Кровь и туман (СИ) - "nastiel" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
Я должен был раньше догадаться, что именно нужно королеве. Не зря же она так нахваливала меня и мои способности, не зря возводила мою силу в ранг уникальности. Но разве не очевиднее было бы попробовать её у меня отнять, а не пытаться объединить наши и создать новую, да ещё и таким способом?
Я сказал Ярославе, что у пиратов гораздо больше шансов выжить, если я буду рядом. Это было моё последнее ей обещание, и я не мог не сдержать его. Поэтому согласился на сделку. Закрыл глаза на условия. Посчитал, оно того стоит.
И королева не обманула – отпустила нас сразу, как всё кончилось, и даже предложила свою охрану, если в этом есть необходимость. Мы отказались. Пиратам хотелось поскорее покинуть место заточения и оставить позади жизнь в долг и существование в условиях рабства, а мне… мне уже ничего не хотелось.
Я был опустошён и продолжал идти только благодаря ветру, дующему в спину.
– Надо раздобыть чего-нибудь поесть, – говорит Север.
Он не отрывает взгляда от костра, хоть и обращается явно ко мне.
– Позже, – отвечаю. – Когда ветер немного утихнет.
Север согласно кивает. Облизывает губы. Мы все страшно голодны, ведь теперь нам снова нужно есть, чтобы жить.
– Как твоя рана? – мой взгляд скользит на тёмное пятно, пропитавшее футболку Севера на животе.
Вместо ответа Север приподнимает её край и демонстрирует мне ровный затянувшийся порез. Ещё, может, полчаса, и от него не останется и следа. И только мы будем помнить о том, как Север, перелезая через рваный металлический забор, зацепился штаниной за один металлический штырь и налетел на другой, протыкая себя насквозь.
Его счастье, что у оборотней отличная регенерация. А то дальше путь нам бы пришлось держать без него.
– Ты ведь что-то отдал ей, да? – выдержав небольшую паузу, спрашивает Север.
А я всё ждал. Всё гадал, когда любопытство перевесит напыщенное безразличие. Однако продержался он даже дольше, чем я думал, ведь та же Филира сдалась ещё на самом старте, стоило только мне вернуться и объявить, что нас отпускают.
Ей я соврал. Отмахнулся, мол, ничего такого, за что мне стоило бы волноваться. Вот и сейчас скажу Северу что-то подобное.
Локти начинают ныть от давления на твёрдый камень, и я окончательно сажусь. Обхватываю колени руками. И пока думаю, что бы ответить Северу, внимательно его разглядывая.
У Севера интересная мутация. Думаю, он сам этого не знает. Обычно у оборотней его вида менее сильное оволосение в человеческой форме, а у него и длинные бакенбарды, и густые волосы на руках и щиколотках, и щетина, перерастающая в бороду уже через двадцать четыре часа. Чтобы контролировать последнее, Север часто скребёт когтями щёку.
– Радуйтесь свободе, – наконец отвечаю я. – А за цену мне волноваться. Не вам.
Север вертит деревянную палку в руках, ловко пропуская её между пальцев. Филира принимается вертеться в руках у Гло и не успокаивается, пока не находит новое удобное положение. Медленно открывает заспанные глаза, находит взглядом мои.
– Спасибо, – говорит. Прячет зевок, утыкаясь лицом в согнутую руку Гло.
– Не за что.
– И всё-таки, – не унимается Север. – Сколько стоит выпустить на свободу три никому не нужные души?
Беспредельно дорого . Есть ли такое определение ценности?
С той самой секунды, как я узнал правду о Ярославе, и до момента, когда королева получила от меня то, чего хотела, я платил. Не тем, правда, чем платить рассчитывал. Сначала воспоминаниями. Тёплыми, дорогими, светлыми. Ведь если моей Ярославы нет, значит и не существует всего того, что между нами было. Потом силами. Я умирал быстрее, чем пираты, ведь чем больше магической силы ты в себе хранишь, тем быстрее она покидает тебя. В конце концов я бы не смог спасти не только Севера, Гло и Филиру, а даже себя.
Сделка с королевой спасла меня. Но всё равно противно настолько, что хочется сжечь всю одежду, отныне камнем висящую на истощённом теле…. И самому, быть может, следом сигануть в огонь.
