Звёздный свиток - Роун Мелани (книга регистрации .txt) 📗
— Ваше высочество, все готово, — сказал Оствель и отвесил глубокий поклон Рохану, хотя сам он уже давно был не главным сенешалем Стронгхолда, а лордом Скайбоула.
Рохан склонил голову.
— На территории, где проходит Риалла, поединки запрещены, — сказал он Мааркену, — поэтому мы нашли поле за рекой. Оно очень плоское, безо всяких нор или бугров…Ты будешь ожидать, сидя в седле, пока тебя не вызовут, затем поскачешь и сделаешь обычное приветствие мне, Полю и Андри. Далее спешишься, и когда Андри даст сигнал, начнешь. — Он помолчал и добавил: — Благослови тебя Богиня, Мааркен.
Когда процессия двинулась, Андри попытался отвести взгляд от Аласен, но так и не смог этого сделать. На ней было гладкое бледно-серое платье, цвет которого напоминал нависшую над землей тучу. Ее длинные волосы рассыпались по спине блестящими каштановыми волнами, омытыми серебром. Зеленые глаза, которые были очень похожи на глаза Сьонед, не смотрели на него — напротив, из-за вуали ресниц она глядела только на Мааркена, ехавшего рядом с Оствелем на великолепном коне. На мгновение его кольнула ревность, но затем исчезла. Облик его воинственного брата в пышном наряде не мог сравниться с тем, что связывало Андри и Аласен как фарадимов. Андри уловил в этой девушке главное, показав ей, как получать радость от своего дара. Он же восстановил яркие светящиеся краски, когда она могла потеряться в тени. Он оберегал ее. Пусть всеэто поскорее закончится , умолял он Богиню, и дай мне потом время поговорить с ней наедине . Аласен поймет, поедет с ним в Крепость Богини, и он будет учить ее чудесным вещам, которые и означают быть фарадимом. Они вместе будут править Крепостью Богини, станут ее лордом и леди, у них родятся дети, а потом…
Он очнулся при виде толпы, выстроившейся вдоль дороги к мосту. Странная радуга затрепетала под серыми облаками, когда люди стали размахивать голубыми ленточками Пустыни, красными с белым — Радзина, красно-оранжевыми — Белых Скал и фиолетовыми — Марки. За кого болеют эти последние — за Мааркена или Масуля?
Последней к ним присоединилась Пандсала, ее глаза были пусты. Она поклонилась Андри и склонила колени перед Полем, после чего заняла место в самом конце маленькой процессии. Андри слегка нахмурился. Среди них был человек, которого следовало заставить подчиняться Крепости Богини. Принцесса-регент или нет, она все равно оставалась «Гонцом Солнца». Андраде не любила Пандсалу и предпочитала не замечать, однако Андри не собирался позволять ей свободно носить кольца. У Андраде были натянутые отношения и со Сьонед, но если Андри мог без колебаний доверять своей тете, то с Пандсалой надо было держать ухо востро. Это будет прогулка по лезвию ножа, сказал он сам себе. Удастся ли ему заставить выполнять свои обязанности перед Крепостью Богини всех «Гонцов Солнца», к которым теперь относятся и принцы, и лорды? Он искоса глянул на Поля. Андраде собиралась сама обучать его; теперь это придется делать Андри. Теперь за все в ответе новый лорд Крепости Богини. Надо будет научить Поля подчиняться. Он не обманывал себя: это будет непросто. Андраде сломала традицию, согласно которой фарадим не мог быть принцем. Она высидела яйцо дракона, а учить детеныша летать придется Андри.
Но в первую очередь им надо было избавиться от претендента, который дерзнул убить «Гонца Солнца».
Копыта жеребца громко цокали по деревянному мосту, глухим эхом отдаваясь в груди Мааркена. Он чувствовал отвращение к самому себе. Откуда взялись эти мрачные предчувствия? У него был отличный меч, достаточно ножей на случай, если он вдруг утратит большой клинок, сила, молодость и справедливость были на его стороне. Во имя своих принцев и «Гонцов Солнца» он убьет Масуля. Он тихонько улыбнулся. Наконец-то две его половины перестали спорить друг с другом и пришли к единому выводу! Если быть атри и фарадимом одновременно всегда так легко, то не о чем беспокоиться.
Но сейчас его больше волновало будущее — как ближайшее, так и более отдаленное. Разделит ли он это будущее с Холлис?
