Красная пирамида - Риордан Рик (читать полную версию книги .TXT) 📗
– Долго рассказывать, – ответил Амос. – Нам требовалось уединение.
– Этот берег реки – восточный? – спросила Сейди. – Помнишь, в Лондоне ты говорил, что мои дед с бабушкой предпочли поселиться на восточном берегу Темзы?
– Да, Сейди. Очень хорошо, что ты запомнила, – улыбнулся Амос. – В древние времена восточный берег Нила всегда считался берегом живых, берегом, где восходило солнце. Мертвых погребали на западном берегу. Жить там считалось не только дурной приметой, но и опасным делом. Эта традиция до сих пор сохраняется среди… нашего народа.
– Нашего народа? – только и успел переспросить я, потому что Сейди опередила меня своим вопросом:
– Значит, тебе нельзя жить на Манхэттене?
Амос посмотрел в сторону Эмпайр-стейт-билдинга и наморщил лоб.
– У Манхэттена – другие проблемы. Другие боги. Нам с ними лучше не пересекаться.
– Чем они другие? – не унималась Сейди.
– Потом, – коротко бросил Амос.
Он подошел к рулевому, снял с него пальто и шляпу… Оказалось, что никакого рулевого не было. Наверное, Амос устроил этот маскарад, чтобы мы не испугались. Он надел шляпу, подхватил рукой пальто, затем указал нам на металлическую лестницу, которая вела на крышу склада.
– Ну вот, мы все на берегу. Добро пожаловать в Двадцать первый ном.
– При чем тут гном? – удивился я, поднимаясь по лестнице. – Разве эти маленькие человечки связаны с Египтом?
– Нет, конечно, – поморщился Амос. – Я их терпеть не могу. От них всегда жутко воняет.
– Но ты же говорил…
– Ты недослышал. Я сказал не «гном», а «ном». Слово это означает «провинция» или «округ». В древности Египет был разделен на сорок две провинции. Сегодня положение несколько изменилось. Весь земной шар поделен на триста шестьдесят номов. Египет относится к Первому ному, а Нью-Йорк – к Двадцать первому.
Сейди посмотрела на меня и покрутила пальцем у виска.
– Нет, Сейди. Я вовсе не чокнутый, – сказал ей Амос (при этом он даже не обернулся). – Вам обоим предстоит многое узнать.
Мы поднялись на крышу склада. Отсюда трудно было охватить взглядом все сооружение. Кажется, дом был высоким, футов пятьдесят, не меньше. Стены сложены из здоровенных блоков известняка, рамы у окон металлические. Стены вокруг окон были испещрены иероглифами и подсвечены, отчего здание одновременно смахивало на современный музей и на старинный храм. Меня удивило не это. Стоило немного отвести взгляд, как особняк исчезал. Я несколько раз проверил: так оно и есть. Чтобы он появился, нужно было заставить себя смотреть только прямо, а это требовало некоторых усилий.
Амос остановился перед внушительной деревянной дверью размером с гаражные ворота. Ни ручки, ни замка я не увидел.
– Картер, входи первым.
– Но как же я…
– А ты подумай.
Замечательно: не успели приплыть, как опять загадка. У меня мелькнула дурацкая мысль: протаранить дверь головой Амоса. Только нам с Сейди было бы его не поднять. И места для разбега не хватало. Я опять посмотрел на дверь, и у меня возникло какое-то странное ощущение. Не дотрагиваясь до двери, я медленно поднял руку, и дверь последовала за моим движением! Она поднялась и ушла в стену.
– Как ты… – спросила оторопевшая Сейди.
– Сам не знаю, – признался я, поскольку тоже был удивлен. – Наверное, сенсорный датчик.
– Интересно, – пробормотал Амос. Случившееся удивило и его. – Не так, как это делаю я, но все равно очень хорошо. Просто замечательно.
– Спасибо, – только и оставалось сказать мне.
Сейди попыталась войти первой, но едва она подошла к порогу, ее кошка просто взбесилась. Маффин замяукала и попыталась спрыгнуть с рук.
– Киса, это что за фокусы? – удивилась Сейди.
– Ах да. Я же совсем забыл. Прошу прощения.
Амос погладил кошку по голове и сказал:
– Ты тоже можешь войти.
– Кошке нужно специальное разрешение? – спросил я.