– Достаточно для того, чтобы вам проявить ко мне хоть каплю уважения и больше не спрашивать ничего на эту тему.
Север глядит с презрением. На себя его внимание переводит Филира, которая изворачивается и осторожно толкает оборотня носком ботинка.
– Прекрати, – просит. – Ты же знаешь королеву… Она может просить о таком, о чём ты потом вспоминать не захочешь даже в своей голове. Не мучай Власа, он нам жизни спас.
Север выслушивает подругу, но в итоге всё равно бросает на меня короткий взгляд, который я трактую никак иначе, чем “От меня этому напыщенному индюку так просто не избавиться”.
– Чтоб ты понимал, я спрашиваю потому, что хочу узнать того, с кем я вынужден путешествовать, – произносит Север.
Наклоняется ближе к костру, переворачивает палкой несколько угольков.
– Это очень мило…
– Узнать и решить, можно ли мне расслабиться в твоём присутствии или всегда придётся держать включёнными свои инстинкты.
– Мне казалось, мы уже достаточно времени провели бок о бок, чтобы сделать выводы обо мне.
– Вот именно, – Север выпячивает подбородок. – Тебе казалось.
Мы не говорим о доверии. Банальная осторожность, но зачем-то вывернутая наизнанку и представленная в виде параноидальной необходимости обезопасить себя и своих друзей.
Север вынужден быть альфой и явно не знает, что для этого нужно делать. Его забота раньше ограничивалась лишь собой и своими чувствами, а теперь под его ответственностью существуют двое его испуганных друзей, при том, что никакой надежды в лице Кирилла как фейри, способного сотворить чудо и подарить хоть минутное, но спокойствие, больше нет.
Где-то снаружи песок трётся о стены пещеры, которую мы выбрали как временное убежище. Я поднимаюсь на ноги, отряхиваю штаны.
– Ты прав, – говорю. – Нужно найти еду и чистую воду. В полусотне километров к югу находится одно поселение, и это – наш реальный шанс поесть и переодеться. Буря, скорее всего, скоро не кончится, так что кому-то нужно идти. Думаю, никто не будет против, если…
– Никто не будет, – перебивая меня, сообщает Север.
Под его вздох и под провожающий меня взволнованный взгляд Филиры, я покидаю пещеру. Силовое поле, поставленное мной, чтобы ветер не проникал внутрь, после прохождения сквозь обволакивает меня тонкой плёнкой. Это ненадолго помешает песку забираться в нос, глаза и уши, а ещё, в случае особенно сильного порыва ветра, минимизирует последствия после падения.
У меня впереди часов девять пешей одиночной прогулки. Я мог бы открыть портал, но вероятность того, что это отправит меня в кому, слишком велика.
Поэтому я застёгиваю куртку до самого подбородка, сую руки в карманы, вжимаю голову в плечи, – ведь силовая плёнка не оберегает от холода, – и направляюсь туда, где провёл несколько лет после смерти родителей и до того момента, как меня нашла и вернула в Дубров Аполлинария Рюрикович-Булгакова.
Это забавно, как вернуть мне веру и желание жить удалось именно двум девушкам, принадлежащим одному роду, но разному времени.
Это забавно, что их сходство, даже самое очевидное, внешнее, я увидел только тогда, когда потерял обеих: одну – давно, в прошлом, вторую – в момент, когда меньше всего ожидал.
Это забавно… Настолько же, насколько совершенно не смешно.
***
Розово-серое небо и огромный серебряный диск, не греющий, но дающий всему вокруг едва уловимый молочный оттенок, сменяют собой пыльный воздух, когда я дохожу до гор и сворачиваю в сторону Вечного озера.
Природа делит себя на две части, и это настолько удивительно, что даже несмотря на ноющие из-за долгого похода и неровного ландшафта ступни, я оборачиваюсь, чтобы ещё раз взглянуть на невидимую черту.
Шаг влево – снова шторм. Шаг вправо – тишина и мир.
Удивительно и устрашающе.
До поселения я добираюсь, по ощущениям, за часов восемь. Ног не чувствую, но не только они болят: пульсирует каждая клеточка тела, от висков и до суставов в пальцах. Времена, когда я мог спокойно пройти вдоль и поперёк тысячекилометровые Восточные земли канули в небытие вместе с силой, оставленной в городе бездушников.
