Дети Ночи (СИ) - Некрасова Наталия Владимировна (серия книг .txt) 📗
Отец сказал при последней встрече, что на следующий год он заберет меня домой. С одной стороны, жду не дождусь, с другой стороны — привык к здешним людям и нравам. Чую, разрываться мне от печали и тоски на две части. Будет меня тянуть на север, ничего не поделаешь.
А когда вернусь, будем вместе стоять у Провала, как положено воинам. И — помнишь, всего три года осталось. А я еще так ничего и не придумал.
Ладно. Скорее бы встретиться, брат.»
Младший свернул письмо и положил его в большой ларец, к остальным своим самым дорогим вещам. По сути дела, это были те же самые мальчишеские сокровища, которые в детстве они с братом прятали от всех. Письма, странное перо дневной твари, красивые камни, горсть круглых тяжелых гладких семян, привезенных Дневными с юга и взятых на Торжище за какую-то мелочевку, ремешочки с бусинами, подаренные материными девушками, два засушенных цветка из их писем и прочий милый сердцу хлам.
Он обвел взглядом комнату. Когда-то она была их детской, хотя от прежней обстановки остались только гобелены на стенах с картинами из каких-то легенд, которых никто уж и не помнил. Он подошел к стене — теперь он был настолько высок, что мог посмотреть прямо в глаза вытканному на гобелене воину с пылающим мечом. А когда-то он смотрел на него снизу вверх.
Эти годы были полны трудов и учебы. Он понимал, что из него не выйдет ни мага, ни ученого, да он и не стремился. Долг мужчины — стоять у Провала, и к этому он готовился.
После отъезда брата он страшно тосковал, словно потерял половину себя. Хотя теперь и отец, и мать принадлежали только ему, не было того, кто родился всего на минуту раньше его — Старшего. Словно вдруг исчезла какая-то преграда, в тени которой он был не виден, и теперь все смотрели только на него и чего-то ждали — как прежде от Старшего.
Он никогда столько времени не проводил с отцом. Все то внимание, которое должно было достаться Старшему, теперь принадлежало ему. Нельзя сказать, чтобы это было всегда прекрасно и приятно.
— Теперь тебе за двоих достается, парень, — говорил капитан Винадда, когда Младший, шатаясь от усталости, выходил из фехтовального зала. — Ты только утешайся тем, что твоему брату сейчас достается не меньше, потому как дед твой его еще и в тайной науке гоняет.
Младший пытался улыбнуться, но не очень получалось.
Он радовался утренней усталости, потому, что валился в постель и спал до заката и не думал ни о чем.
Отец теперь часто брал его в леса, чтобы охотники обучали Младшего выслеживать тварей, распознавать места их гнездовий, знать виды и повадки каждой из них. Но к Провалу он попал очень не скоро, а ему хотелось показать себя, ему хотелось подвигов. Он думал, что готов, почему же его не берут? Когда Младший спрашивал — почему, отец отвечал, что умение ждать — редкая добродетель, но необходимая для воина. И Младший ждал, и ждал, и ждал.
И ждал писем от брата, которые потом перечитывал по много раз и прятал в своем ларце для сокровищ.
Не было прекраснее ночей, чем те, когда они с отцом летели на конях лунной масти по затянутым туманом полям, а за ними молча мчались белые красноухие псы, и трубил рог, а золотая звезда Кошачий Глаз пронзала теплым мерцающим лучом туманы. А за плечом весело переговариваются отцовы охотники и телохранители и смеются его, Младшего, друзья и девы и дамы из материнской свиты.
Матушка Нежная Госпожа Диальде собрала вокруг себя Драгоценное Ожерелье, дабы в этом прекрасном и утонченном кругу Младший учился вежеству и высоким искусствам, как и подобает знатному юноше. Ценить высокие искусства он научился, но сам преуспел лишь в танце. Но любой певец или стихотворец много отдал бы, чтобы услышать похвалу принца. Он всегда был настолько искренен, и восторг его был так ярок и горяч, что это оказывало какое-то магические действие на людей, заставляя любить его без причины.
Но за девами и сыном Нежная Госпожа следила зорко — незаконных детей мужеска пола быть не должно. Это может нарушить спокойное течение жизни в Холмах. Смут не хотелось, довольно того, что эти Тэриньяльты, потомки незаконного сына первого государя, вообще существуют на свете.
