Руины Камелота (СИ) - Липперт Джордж Норман (книга регистрации TXT) 📗
— Что это? — нетерпеливо спросила Габриэлла. Дэррик попытался утихомирить ее.
— То, что это был мужчина-волшебник, — ответил король серьезно, — и что если бы он не пришел, и ты, и моя мать не пережили бы, чтобы увидеть еще один день. По причинам, совершенно неизвестным нам, и способом, о котором мы не можем догадаться, этот загадочный волшебный гость каким-то образом спас ваши жизни.
Наступила тишина. Собравшиеся раздумывали над этим откровением в течение долгого времени. Наконец, профессор Тоф откашлялся и снова прикоснулся к маленькой шкатулке.
— Именно поэтому таинственную сигилу со змеей оставили и сохранили, как по причине ее счастливого предназначения, так и из-за ее магического происхождения. Мы не знали, что делать с ней, но и не могли избавиться от нее. Наконец, Вашему отцу пришла в голову идея.
Король улыбнулся и дал знак Тофу, чтобы тот открыл шкатулку. Габриэлла внимательно наблюдала, ей не терпелось увидеть, на что была похожа эта вещь. Осторожно Тоф опустил руку в обитую бархатом внутренность шкатулки. То, что он вытащил, однако, было два маленьких, черных предмета, каждый свисал с длинной тонкой серебряной цепочки. Держа их в руке, он обошел вокруг стола, приближаясь к Габриэлле и Дэррику.
— Я решил, — объявил король, — что если таинственный талисман спас твою жизнь, когда ты была ребенком, то, возможно, ему следует быть у тебя, когда ты начинаешь свою жизнь как женщина.
— Я разрушил его силу, — сказал Тоф, держа подвески отдельно, и протянул одну Дэррику, а другую Габриэлле. — Разделенный, он все еще обладает магией, но лишь как тень бывшего целого. Теперь, перекованный в две равные половинки, он приобрел новый смысл. Он представляет вас обоих, ибо, как вы, он разделен, но является частью одного целого.
Габриэлла немного страшилась прикоснуться к свисающей подвеске, но, когда Дэррик протянул руку за своей, легко и с явным интересом, она осторожно взяла свою собственную. Она была черной, тяжелой в руке, и еще слегка теплой на ощупь. Ее подвеске была придана форма сокола в профиль с наполовину свернутыми крыльями. У Дэррика была в форме дракона со свернутым хвостом. Было видно, что обе подвески, если соединить их, совпадали как кусочки головоломки. По одному зеленому изумрудному глазу блестело с каждой половины.
— Носите их с этого дня, — торжественно сказал Тоф. — Пусть они будут символом любви, которую вы испытываете друг к другу. Они будут связью между вами: сигналом о помощи в трудную минуту, талисманом удачи до тех пор, пока вы оба будете жить, заполняя пространство между ними вашей живой любовью.
Габриэлла посмотрела на черную подвеску в руке, а потом в глаза профессора Тофа, стоящего перед ней. Несмотря на его уверенные слова, ей показалось, что она заметила нотку нервозности в его улыбке. «Это была идея моего отца, — подумала девушка про себя. — Профессор Тоф чувствует себя неуютно от этого. Только он знает о силе, какую может скрывать такой предмет даже в поврежденном состоянии».
Рядом с ней Дэррик опустил голову и надел серебряную цепь вокруг шеи. Габриэлла долго смотрела на фигуру черного дракона, лежащего на его груди, а затем улыбнулась. Вещица выглядела очень мило. На самом деле, она выглядела как будто, так и должно быть. Дэррик заметил, что принцесса смотрит на него, и встретился с ней взглядом. Кривая, дерзкая улыбка появилась на его губах, которая когда-то так взбесила ее, но с тех пор завладела ее глубочайшим чувством.
— Надень его, дочь, — мягко и с гордостью сказал король. — Это мой подарок вам. Носите его во все дни вашей жизни. И, возможно, эти дни будут очень долгими и наполненными счастьем.
Габриэлла повернулась к своему отцу. Медленно она опустила подбородок и подняла цепочку с подвеской над головой. Она почувствовала, как теплый вес опустился на ее грудь.
Дэррик взял ее за руку и сжал ее.