– Тут особые обстоятельства, – сказал Амос, как будто это что-то объясняло.
Он вошел в дом. Мы – тоже. На этот раз Маффин даже не шелохнулась.
– Боже мой…
Моя сестра задрала голову и разинула рот. Просто чудо, что она не выронила свою жвачку.
– Это большой зал, – пояснил Амос.
Вполне подходящее название. Толстые кедровые потолочные балки находились на высоте четырех этажей. Их подпирали резные каменные колонны, украшенные иероглифами. На стенах располагалась внушительная коллекция музыкальных инструментов и древнеегипетского оружия. Стены опоясывали три яруса балконов с выходящими на них дверями. В очаге камина свободно поместился бы автомобиль. Над камином висела громадная плазменная панель, а по обе стороны от него стояли массивные кожаные диваны. Пол устилал ковер из змеиной кожи. Он был сорок футов в длину и пятнадцать в ширину – больше любой змеи. Частично стеклянные стены позволяли увидеть примыкающую к дому террасу с плавательным бассейном, столом, стульями и очагом, в котором ярко горел огонь. В дальнем конце большого зала виднелись двустворчатые двери. Каждую створку украшал Глаз Гора. Дверные ручки были скреплены цепью и закрыты на полдюжины висячих замков. Оставалось только гадать, что скрывалось за этими дверями.
Но больше всего нас с Сейди потрясла черная мраморная статуя в центре зала. Огромная – не меньше тридцати футов высотой. Статуя изображала кого-то из египетских богов. Тело было человеческим, а голова – птичьей, похожей на голову журавля или аиста, с длинной шеей и большим клювом.
Одеяние бога состояло из традиционной юбки, пояса и воротника. В одной руке он держал стилус (так называли перья для письма), а в другой – свиток с начертанным иероглифом. Иероглиф состоял из египетского петлеобразного креста – анкха – и прямоугольника, окружавшего петлю.
– Вот он! – воскликнула Сейди. – Пер анкх.
– Слушай, как ты смогла это прочесть? – спросил я, подозревая, что сестрица присочинила на ходу.
– Не знаю. Но тут и так понятно. Верхняя часть похожа на… план дома.
– Почему ты решила, что это дом? А может, это ящик, куда засунут анкх?
Я не хотел признаваться, но Сейди была права. Я узнал символ – упрощенное изображение дома с дверным проемом. Но такие вещи знали специалисты по Древнему Египту, а уж никак не малявки вроде Сейди. Она же стояла с торжествующим видом, абсолютно уверенная, что все правильно угадала.
– Это не ящик, а дом, – упрямо повторила Сейди. – Нижний иероглиф – это анкх, символ жизни. Значит, пер анкх – Дом жизни.
– Отлично, Сейди. – Амос, похоже, был удивлен. – А статуя изображает единственного бога, которому позволительно находиться в Доме жизни. По крайней мере, когда все обстоит благополучно. Картер, ты его узнал?
У меня в мозгу что-то щелкнуло. Птичья голова принадлежала не аисту и не журавлю, а ибису – египетской речной птице.
– Тот, – сказал я. – Бог знания. Он изобрел письменность.
– Правильно, – подтвердил Амос.
– Но почему у него птичья голова? – спросила Сейди. – У всех египетских богов странные головы. Они выглядят глупо.
– Обычно они выглядят по-другому, – сказал Амос. – В реальной жизни.
– Постой! – вмешался я. – Как понимать «в реальной жизни»?
Амос поглядел на меня так, будто вспомнил что-то неприятное, если не сказать отвратительное.
– Боги способны появляться в любых обличьях. Чаще всего целиком в человеческом или целиком в зверином. Но бывают и такие «гибридные» варианты. Ты пойми: боги – это изначальные силы, нечто вроде моста между человечеством и природой. Их изображали с головами животных, показывая этим, что они пребывают в двух разных мирах одновременно. Теперь понятно?
– Ни капельки, – призналась Сейди.
– Хмм. – Амоса это совсем не удивило. – Вам предстоит еще многое узнать. Пока скажу лишь, что бог Тот основал Дом жизни. Этот особняк – региональная штаб-квартира Двадцать первого нома… во всяком случае, была таковой. Я тут обитал в одиночестве… пока вы не появились.
