Король снов - Сильверберг Роберт (онлайн книги бесплатно полные .txt) 📗
Она улыбнулась.
— Я знаю, Престимион, что ты всегда найдешь предлог для того, чтобы выбраться из Лабиринта. Я даже не ожидала, когда мы вернулись из Стойена, что мы безвылазно проведем здесь столько месяцев.
— Честно говоря, я уже вполне привык к жизни в Лабиринте, моя любовь. Конфалюм предупреждал, что рано или поздно это случится, и оказался прав, как и во многих других вещах. Пока ты корональ, ты не сидишь на одном месте. Твоя кровь горяча, она кипит и зовет к действию. Понтифекс предпочитает более тихую жизнь, а Лабиринт наилучшее место для нее — тебе не кажется? — Он развел руками, указывая на знакомую обстановку их покоев в Замке, которая теперь была удобно расставлена в апартаментах Лабиринта, некогда принадлежавших Конфалюму, а теперь ставших их жилищем. Все предметы выглядели так, словно стояли на этих местах не считанные месяцы, а несколько лет или даже десятилетий. — В любом случае, решение хоронить Септаха Мелайна в Замке принял не я. Это сделал Деккерет И этому его решению я с удовольствием подчиняюсь.
— Он был твоим другом, Престимион. А также главным спикером понтифекса. Разве ему не более подходит упокоиться здесь, в Лабиринте?
Престимион покачал головой.
— Он никогда не был жителем Лабиринта, наш Септах Мелайн. Он переехал сюда только из преданности мне. Замковая гора была его домом, и там он будет лежать. Я не стану спорить с Деккеретом по этому поводу. К тому же он погиб, спасая жизнь Деккерета, и уже одно это дает короналю право решать, где его похоронить.
Престимион поймал себя на том, что совершенно спокойно рассуждает о деталях похорон Септаха Meлайна, словно это был просто один из бесчисленных деловых вопросов управления империей, и на какое-то мгновение ему даже показалось, что боль, которую он испытывал после смерти друга, начала утихать. Но тут же эта боль с новой силой обрушилась на него, так что губы сами собой искривились, и он поспешно отвернулся от Вараиль. Глаза у него защипало. То, что именно Септах Мелайн, из всех бесчисленных жителей Маджипура, должен быть погибнуть в борьбе против Мандралиски… то, что ему пришлось расстаться с собственной жизнью ради избавления мира от этого… этого…
— Престимион… — окликнула Вараиль, положив руку ему на плечо.
Он постарался взять себя в руки, и вскоре ему это вполне удалось.
— Нам не следует обсуждать это, Вараиль. Раз Деккерет объявил, что траурная церемония и погребение состоятся в Замке, и Гиялорис везет его туда, и уже изготавливается памятник, то я должен исполнить свои обязанности во время церемонии, и ты тоже, так что, давай собираться в плавание по Глэйдж. Так тому и быть.
— Интересно, какой вид похорон Деккерет выбрал для Мандралиски?
— Я спрошу его, если не забуду, когда он вернется из паломничества. Лично я скормил бы его труп стае голодных джаккабол. Деккерет более мягкосердечный человек, чем я, но мне доставляет удовольствие думать, что он сделал что-то подобное.
— Он настоящий король, этот Деккерет.
— Да. Такой он и есть, — согласился Престимион. — Король среди королей. Мне кажется, что я оставил мир в хороших руках. Он пообещал мне, что уничтожит Мандралиску без войны, и сделал это. Он засунул пятерку этих отвратительных братцев обратно в ту коробку, из которой они выскочили, и теперь, наверняка, весь Зимроэль поет хвалы лорду Деккерету. — Престимион рассмеялся. Мысль о тех делах, которые Деккерет совершил на Зимроэле, сразу подняла ему настроение. — Ты знаешь, Вараиль, что обо мне будут говорить спустя несколько веков? Что будут вспоминать как мое самое главное деяние? То, что я однажды, будучи в Норморке, увидел там мальчишку, которому предстояло со временем превратиться в лорда Деккерета, и что у меня хватило здравого смысла взять его в Замок и сделать своим короналем. Да. Так что обо мне будут вспоминать, как о короле, давшем миру лорда Деккерета. А теперь, любовь моя, давай займемся сборами для поездки в Замок и для печального обряда, в котором мы должны принять участие, прежде чем начнутся счастливые времена нашего царствования.