История Дэррика и Габриэллы — сына кузнеца и принцессы — распространилась среди людей Камелота, обрастая живописными и романтическими деталями, так что к вечеру свадьбы, двор замка неожиданно стал центром стихийного празднования. Возвращающиеся уставшими с полей крестьяне встречали своих жен и детей на площади, устраивая небольшие семейные лагеря вдоль стен и в уголках двора, заполненных сеном. Уличные торговцы установили свои тележки, чтобы кормить толпу и получать прибыль. Те, кто не мог позволить себе покупки, удовлетворялись корзинами домашнего хлеба и сыра. Дети танцевали и гонялись друг за другом среди празднующей толпы. Музыканты играли на флейтах и громко барабанили, соперничая друг с другом из противоположных углов двора.
Габриэлла с изумлением наблюдала за всем этим со своего балкона. Она знала, что большинство людей внизу собралось не столько, чтобы отпраздновать ее брак с Дэрриком, сколько ради самой атмосферы праздника, но это ничуть ее не беспокоило.
— Пора, — объявила Сигрид, останавливаясь в открытых дверях балкона. — Мы должны спуститься в зал. Сдается мне, ты прекрасней, чем когда-либо.
Габриэлла кивнула, но не двинулась с места.
— Они выглядят такими счастливыми, — сказала она, задумчиво улыбаясь.
— Конечно, как же иначе, — ответила Сигрид. — Не каждый день принцесса выходит замуж за простолюдина.
Габриэлла посмотрела вниз на толпу грязных крестьян в сумерках.
— Дэррик не простолюдин, — сказала она со спокойной уверенностью.
Сигрид нетерпеливо выждала минуту, а затем со вздохом присоединилась к своей воспитаннице у перил балкона.
— Желаешь ли ты узнать правду в этот самый день, милая? — спросила она, глядя на площадь.
— Ты учила меня правде почти каждый день моей жизни, нравилось это мне или нет, — ответила Габриэлла. — Почему сегодня должно быть иначе?
Сигрид пожала плечами.
— Сегодня это закончится. Я больше не твоя няня, а всего лишь твоя фрейлина. С этого момента, если ты будешь нуждаться в моем совете, ты должна будешь попросить меня об этом.
— Я всегда буду просить у тебя совета, — сказала Габриэлла, внезапно почувствовав сильную грусть. Слезы навернулись на глаза, удивляя ее, и она стерла их с раздражением.
— Так всегда бывает, — кивнула Сигрид, выражение ее лица смягчилось. — Каждое большое начало означает, что чему-то другому пришел конец. В этом нет ничего плохого. Печаль и радость — спутники каждого знаменательного события.
— По-моему, это не тот урок, который ты хотела преподать мне, — упрекнула Габриэлла, едва сдерживая слезы и вынимая носовой платок. — Не напоминай мне о том, что заканчивается. Научи меня счастливой правде на этот раз, няня.
Сигрид кивнула, соглашаясь, и скрестила свои большие руки на перилах балкона.
— Ты говоришь, что твой Дэррик не простолюдин, и ты права, — сказала она, вглядываясь в освещенный факелами двор. — Сегодняшняя правда, принцесса, в том, что на самом деле никто из них таким не является.
Габриэлла последовала за взглядом пожилой женщины, скользя глазами по лицам собравшихся ниже. Одни улыбались, смеялись, пели. Другие наблюдали с суровой торжественностью или миролюбиво беседовали между собой. Матери приглядывали за своими детьми, отцы несильно шлепали их, когда те проносились мимо, или держали их на плечах, указывая на замок, возможно, даже на саму Габриэллу, наблюдавшую за ними с высоты.
— Что значит быть принцессой? — произнесла Габриэлла вслух, повторяя свой старый вопрос.
Сигрид повернулась и окинула ее долгим взглядом.
— С этого момента все, что бы ты не делала… Хорошее или плохое, ты принцесса. А что это будет значить для меня и Дэррика и всех тех, кто внизу — решать тебе.
Габриэлла приняла это с глубоким вздохом. Она почувствовала странное нежелание покидать балкон, хотя скоро должен был наступить момент, который она ждала большую часть своей жизни. Она собиралась выйти замуж. Во всех возможных смыслах она больше не была ребенком. Она горячо жаждала этот день, нетерпеливо торопила школьные годы, стремясь сбросить правила и ограничения детства. Только теперь, стоя в начале взрослой жизни, она осознала, какими надежными и утешительными были по сути эти границы.
