Разящий клинок - Кэмерон Майлз (читать хорошую книгу полностью txt) 📗
Но женщин не затопило. Оно замедлило ход, и само это замедление неумолимого натиска укрепило их сопротивление. Ни слова не говоря и ни мысли не думая, они сомкнули волю, и между ними образовалась та связь, что бывает лишь у самых верных друзей, а теплый золотистый свет королевской силы покатился, земной и свежий, как в солнечный летний день, во мрак, где и был поглощен, но не без последствий.
Тьма преодолела заслон Альмспенд, и ее правая рука исчезла в ледяном холоде — а воля не дрогнула. Альмспенд выдержала и продолжила ворожбу в глубине лабиринтов своего беломраморного Дворца воспоминаний.
Королева вздохнула и распахнула мраку объятия.
И он бежал.
Обе долго стояли, содрогаясь от потоков силы и от подавленного страха под биение сердца, то частое, то замирающее.
— О Пресвятая Дева! Бекка, бедная твоя рука! — воскликнула королева.
Кисть Альмспенд была мертвенно-белой, а место, где тьму повернули вспять, — пограничная линия их победы — обозначилось как бы загаром.
Бекка Альмспенд посмотрела на свою руку и постигла имя зла, сокрытое в камне.
Эш.
Эдмунд доставил три партии литых бронзовых труб и странные колокола. Очевидно, это было то, что нужно, ибо ему заплатили щедро. Он и его мастер приступили к чеканке монет, а потом, в четверг вечером, когда он был на мессе, на лавку напали бандиты. Они убили двух подмастерьев и сожгли его мастерскую. Бригада подмастерьев отразила нападение и тоже убила двоих.
Один из убитых был галлейцем.
Странно, что из всех мастерских, которые они могли бы спалить, уничтожение этой, принадлежавшей Эдмунду, возымело наименьшие последствия — он изготавливал небольшие бронзовые пищали, а его подмастерья сейчас работали непосредственно на хозяина первой мастерской, где задавали диаметр новым монетам.
Он нашел мастера Пиэла во дворе, где тот присел на корточки над мертвым мастеровым — мальчонкой лет десяти, не больше.
— Будь проклят Рэндом — сбежал из города, когда нужен, — ругнулся Пиэл.
Эдмунд понял слова, но смысл до него не дошел.
А на другой день, когда в их кузницу заявился купец из Хоека — один из богатейших людей на западе, как говорили, — все подмастерья заметались, как слуги, поднося вино и засахаренные фрукты. Гость был закутан с головы до пят в черное с золотыми пуговицами, золотыми петлями и золотым знаком рыцарского достоинства. Он сел в кабинете мастера, не снимая черной шляпы, и оперся на золоченый эфес шпаги. Эдмунд вошел с вином, а мастер Пиэл кивнул и простер к нему руку.
— Останься, — сказал он.
Купец из Хоека поклонился, не вставая.
— Я сэр Антон ван дер Кент и прибыл с целью достигнуть договоренности между нашими союзами. — Он ободряюще улыбнулся.
Рядом с ухоженным воротилой из Хоека, который был воплощенное совершенство, мастер Пиэл выглядел жалким и неопрятным.
— Мессир, я не лезу в политику, мне приходится управлять лавкой, и у меня великое множество заказов. Вчера же — быть может, вы знаете — у нас случились неприятности. Убили двоих подмастерьев. — Мастер Пиэл откинулся на спинку, расфокусировав взгляд водянистых глаз.
— О, мне крайне прискорбно об этом слышать. Законы в Харндоне уже не те, — ответил сэр Антон. — Такие случаи оскорбляют величие королевства и чрезвычайно огорчительны.
Взгляд мастера Пиэла преобразился. Эдмунд видал такое в сумраке кузницы, но за столом, уставленным сластями, — ни разу.
— Вам об этом что-то известно? — спросил тот резко.
— Мне? — удивился сэр Антон. — Поистине, мессир, мне следовало бы оскорбиться таким предположением. Какое отношение могу я иметь к подобным вещам?
Эдмунду почудилась заносчивость в его тоне.
— Как бы там ни было, сэр Антон, я не связан ни с какими сообществами, — сказал мастер Пиэл. — А посему вынужден пожелать вам всего доброго.
Сэр Антон улыбнулся.
— Не вы ли новый мастер королевского монетного двора? — спросил он. Мастер Пиэл склонил голову набок.
