Запрещённый приём (ЛП) - Гамильтон Лорел Кей (книги полностью .TXT, .FB2) 📗

Он просто покачал головой.

— Он говорит о драке не на жизнь, а на смерть, Анита. — Пояснил Эдуард.

— Он говорит о том, чтобы забивать людей до смерти. — Сказал Олаф.

Я покосилась на него, но Никки заговорил вновь, и я повернулась к нему.

— Я говорю о той драке, когда все на кону. Когда, если я не выиграю, то меня убьют.

Я уставилась на него, изучая его лицо и пытаясь понять, серьезен ли он, а он, разумеется, был серьезен.

— Я дралась не на жизнь, а на смерть, зная, что, если проиграю, то меня убьют. Удовольствие ниже среднего.

— Я знаю, что для тебя это так, и если на кону будет стоять твоя жизнь или жизнь кого-то из тех, кем мы дорожим, то это и для меня не будет весело.

— Но ты все равно скучаешь по этому, если речь только о тебе? — Уточнила я.

Никки кивнул.

— Я понял, о чем он. — Сказал Эдуард.

— Ладно, тогда поясни мне. — Попросила я.

— Это та же штука, которая заставляет меня мечтать о проверке на прочность в схватке против самых здоровенных и жутких монстров, которых я только могу найти.

— Это способ узнать, кто круче. — Поняла я.

Эдуард кивнул. Я перевела взгляд со своего лучшего друга на одного из любовей всей моей жизни, и снова повернулась к Эдуарду. Потом я посмотрела на Олафа.

— И ты тоже понимаешь, о чем они говорят?

— Понимаю.

Я покосилась на Итана. Он вскинул руки.

— На меня не смотри, это не моя трава.

Я посмотрела на двух «котиков», которые все еще охраняли свои двери.

— А как насчет вас, ребята?

Кастер покачал головой.

— Мне нравится проверять себя на прочность, но не так, и я бы никогда не хотел драться с Никки всерьез.

Миллиган расхохотался.

— Поддерживаю, к тому же, я не один из твоих любовников. Я и на работе-то не слишком корячусь, так что и на другие вопросы мне отвечать смысла нет, если они вообще меня касались. Так или иначе, мне нечего сказать.

— Ты прав. Это личное. Извини. У меня порой проблемы с границами.

— Ты встречалась почти со всеми, кто есть в этой комнате. — Сказала Эйнжел.

— Ты не спросила нас. — Голос Пьеретты был тихим, но достаточно твердым, чтобы заполнить комнату.

— О чем не спросила? — Не поняла я.

— Чего нам не хватает в связи с тобой.

— Не думаю, что Эйнжел скучает по тем вещам, которых не хватает ребятам, но если я ошибаюсь, то прошу, говорите.

— Тот факт, что ты спросила об этом только у мужчин, попахивает сексизмом. — Заявила Эйнжел. — Но я не горю желанием драться на смерть на кулаках или на каком-нибудь оружии. Я буду драться, если придется, и тебе известно, что я тренируюсь, потому что мы все это делаем, но мне это не доставляет такого удовольствия, как всем вам. Для меня это просто не интересно.

— Ты — социальный работник и психолог. На такой работе обычно не орудуют кулаками. — Сказала я.

— Ты бы удивилась, если бы знала, как обстоят дела, но это и вполовину не так опасно, как на твоей работе.

— Значит, у тебя нет того, по чему ты скучаешь?

— Я скучаю по Нью-Йорку, несмотря на дикие цены на жилье и зарплаты. Сперва мне категорически не нравилось, что пришлось отказаться от старой жизни, но мне правда нравится работать с Микой и Коалицией. Думаю, мы гораздо больше помогаем людям по всей стране, чем я могла бы помочь как социальный работник.

— Мне жаль, что тебе пришлось оставить позади свою жизнь в Нью-Йорке. — Сказала я. — Хочешь туда вернуться? В смысле, я поняла, что тебе нравится работать с Коалицией, но я хочу, чтобы ты была счастлива, так что…

Эйнжел соскользнула с кровати, подошла ко мне и прижала пальцы к моим губам, чтобы я замолчала.

— Как раз поэтому мы тебя и любим — потому что ты правда искренне хочешь, чтобы мы все были счастливы в человеческом и в сверхъестественном смысле, насколько это вообще возможно. — Она убрала свои пальцы и нежно поцеловала меня. Это было фактически мимолетное прикосновение губ.

