Красная пирамида - Риордан Рик (читать полную версию книги .TXT) 📗
Подо мной на уступе стояли двое. Кажется, они меня не заметили. Я понял, что мое свечение померкло. Словно птица-невидимка, я парил в темном ночном воздухе. Фигуры были видны не слишком отчетливо, однако я понимал, что это не люди. Я напряг зрение. Первый из стоявших оказался низеньким, толстым и лысым. Его кожа странно блестела под лунным светом, и я сразу подумал о жабе, вставшей на задние лапки. Второй был высоким и невероятно тощим, с когтистыми ногами, как у петуха. Лица его я почти не видел. Скажу только, что оно было красным и влажным… В общем, это даже хорошо, что я не разглядел его лицо.
– Где же он? – нервозно квакнул первый, похожий на жабу.
– Он пока не обзавелся постоянным хозяином, – раздраженно ответил второй, с петушиными ногами. – Он может появляться лишь на короткое время.
– А ты уверен, что мы находимся в нужном месте?
– Да, идиот! Вскоре он будет здесь.
На уступе появилась третья фигура, огненная. Те двое упали ниц и буквально зарылись в щебень. Я отчаянно желал, чтобы он меня не увидел.
– Мой повелитель! – заквакал жабообразный.
В темноте мне был виден лишь огненный человеческий силуэт.
– Как называется это место? – спросил тот, кого назвали повелителем.
Едва он раскрыл рот, я сразу понял, кто он. Этот тип напал на отца в Британском музее! Весь вчерашний страх мгновенно вернулся ко мне, и я замер. В музее я пытался бросить в него обломком камня. Здесь я не мог сделать даже это. От мысли, что я ничем не помог отцу, мне стало паршиво.
– Мой повелитель, эту гору называют Верблюжьей, – сказал прихвостень с петушиными лапами. – Издали она напоминает верблюда, опустившегося на колени. А город, что светится вдали, – это Финикс. То есть Феникс, если отбросить особенность произношения на их языке.
Огненный человек громогласно расхохотался.
– Феникс. Какое точное название! И пустыня совсем как в родных местах. Ее нужно лишь хорошенько прожечь огнем. Пустыня должна сделаться выжженной, бесплодной. Согласны?
– Несомненно, мой повелитель, – заквакал жабообразный. – А что с остальными четырьмя?
– Один уже погребен, – сообщил огненный человек. – Вторая слаба. Ею легко помыкать. Остаются еще двое. Но с ними я расправлюсь, причем довольно скоро.
– Позвольте спросить… как? – спросил жабообразный.
Огненный человек вспыхнул ярче.
– До чего же ты любопытен, головастик!
Он ткнул в жабообразного пальцем, и от кожи этой твари повалил пар.
– Нет! – взмолился тот. – Пощади-и-те!
Я с трудом наблюдал за всем этим. Даже не хочется рассказывать. Может, слышали про жестоких деток, которые посыпают улиток солью? Примерно то же происходило и с жабообразным. Вскоре от него в буквальном смысле осталось мокрое место.
Петушиные Ноги опасливо попятился. Я его вполне понимал.
– Здесь мы воздвигнем мой храм, – как ни в чем не бывало продолжал огненный человек. – Гора станет местом поклонения мне. Когда все будет готово, я сотворю величайшую в мире бурю. Я очищу пространство! Все, без остатка!
– Да, мой повелитель, – поспешно согласился Петушиные Ноги. – Но смею ли я предложить вам нечто для увеличения вашего могущества?
Он склонил голову и шагнул вперед. Похоже, это был величайший секрет, который нужно шептать на ухо. Но такое шептание грозило превратить его в жареную курятину. Его обещания я, естественно, не услышал, однако огненный человек вспыхнул еще ярче.
– Превосходно! Если ты это сделаешь, то будешь вознагражден. А если нет…
– Понимаю, мой повелитель.
– Действуй без промедления, – приказал огненный человек. – Выпусти в мир наши силы. Начни с длинношеих. Они всегда производят сильное впечатление. Потомство захватишь и доставишь ко мне. Мне они нужны живыми, и это должно случиться раньше, чем они узнают о своих силах. И только посмей меня подвести!
– Ни в коем случае, мой повелитель.