— Ах, вот оно что. Вот в чем дело.
— Я готов предложить вам подряд на изготовление семидесяти полных комплектов вашей брони и четырехсот шлемов, — объявил сэр Антон. Он вынул из поясного кошеля восковую дощечку — красивую вещицу, заключенную в черную эмаль и золото. Расчехлил ее. — Полагаю, что, даже если расширить лавку, для выполнения заказа вам понадобится чуть больше года. Мои заказчики ждут, а потому за срочность я заплачу сверх.
Мастер Пиэл почесал за ухом.
— Это сто тысяч флоринов, — заметил он. — Целое состояние.
— Так и есть, — улыбнулся сэр Антон и подался вперед. — Я даже гарантирую, что впредь никто не вмешается в работу вашей лавки.
Мастер Пиэл закивал.
— Мне, конечно, придется отказаться от чеканки.
— Значит, мы поняли друг друга, — кивнул и сэр Антон.
— Я отлично вас понял, — ответил мастер Пиэл. — Убирайтесь из моей лавки, пока я вас сам не прикончил.
Гость из Хоека вздрогнул, хотя был вооружен прекрасной шпагой, а его противником оказался сгорбленный человечек со слезящимися глазами.
— Не посмеете. Я могу купить вас...
Пиэл издал свой забавный смешок.
— Не можете, как только что выяснилось. Теперь проваливайте.
Тот пожал плечами. Грациозно поднявшись, он направился к двери, похожий на большого, черного с позолотой кота.
— В конечном счете вы пожалеете, — сказал он.
Эдмунд уже не видел в нем совершенства. Теперь гость казался вульгарным.
Когда он ушел, Пиэл обратился к Эдмунду:
— Всю работу прекратить. Всех мальчишек и девчонок — во двор. Постой-ка, Эдмунд...
Тот остановился в дверях.
— Если я вдруг умру, чеканка должна продолжиться. Понятно? — Вид у мастера Пиэла был откровенно безумный.
Но Эдмунд кивнул.
Во дворе собралось почти сорок человек: прислуга из дома и лавки, подмастерья и опытные ремесленники.
Мастер Пиэл взгромоздился перед ними на небольшой ящик.
— Слушайте все! — призвал он. Немного помолчав, продолжил: — Мы ведем войну. Ее нелегко объяснить, потому что она похожа на бой в темноте, и если не посветить, нам даже не разобраться, с кем мы деремся. Ясно, что за нашего короля мы сражаемся, но страну не защищаем и церкви от неверных не охраняем. Толком и не поймешь, чем мы заняты.
Он посмотрел на собравшихся, и взгляд его кротких глаз выдал скорее любопытство, чем запал.
— Этой весной королевство получило от Диких серьезный удар, — сказал он. — А сейчас, если не принимать в расчет скромные успехи, мы рискуем лишиться меховой торговли, и это опять же удар. Королевскую валюту подделывают, а это все равно что обворовывать короля — тоже удар. Мы собираемся изготовить для короля новые монеты. Вам, мальчикам и девочкам, может подуматься, что это не тянет на горделивую стойку под шелковым стягом посреди поля боя, но клянусь кровью Христовой — это она и есть, малыши. Если мы, упаси нас Господи, потерпим неудачу — если провалим это дело, то короля ждет новый удар. И все в конце концов рухнет, и у нас ничего не останется. — Он выпрямился и приосанился. — Когда мир катится к чертям, знать чувствует себя довольно неплохо в прочных доспехах и за стенами замков. Страдать приходится нам. Тем, кто в середке. В городах и селах, мастеровым и торговцам. Что мы едим? Как защищаемся? — Он поджал губы. — В ваши годы я, бывало, говаривал, что не пошел бы король к едрене матери.
Подмастерья виновато захихикали.
— Ну да, какое-то время я даже был повстанцем.
Тишина.
— Но повстанцы не дали нам ничего, а король дает закон. Поэтому мы воюем. За закон. Тот, который хранит нас и простолюдинов. Мы не рабы. И не сервы. Теперь же — в следующем месяце — на нас нападут. Я только предполагаю, но придется туго. На девчат набрасываются, когда они идут за молоком. Ребят избивают, когда они ходят в аббатство за письмами. Двор поджигают. — Он выдержал паузу. — В Харндоне я плачу самое высокое жалование и накину еще с поправкой на тяжелые условия. Кто участвует?
