Каждая мертвая мечта - Вегнер Роберт M (первая книга TXT) 📗
Она пала первой, прошитая тремя стрелами.
Вайхиры на раз-два сформировали строй. Воины с длинным оружием на древках и тяжелыми мечами и топорами выступили вперед, а стоящие чуть выше, на склоне холма, лучники посылали в близящуюся волну безумия стрелу за стрелой.
Кей’ла застыла за лучниками, сжимая в руках боевой посох, который в этот миг показался ей не опасней метлы, и молилась, чтобы им удалось. Чтобы твари оказались перебиты до последней, прежде чем приблизятся к линии пеших.
Впустую.
— Гхорны! — пролетело по рядам четвероруких. — Гхорны!
— Это значит «пастухи», — вполголоса пояснила Уста Земли. — Они самые худшие.
Одноглазая воительница возникла сзади довольно неожиданно, а Кей’ле захотелось броситься и обнять ее. Удержало девочку лишь то, как нынче двигалась четверорукая женщина и как ее нижние ладони сжимали рукояти сабель.
Не лучшее время для объятий.
— Долину Печали создала израненная, а может, даже и уничтоженная Книга Памяти, которую вытолкнули сюда из ее мира. Она содержала все, что ее творцы посчитали важным: животных, растения, рыб, горы и леса. И людей. Не таких как ты, но все же людей. И теперь Фавенн’ облерис использует их тела и воспоминания, радости, мечтания и печали, чтобы создавать новые сущности. А те, в которых достаточно человеческого… «материала», удивительно разумны. Могут управлять остальными. Потому мы зовем их пастухами.
За линией прореженных стрелами тварей появились две высокие худые фигуры. Кей’ла хорошо их видела. Одна, казалось, состояла из четырех невероятно длинных ног, поддерживавших небольшой корпус с парой худых рук, вторая двигалась словно человек, но вместо рук у него вырастали птичьи крылья. У обоих были человеческие головы и бледные лица с большими черными глазами, которые равнодушно всматривались в поле боя. Гривы белоснежных волос почти достигали земли.
Оба пастуха делали размашистые движения, открывая рты в крике, гоня тварей вперед. А направляемые их приказами создания сбивались в стаи и наступали.
И наконец добрались до первой линии обороны.
Через несколько мгновений Кей’ла отвернулась и прикрыла глаза, не желая смотреть на оргию резни, рубки, уколов, рассекания, кусания, разрывания и втыкания когтей. Бой между вайхирами и созданиями из Долины был ужасен, словно столкновение двух ватаг одичавших собак. Звериная ярость, сила и безумие воцарились по обе стороны.
— Мы сражаемся так вот уже тысячу ваших лет, дитя. — В голосе Уст Земли послышалась странная печаль. — Когда Уничтожительница ранила Книгу Памяти, наш бог от имени остальных Изгнанников решил стеречь это место. А они приняли его предложение с воодушевлением, поскольку кто же, как не мы, чудовища, созданные для битв, лучше подходил для того, чтобы стоять на страже против других чудовищ?
Кей’ла вдруг поняла, что именно казалось ей странным в этой битве. Кроме рычания тварей из Долины, до нее не доносились ни крики триумфа, ни вопли ненависти или страха. Четверорукие сражались и гибли молча.
— Некогда, в пору моей молодости, — продолжала воительница, — я ненавидела Товета за ту судьбу, которую он нам уготовил. Вечная война с безумием. Но однажды, стоя перед одним из твоих собратьев, я поняла, что наш бог был умен. В глазах того человека я видела страх и отвращение. Потому что люди любят находить для себя чудовищ, которых смогли бы ненавидеть и обвинять во всем плохом. А значит, пока мы торчали тут, сражаясь с тварями из Долины, мы были нужны.
— Ты говорила, что люди теперь на вас нападают.
— О да. Примерно триста лет как мы вымираем, а Долина Печали разрастается. И выглядит так, что это никому не мешает. А некоторым даже хотелось бы, чтобы она разрасталась побыстрее. Потому-то Добрые Господа высылают эвелунрех, чтобы те на нас охотились. Слышишь? Прислушайся, бой заканчивается.
Она слышала. Рычание, вой и шипение тварей начали затихать, угасать.