Тэриньяльты... Отец много говорил про них. Он и досадовал на них, и уважал эту странную породу. И порой говорил — придется с ними породниться. Куда ни кинь, придется.
Принц не раз видел их в деле, а вот на пирах они появлялись очень редко. Очень бледнокожие, с белыми как лунный свет волосами и огромными темными глазами. Они были красивы, бесстрастны и молчаливы. По подземельям они двигались бесшумно и быстро, как тени, видели чуть ли не в полной темноте, в бою были молниеносны. Они держались друг друга, были очень дисциплинированы. Как стража Провала они были безупречны. Они знали подземелья и следили за новыми червоточинами, которые проедала в чреве земли бездна. Самым удивительным было то, что среди них было в обычае допускать к Провалу женщин. Младший сам видел нескольких лучниц и женщин — боевых магов. Это было странно, немыслимо, но таков был их обычай.
Они были иными, потому и казались опасными. «Наверное, вот так и мы кажемся чужими и опасными Дневным, да и они нам», — думал принц. Хотя о Дневных он думал мало — юноши Холмов думают о сражениях с тварями, что живут на поверхности земли, и о тварях Провала, о славе, которая будет вечно жить в песнях и хрониках Холмов, и о восхищенных взглядах прекрасных дев.
А стоять у Провала Младшему пришлось, как и полагается юноше, с четырнадцати лет. Сначала у самых безопасных выходов, а под конец уже и самой пасти Провала, куда их с братом однажды в детстве приводили по приказу отца...
Он предпочитал об этом не вспоминать. И просто нес стражу у Провала.
И ждал брата. Он приедет, и они все же сумеют вместе повернуть судьбу отца. Вдвоем — обязательно. Только бы поскорее он вернулся.
Одно беспокоило — за все эти годы они не виделись, только обменивались письмами, пусть и часто. А в письмах люди совсем не похожи на себя в обычной жизни. И Младший опасался, что встретившись с братом, он увидит незнакомого человека.
А время шло, и встреча близилась.
Стояла глубокая зима. Глубокая — с глубоким пушистым снегом, с глубокой тишиной, с глубоким покоем. Младший в такую пору ощущал в душе радостное благоговение и спокойствие. Зимние твари были опасны, но немногочисленны, ночи были чисты, холодны и прозрачны, цепочки звериных следов на снегу рисовали замысловатые узоры. Дивное, чистое время, похожее на низкий долгий торжественный аккорд. Он любил выбираться в такую пору из холма совсем один, чтобы никто не мешал слушать тишину, ощущать морозную свежесть воздуха, припахивающего разрезанным арбузом — дорогим плодом Дневных с юга, слушать нежный хруст снега под ногами и жалеть неповторимое изящество недолговечных снежинок. А в небе стояла в радужном ореоле луна — к утру на землю спустится мороз.
Озеро, у которого они с братом даным-давно, уже почти в незапамятные времена встретились с дневной тварью, было затянуто темным льдом, в котором блестящими кинжалами стояли замерзшие рыбы. Ветер сметал с него снег, и можно было смотреть в жутко-притягательное ледяное окно, ничуть не похожее на Провал, но все равно загадочное. Дно — какое слов, дно! Предел, ниже которого не опуститься. Что там? Темные водоросли, камни и рыбы или чудовища, в тупой жажде жрать и плодиться стремящиеся на живую кровь? Разум или тупое стремление жрать и жить? Нет, это уже о Провале...
Принц провел рукой по лбу.Красота ночи отдалилась, он вздохнул. Ах, кто бы сумел описать эти минуты покоя и торжественного восторга, возвышающего душу? Ничего бы для такого поэта не пожалел. Ничего бы не пожалел...
— Эй!
Младший резко обернулся, повернул коня. Очарование ночи мгновенно исчезло, он разозлился. Ну каким же надо быть бесчувственным негодяем, дураком, тупицей, чтобы нарушить этот хрупкий момент красоты?
С ветвей посыпался снег, потом в туче белой холодной пыли с радостным воплем по склону на заду скатился кто-то в белом. Конь попятился, всхрапнул. А этот, в белом, вскочил, смеясь, отбрасывая с лица длинные черные волосы.