Она пришла к нему в шатер испуганная, сбитая с толку, с дико блуждающим взглядом. Возбуждение стояло в ее темно-синих глазах, теперь казавшихся совершенно черными. Только вспыхивавшие в них серебряные точки выдавали вспышки молний, бушевавших в ее душе. Прижимая Холлис к сердцу, подбодренный тем, что она не сопротивлялась, Мааркен чувствовал, что она дрожит всем телом, казавшимся в его руках тростинкой.
— Любимая, любимая, — шептал он, — не бойся. Со мной ничего не случится, я клянусь.
— Откуда ты знаешь? Разве мы можем быть уверены в этом?
Разгневанный и обиженный, он отодвинулся от нее.
— Если ты мне не веришь…
— Тебе я верю всей душой. Я не верю им.
— Кому? О ком ты говоришь?
— О тех, кто хочет, чтобы все фарадимы погибли. О колдунах. Я читала об их способах, Мааркен. Я помогала переводить свиток. Даже если Масуль и не знает о них или не желает их помощи, они все равно ему помогут. Он — это их вызов нам. Не только верховному принцу и его сыну, но и нам, всем «Гонцам Солнца»!
Мааркен пытался убедить себя, что страх Холлис — неоспоримое доказательство ее любви. Ее просьба быть осторожнее показывала, что сердце этой женщины по-прежнему принадлежит только ему. Однако неожиданно губы Холлис похолодели, и она вырвалась из объятий молодого лорда, напомнив, что его ждут…
Продвигаясь через толпу к мосту, он увидел ее в группе других «Гонцов Солнца». Холлис крепко держалась за руку Сеяста. Родня Мааркена шла впереди, пока они не достигли поля. Теперь с ним остался только Оствель, придерживавший коня, пока Мааркен спешивался. Подбирая поводья, он сверху вниз взглянул в лицо старого друга.
— Помни, что он грузнее тебя, — сказал Оствель. — Проверь его. Если громоздкость помешает ему двигаться, надо будет этим воспользоваться. Но если он быстр и силен… — Внезапно Оствель фыркнул. — Слышал бы кто-нибудь, что я даю советы человеку, который сражается с одиннадцати лет! Как будто я что-то смыслю в воинском искусстве!
— Ты смыслишь многое, — улыбнулся Мааркен, — хоть и никогда не использовал свои знания. Я помню уроки, которые ты мне давал перед моей поездкой в Грэйперл. Вы с Маэтой учили меня фехтовать на мечах, пока… — Он оборвал себя на полуслове, вздрогнув при звуке ее имени.
— Сейчас она бы гордилась тобой! — сказал Оствель. — Впрочем, так было всегда. Мааркен безмолвно кивнул.
— Ну, мне пора идти к остальным.
— Не беспокойся, Оствель. Быстрая победа для меня, медленная смерть для него, как я и обещал.
— К черту твои обещания! Убей его как получится и тогда, когда сможешь. — Он помедлил. — Я присмотрю за твоей леди.
— Спасибо, — как-то неловко ответил Мааркен, не желая о ней думать. Он не должен думать ни о ком, кроме Масуля.
Поле было окружено людьми, расположившимися на расстоянии в половину меры от того места, где стоял конь Мааркена. Высокородные разделились на две части. Место между ними заняло простонародье. Все молчали. Мааркен взглянул наверх и подумал, что небо кажется сделанным из серого пепла, раздумавшего разлетаться, словно дух Андраде замешкался, чтобы стать свидетелем поражения самозванца.
На другом конце образованного стражами Рохана круга появился проем. Толпа раздвинулась, и он ясно увидел Масуля. Проклятый самозванец, одетый в фиолетовый цвет Марки, ехал на загнанном до полусмерти коне. Мааркену доставит удовольствие забрать бедное животное и позаботиться о нем так, как оно того заслуживает.
Несмотря на затянувшие небо облака, день стоял теплый, словно позднее лето и ранняя осень не разобрались, кто из них сегодня главный. Мааркен почувствовал, что кожу и внутреннюю сторону доспехов увлажнил пот, и подавил желание дернуть плечом, чтобы смахнуть струйку влаги между лопатками. Наконец он услышал голос своего брата, плохо различимый на большом расстоянии. Однако он и так знал, что скажет Андри.
Сначала перечень взаимных требований. Затем обвинение в совершенном Масулем преступлении. Претендент проехал вперед и остановился перед верховным принцем. Он не сделал попытки поклониться; впрочем, никто этого и не ждал. Высокомерно вскинув подбородок, он произнес официальный вызов на поединок. Андри выслушал его, повернулся и что-то произнес. Мааркен различил свое имя и титулы, тронул пятками бока жеребца, проехал ровно половину расстояния, отделявшего его от Масуля, и склонил голову перед дядей и кузеном.
