Ожерелье королевы - Эджертон Тереза (смотреть онлайн бесплатно книга .txt) 📗
Стук глухим эхом отдался в пустом коридоре, но ответа не последовало. Через минуту она постучала снова, на этот раз сильнее. Опять тишина, ни малейшего движения по ту сторону двери. Ис уже думала, не велеть ли лакеям сломать дверь, как вдруг ей пришло в голову проверить ручку.
От одного прикосновения защелка отодвинулась и дверь распахнулась, внутри было темно. Ис внезапно охватила паника. Если бы Змадж уехал за город, он никогда бы не оставил дверь незапертой.
— Ждите меня здесь, — велела она лакеям и одна вошла и квартиру. От волнения у нее пересохло во рту, а сердце забилось сильнее.
В гостиной было холодно и затхло. Продвигаясь в сумерках почти на ощупь, Ис подошла к окну и открыла ставни. Поток яркого солнечного света пронзил мрак и окрасил потертый ковер кроваво-красным. Ис осторожно огляделась, но ничего подозрительного не увидела — обычная комната, уставленная дешевой мебелью. И облако пылинок кружится в солнечных лучах.
Она прошла в спальню. И здесь тоже царил порядок, кровать заправлена, белье аккуратно уложено в сосновый комод, остальные вещи убраны в выдвижные ящики. И только подойдя ближе к камину, она вскрикнула.
Небольшая горка серебристо-серого пепла просыпалась из камина на алый ковер. Такая маленькая, что и представить себе трудно, что это все, что осталось от статного юноши. Но чародеи очень сильно воспламенялись, и поэтому большая часть материи испарялась, включая почти всю одежду.
Ис упала на колени у закопченного очага, не обращая внимания на то, что пачкает шелковые юбки. Ее сердце больно билось о ребра, кровь шумела в ушах. Она медленно протянула руку и коснулась пепла, затем мучительно содрогнулась. Это не могло быть случайностью, кто-то сделал это намеренно. Не было это и самоубийством. Змадж был еще слишком молод, да и обычно гоблины предпочитали принять яд или проглотить толченое стекло. И даже убийцы обычно прибегали к тем же средствам, потому что смерть от огня ужасала даже исполненных самой страшной жаждой мести гоблинов.
Ис медленно и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Ей был известен только один гоблин, достаточно жестокий и безжалостный, чтобы сжечь другого гоблина.
Мадам собиралась уходить, когда вошла Ис. Она была очень красива в иссиня-черном бархате и сером беличьем меху, но ее портило, как всегда, беспокойное и недовольное выражение лица, а знакомый опасный блеск в глазах должен был бы предостеречь бывшую ученицу.
— Как ты смела! — сказала Ис, дрожа от возмущения. — Сначала Айзек, теперь Змадж. Кто ты такая, чтобы вот так запросто проливать столько крови Империи?
— Я та, кто защищал и охранял тебя всю твою жизнь. Мальчишка стал представлять опасность для тебя, в каком-то смысле — он стал опасен для всех нас. Особенно после твоего омерзительного поведения на Зимнем Балу. Настоятельно прошу тебя, забудь эту детскую страсть и хоть раз в жизни задумайся.
Ис топнула ножкой.
— Я не хочу задумываться, меня от этого уже тошнит. У меня голова болит, когда я так злюсь. Как ты могла так поступить со мной? Я любила Змаджа…
— Именно. Твоя интрижка с ним затянулась и становилась слишком очевидной. — Мадам взяла черную бархатную шляпку, аккуратно пристроила ее поверх гладких темных завитков волос и прикрепила длинной блестящей шляпной булавкой. — Кроме того, — сказала она с проницательной улыбкой, осматривая результат своих действий в маленькое зеркальце, — он ведь сделал свое дело, не так ли?
Ис резко втянула в себя воздух, пораженная таким зловещим всеведением.
— А ты откуда знаешь? Я никому не говорила, я и сама-то была не уверена. Ты-то откуда узнала?
Ее воспитательница пожала плечами и отложила зеркальце.
— Существуют определенные признаки. Для того, кто в этом разбирается, совершенно недвусмысленные. А когда придет время объявить миру о своем положении, не должно быть ни тени скандала, ни малейшего подозрения, что ребенок, которого ты носишь, — не от короля Джарреда. Своей собственной беспечностью ты сама заставила меня прибегнуть к таким крайним мерам.
Ис резко опустилась на стул у двери. Рана была все еще глубока, но гнев стихал. Она начинала понимать, что мадам права и она сама навлекла на себя это горе.
— Но почему нужно было его убивать? — тихо спросила она. — Разве мы не могли просто отослать его?
— Мы? — Мадам резко к ней обернулась. — Но ты сама сказала, что только ты ему приказываешь. Если бы у тебя хватило здравого смысла отослать его самой, в этом не было бы необходимости. А так ты не оставила мне выбора. — На столике рядом с ней лежали перчатки, она взяла правую и натянула на руку. Затем — левую. — Пора тебе, Ис, отвечать за собственные поступки. Ты теперь, как ты недавно сама сказала, больше не мелюзга с грифельной доской. Никто не сочтет твои угрозы безобидной дерзостью — и менее всего я. Тебе придется научиться придерживать язык, выказывать некоторую сдержанность. Иначе я уже не смогу спасти тебя.
Ис взялась за лоб, голова у нее невыносимо болела.
— Ты должна была это объяснить. Почему ты даже не попыталась мне ничего объяснить перед тем, как решилась на этот чудовищный шаг?
И снова глаза мадам жестоко сверкнули.
— Мне всегда казалось, что на конкретном примере, если он достаточно отчетливый, все понимается лучше, чем из объяснений. С твоей матерью только так и можно было справиться, и я с самого начала знала, что и с тобой по-другому нельзя.
— Но я же не Химена, — жалобно возразила Ис. — Ты бы могла хотя бы попробовать обращаться со мной мягче. Хоть раз попробовать.
Ярко-красные губы изогнулись в презрительной улыбке.
— Ты и сама не знала, что ты из себя представляешь, когда попала ко мне в руки! Ты не помнишь — просто не хочешь вспоминать, — какую жалкую жизнь ты вела до того, как я тебя спасла.
Ис закрыла глаза рукой.
— Мне иногда… снятся кошмары, какие-то люди и незнакомые места. Но никаких ясных воспоминаний.
— Тогда, по-моему, — сказала мадам, — тебе давно пора напомнить.
Дома здесь стояли старые и невероятно ветхие, улицы Оттарсбурга были грязны и наводили тоску. Сырость была повсюду — она липким потом выступала на стенах, грязными лужами скапливалась на мостовой, хрипела в легких у больных, сочилась в мерзких чердаках и заплесневелых подвалах. Она была повсюду, только не там, где ей полагалось быть.