– Феникс, – мечтательно произнес огненный человек. – Очень мне это нравится.
Он обвел рукой горизонт, словно уже видел город полыхающим в огне.
– Скоро я восстану из вашего пепла. Это будет дивный подарок мне на день рождения.
Я проснулся в своем теле. Сердце бешено колотилось. Мне было жарко, как будто огненный человек стоял рядом. Но оказалось – это всего-навсего Маффин, пристроившаяся у меня на груди.
– Мурр? – спросила она, приоткрыв глаза.
– А ты здесь откуда? – пробормотал я.
Я сел на кровати и не сразу сообразил, где нахожусь. Мы опять куда-то приехали? Я уже собрался окликнуть отца… и тут вспомнил.
Вчерашний день. Музей. Саркофаг.
Случившееся навалилось на меня каменной глыбой. Стало тяжело дышать.
«Перестань, – приказал я себе. – У тебя нет времени горевать».
Может, вам покажется странным, но голос у меня внутри принадлежал как будто другому человеку – тому, кто старше и сильнее. Либо это был добрый знак, либо я сходил с ума.
«Запомни то, что видел, – продолжал голос. – Он вас в покое не оставит. Не расслабляйтесь».
Меня пробрала дрожь. Может, это только сон? Бывают же страшные сны. Но себя не обманешь. За сутки произошло много такого, что не оставляло сомнений в реальности увиденного. Не знаю как, но я действительно выходил из тела и летал. Я побывал в окрестностях Финикса, за тысячу миль отсюда. И огненный человек тоже был там. Я почти ничего не понял из его разговора с прислужником, но слова о захвате потомства относились… как вы думаете, к кому?
Маффин спрыгнула с кровати, обнюхала лежавшее на полу изголовье и посмотрела на меня, будто пыталась что-то сказать.
– Можешь на нем спать, – разрешил я. – Мне эта штука не понравилась.
Кошка потерлась головой о слоновую кость и снова посмотрела на меня. Уже с упреком.
– У меня, киса, своя голова на плечах.
Желание спать начисто улетучилось. Я встал и отправился в ванную, где принял душ. Открыв шкаф, я обнаружил, что за ночь моя одежда куда-то пропала. Все остальное было моего размера, но сильно отличалось от привычных мне фасонов. Там висели штаны свободного покроя, которые завязываются на шнурок, и балахонистые рубашки. Все они были из белого полотна. Рядом я увидел одежду на случай холодной погоды. Она напоминала ту, что носят феллахи – египетские крестьяне. Это был совсем не мой стиль одежды.
Сейди без конца подкусывает меня за неумение стильно одеваться. Она говорит, что я одеваюсь как старик: старомодные рубашки, у которых кончики воротничка пристегиваются на пуговицы, слаксы, кожаные туфли. Может, это и так. Но отец не уставал вбивать мне в голову, что я должен одеваться как можно лучше.
Помню день, когда он впервые заговорил об одежде. Мы ехали в Афинский аэропорт. Жара за окнами машины достигала 112 градусов [10]. Я обливался потом и удивлялся, почему мне нельзя переодеться в футболку и шорты. Зачем эти муки? Мы же едем в аэропорт, а не на торжественный прием.
Отец похлопал меня по плечу и сказал:
– Картер, ты уже не маленький, и мне хочется, чтобы ты усвоил некоторые вещи. Мы с тобой не просто американцы. Мы – афроамериканцы. Конечно, со времен моего детства отношение к чернокожим заметно изменилось. Но люди всегда будут судить тебя строже, чем белых, и потому ты должен выглядеть безупречно.
– Но это несправедливо! – возмутился я.
– Справедливость не означает, что все получают поровну, – ответил отец. – Справедливость – это когда каждый получает то, что ему необходимо. И не просто так, а сообразно своим усилиям. Другого способа нет. А в число усилий входит и старание одеваться как подобает. Тебе понятно?
Я ответил, что ничего не понял. Но делал так, как он велел. Тщательный выбор одежды встал в один ряд с изучением Древнего Египта, баскетбольными тренировками, занятиями музыкой и практикой в путешествиях с единственным чемоданом. Я не перечил отцу. Он всегда оказывался прав… до вчерашнего вечера в Британском музее.