— Мы убили пастухов — и большая часть их стада сбежала. Даже у подобных существ есть нечто похожее на разум. Можешь уже открыть глаза.
Кей’ла и так все видела. Внутри себя. Глазами воображения.
— Не хочу. Пойдем уже дальше.
Позже она узнала, что пало тридцать воинов, а вдвое больше оказалось ранено. Так закончилась первая из битв, которую вайхиры дали по дороге к своему богу.
— Видишь? Он впереди. Видишь?
В голосе Уст Земли звучало такое напряжение, что казалось, будто одноглазая женщина вот-вот взорвется. Кей’ла не удивлялась этому. Они были уже близко, очень близко, хотя и заплатили за это немалую цену.
Позади осталось восемнадцать схваток. Столько насчитала Кей’ла, хотя на самом деле никто не смог бы сказать точно, сколько их случилось, поскольку бывало и так, что прежде, чем заканчивалась одна атака, откуда-то со стороны приходила другая. Хотя Уста Земли уверяла девочку, что их бог находится в половине дня от края Фавенн’ облерис, они шли уже… куда дольше. День? Два?
Раз они разбили лагерь на вершине отвесной скалы, на которой много часов подряд отбивали дикие атаки разнообразных тварей. Кей’ла была уже настолько уставшей, что неспокойно дремала там, с головой на коленях у Пледика, и ей не могло помешать ничего: ни рычание тварей, ни стоны раненых, ни дикие крики тех, кого поглотило похе.
Потому что некоторые из вайхиров, особенно воины, измученные долгим боем, впадали в неистовство. Остальная армия смотрела на таких безумцев довольно напряженно: если они бросались на тварей из Долины, то радовались, что перед смертью заберут с собой в небытие еще нескольких из них, но если нападали на собственных родичей — их убивали быстро и безжалостно.
У Кей’лы даже не оставалось сил плакать над их судьбой.
Но поскольку она была неглупой, то начала задумываться, что она, собственно, тут делает и зачем Тридцать Рук так охраняли и оберегали ее. Когда на серо-стальном небе появились летающие твари, Уста Земли выделила девочке нескольких лучников для охраны, а Два Пальца, Черный Белый и Кубок Воды — и даже Кусок Железа — непрерывно крутились неподалеку. Видя, как вайхиры относятся к смерти и убийствам, те усилия, которые они тратили, чтобы сохранить ей жизнь, казались как минимум необычными.
У Кей’лы даже мелькнуло в голове подозрение, что ее и Пледика вайхиры тянут вперед, чтобы принести в жертву их кровавому богу. Но она отбросила эту мысль, вспомнив, как легко могли убить ее и ее каналоо, когда она отважилась заговорить в кругу. Если бы им назначено было оказаться принесенными в жертву, племя не стало бы играть с ними, а просто связало бы девочку и мальчишку и притащило бы на место.
Впрочем, что это была бы за жертва — двое детей по сравнению с морем крови, которую четверорукие проливали по дороге.
Но Кей’ла все не отваживалась спросить об этом у Уст Земли.
И наконец после долгих часов прорыва сквозь орды монстров, когда их армия истаяла на пару тысяч воинов, а многие были ранены, они вышли на хребет очередного взгорья и увидели его.
Плененного бога.
Вернее, увидела его Кей’ла, а еще наверняка Уста Земли и горсточка тех, кто каким-то образом обладал большей чувствительностью к тайнам мира.
Потому что, когда бы все вайхиры узрели Товета, вся их армия пала бы на колени, объятая ужасом и благоговением.
Кей’ле и самой хотелось так сделать, хотя это был не ее бог. И не бог любого другого из людей. Однако исходящая от красной четверорукой фигуры безличная Сила, казалось, загибала вокруг себя самый свет.
Она видела его со спины. Товет стоял полуголый, с четырьмя воздетыми руками. В трех из них он держал оружие: меч, топор и, кажется, короткое копье; четвертая, левая рука была сжата в кулак. Пожалуй, это походило на позу сражения, позу гнева и порыва, который должен был проломить само небо. Потому что бог вайхиров казался сущим колоссом, гигантом, достающим головой до небосвода. Каким чудом они не заметили его издали? Отчего им нужно было подойти на несколько миль, прежде чем из пространства появился абрис его фигуры?
