятилетними девочками не исследованные, а саму Лёльку – в дебри подполья, и она отбросила их до последующего обдумывания в свободное время, то есть никогда.
Вообще-то девочка старательно пыталась выбирать дорогу помокрее, что означало близость к улице, но после очередного отхода или обхода путеводную влажность отыскать было уже невозможно. Единственным светлым моментом во всей этой темной истории было то, что в доме не было слышно ни криков, ни топота, а это значило, что Обормоту тревогу не поднял. Поразмыслив над его положением, Лёлька решила, что она и сама бы на его месте не стала носиться по коридорам с воплями "Меня кто-то за ногу схватил", если бы не хотела прослыть трусихой или врушей. К тому же ему наверняка запретили сходить с места, что бы ни случилось, так что стоять дальше и молчать было в его первейших интересах.
Как бы то ни было, минут через десять пути наугад по всё время сужающимся проходам Лёлька пришла к выводу, что они потерялись. Минут еще через пять Мажору озвучил ее вывод, хоть и с вопросительным знаком. Не поддаваясь на провокации, она попыталась незаметно развернуться и хотя бы вернуться к той комнате с кляксой на стене. На миг ей показалось, что выход нашелся – вспыхнул вокруг них проемом из черных искр, но поползав на локтях по лабиринту стен и опор и не найдя ничего даже отдаленно его напоминающего, девочка остановилась.
– Я предлагаю поднять доску и посмотреть, где мы оказались, – не задавая вопросов и не изрекая упреков, проговорил вамаясец.
– Предлагаешь – поднимай, – Лёка пожала плечами и стукнулась лопатками о настил. Не мешкая, мальчик осторожно уперся в него, надавил… потом толкнул… потом собрал все силы и повторил… и опустился на землю.
– Не поднимаются, – растерянно проговорил он. – Может, магия?..
– Или гвозди, – буркнула Лёлька и огляделась. Подпоры, перегородки, основания столбов… Словно кто-то специально сооружал тут полосу препятствий. Хотя отчего "словно"?..
Темное пятно размером с большую нору – чернильное на просто черном – в дальнем углу места их остановки привлекло ее внимание. Она быстро доползла до него – и радостно ухнула:
– Тут дыра в стене! И типа лестницы вверх!
– Тут – это где, о наблюдательная нэко-сан? – спокойно уточнил Мажору.
– Тут – это там, – Лёлька дала задний ход, взяла на буксир своего сообщника и потащила к ходу. – Нащупывай скобы. Полезли.
Скобы – толстые и длинные – были вмурованы в стену узкого вертикального тоннеля, больше похожего на дымоход, так, что двое детей могли подниматься бок о бок, хоть и плотно притиснувшись друг к другу. Спины их при этом почти касались другой стены, и княжна не раз думала, что тучному или просто мускулистому человеку тут вряд ли протиснуться. Делали ли этот лаз специально для детей, или исключительно для маленьких и худеньких взрослых, и с какой целью – этот вопрос не давал ей покоя, пока они медленно карабкались вверх. Что они будут делать на этом верху и как спустятся вниз, девочка думать не стала. Неприятности надо принимать по мере их поступления, говорил Бруно Багинотский, и в этом она была с ним согласна.
Подъем их остановили голоса, доносившиеся то ли из стены, то ли из невидимой в ней трещины. Поскольку разговор шел на ровных тонах, а если бы кто-то из магов почувствовал их присутствие, то крику и упреков было бы на октаву выше, Лёлька положила ладонь на руку Мажору и ткнулась губами ему в ухо:
– Тс-с-с! Давай подслушаем!
– Я не стану подслушивать! – негодованием юного самурая можно было рубить наковальни.
– Тогда подглядим, – без боя сдалась девочка и приникла глазом к не замеченной ранее щели между камнями, где раскрошился старый раствор.
Особого улучшения в понимании места действия и действующих лиц это не дало. Как назло, всё, что было видно – это не по-вамаясьски широкое, почти во всю стену окно в стене слева, выходящее на подобие открытого всем ненастьям балкончика. Недовольно нахмурившись, девочка снова приложила ухо к щели и притихла.
Говорили несколько человек, тихо, с ровными интонациями незнакомцев, из вежливости беседующих о погоде, и как Лёлька ни вслушивалась, не могла разобрать, есть ли среди полуночников знакомые. Ветер, залетавший в распахнутое окошко, доносил до ее укрытия лишь обрывки странных фраз, и если бы не одно слово, зацепившее ее внимание, любопытство проиграло бы желанию поскорее выбраться из негостеприимного дома.
– …Адарету…
Адалет?! Кто-то моет кости деду Адалету?!
– …пытались связаться с ним, чтобы узнать, как идут…
– …даже если бы он мог…