— Она не желает нам счастья ценой своего дискомфорта. — Подала голос Пьеретта.

Эйнжел отодвинулась, чтобы я могла увидеть другую женщину. Пьеретта больше не хваталась за подушку, скорее просто держала ее у себя на коленях.

— Я ведь тебе говорила, что ты скоро сможешь выезжать за пределы страны.

— И я благодарна тебе и Жан-Клоду за это, но мне не хватает того, чем мы занимались, когда путешествовали. Ты не позволишь нам делать то, что нужно, чтобы все вампиры и оборотни боялись нас, как в прежние времена. Жан-Клод старается быть хорошим королем и честным правителем, и он не позволит нам заниматься тем, что необходимо, чтобы наши угрозы звучали серьезно.

— Пьеретта. — Предостерег ее Итан, протянув руку в ее сторону.

— Я знаю, что порчу наш план, но он все равно не работает. Я выполнила свою роль, но переиграла со страхом. Ему нравится ломать своих жертв, а не начинать с тех, кто уже сломан.

— Ты была неправильной наживкой. — Подтвердил Олаф. — Как и она.

— Я была серьезна, когда говорила о том, что если бы можно было как-то гарантировать мою безопасность, я бы определенно трахнула тебя как минимум один раз. — Заметила Эйнжел.

Я уставилась на нее. Думаю, на лице у меня был написан шок или недоверие.

— Да ладно тебе, Анита, он же горяч. Не будь ты так напугана тем, что можешь оказаться в его меню, ты бы уже давно завалила его на обе лопатки.

— Я так не думаю.

— Я предлагал Аните секс без включения в меню, хотя «меню» — не совсем верное слово. — Сказал Олаф. — Меня не возбуждает каннибализм.

— Приятно знать. — Заметила я.

— Мне оскорбиться, что ты не сделал аналогичного предложения для меня? — Поинтересовалась Эйнжел.

— Анита для меня — Та Женщина, единственная, с кем я хочу быть больше одного раза. Только для нее мне хочется искать пути удовлетворения моих желаний, которые не привели бы к ее уничтожению.

— Она и остальные рассказали нам, что ты желаешь выйти с ней на охоту на монстров, чтобы терзать и убивать их вместе в качестве прелюдии. — Подала голос Пьеретта.

— Да. — Подтвердил он.

— Я скучаю по тому, как выслеживала вампиров, которые нарушают наши законы. Мне не хватает пыток и того, как я делала из них трофеи. Я скучаю по тем ужасным вещам, которые совершала во имя тех, кому я служу.

Пьеретта выпрямлялась с каждым словом. К концу ее речи подушка полетела на пол, а сама она сидела спокойно, собранно и уверенно — так, как я никогда не видела прежде. Это все по-настоящему или только игра? Кто здесь, блядь, настоящая Пьеретта? Сделайте, пожалуйста, шаг вперед.

— Такая приманка подходит мне больше, но я не поверю этой лжи, как не поверил и прежней. — Сказал Олаф.

Пьеретта посмотрела на него.

— Насчет этого я не лгала.

— Ты хороша в том, чтобы скрывать себя. Твое дыхание, пульс — ничто не меняется, но твой запах — да. Не имеет значения, как хорошо ты себя контролируешь — это уже не в твоей власти. Даже один из величайших павших Арлекинов не способен контролировать свой запах. Твоя кожа горчит ложью.

— То, что я из Арлекина, всего лишь твоя догадка.

— Ты постоянно пытаешься назвать Аниту своей королевой. Так поступали бы лишь телохранители старой королевы вампиров.

— Но если я из них, то я — выдающийся шпион и ассасин. Я бы охотилась с тобой на чудовищ, Олаф, и у меня гораздо меньше моральных принципов, чем у Аниты.

— Думаю, как только ты останешься со мной наедине, ты попытаешься убить меня. После ты бы сказала, что это я напал на тебя, и тебе пришлось защищаться. Как храбро с твоей стороны, как трагично для меня.

— Я признаю, что изначальный план был таков, но, как и сказала Эйнжел, ты оказался куда более притягательным, чем я ожидала.

— Ты пытаешься отвлечь меня, но меня не так легко сбить с пути к моей цели. — Олаф повернулся к Эдуарду, как будто женщина, с которой он только что разговаривал, попросту перестала для него существовать. — Ты спал с Анитой и другими ее девушками одновременно?