Они плыли вверх по Зимру в течение долгих недель, посещали город за городом: Флегит, Кларисканз, Белк, Ларнимискулус, Верф — и наконец оказались в Ни-мойе. Деккерет и Фулкари поселились в большом дворце, некогда принадлежавшем Дантирии Самбайлу, и в изумлении осматривали его многочисленные помещения, восхищаясь блеском архитектурного проекта и прекрасным его воплощением.
— Он действительно жил здесь как король, — пробормотала Фулкари. Они добрались наконец до западного крыла здания, где через большое окно с единственным невероятно большим и прозрачным стеклом открывался широкий вид, ограниченный слева набережной, а справа — амфитеатром холмов, на которых возвышались блестящие на солнце белые башни. Впереди же протиралась могучая грудь самой большой реки этой гигантской планеты. — Как ты собираешься поступить с этим домом, Деккерет? Ведь не станешь же ты разрушать его, правда?
— Нет. Ни в коем случае. Я не могу считать это великолепное здание соучастником преступлений Дантирии Самбайла и его пятерых жалких племянников. Все эти преступления будут рано или поздно забыты. А вот уничтожить дворец прокуратора значило бы совершить чудовищное преступление против красоты.
— Да, ты совершенно прав.
— Я назначу герцога, который будет управлять Ни-мойей. Пока еще не знаю, кто им станет, но, во всяком случае, это будет человек, в жилах которого не окажется ни единой капли крови Самбайлидов. И он, и его наследники смогут жить здесь, никогда не забывая, что они правят с соизволения короналя.
— Герцог? А не прокуратор?
— Фулкари, здесь больше не будет прокураторов. Так постановил своим декретом Престимион, и я издам новый — в поддержку этого решения. Мы изменим систему управления Зимроэлем, чтобы снова децентрализовать ее: чрезмерное сосредоточение власти в одних руках, как мы теперь знаем, очень опасно, настолько опасно, что может даже стать угрозой для имперского правительства. Провинциальные герцоги, лояльность короне, частые великие паломничества, во время которых Зимроэль не сможет не вспоминать о своей преданности конституции, — да, именно так все и будет.
— А что с Пятью правителями? — поинтересовалась Фулкари.
— Они больше не будут ничем управлять, можешь в этом не сомневаться. Но лишать таких дураков жизни было бы просто грешно. Когда они понесут за свой мятеж достаточное наказание и покаются, они вернутся в их дворцы, запрятанные в пустыне, где останутся навсегда. Я сомневаюсь, что они смогут кому-либо причинить еще какие-то неприятности. А если такая мысль все же появится в их мозгах, — хотя как она может появиться там, где ничего нет? — Король Снов позаботится о них.
— Король Снов, — сказала Фулкари, улыбаясь. — Наш брат Динитак. Потрясающий план. Хотя из-за твоей выдумки я лишилась сестры, которая уехала на Сувраэль.
— А я лишился друга, — ответил Деккерет. — Но тут нельзя было ничего поделать. Престимион категорически настаивал: Король Снов должен обосноваться там. Мы не можем допустить, чтобы три из четырех Властей собрались на Алханроэле. Я думаю, что он хорошо справится со своей работой. Он был рожден для этого. Фулкари, а тебе когда-нибудь приходило в голову, что этот сорванец — твоя дикая сестрица выйдет замуж за властителя царства?
— Мне даже никогда не приходило в голову, что я сама сделаю нечто подобное, — откликнулась она. Оба рассмеялись и прижались друг к другу, стоя перед огромным окном. Деккерет медленно обвел взглядом раскинувшийся пейзаж. На город начинала опускаться ночь. Где-то там, на западе, лежало продолжение мира чудес, которые они должны были рано или поздно посетить: Кинтор с его огромными гейзерами, извергавшими струи пара и кипятка, прозрачный Дюлорн, где в Непрерывном цирке ночь и день, день и ночь продолжался карнавал чудес, укрывшийся на побережье древний Пидруид, вымощенный идеально гладким булыжником, а еще Нарабаль, Тил-омон, Тжангалагала, Цибайрил, Брунир, Бандук-Марика и многие, многие другие легендарные города дальнего запада.
