Легенды II (антология) - Хэйдон Элизабет (библиотека книг TXT) 📗
Гектор погладил мальчика по спине, думая о другом ребенке.
— Да, Анаис. Я понял.
Канта ушла в темноту. Мужчины видели это, но ничего не сказали. Они привыкли к ее ночным отлучкам: она, как все ее соплеменники, уходила общаться с ветром.
— Все чисто, — доложил из гостиницы Джармон.
— Это хорошо. Разведи огонь, Джармон, а ты, Анаис, погляди, не осталось ли в подвале съестного. — Гектор вошел в темную, выстывшую таверну.
— Должно остаться, если крысы не сожрали, — сказал Анаис. — Севирим там много всего запрятал. — Он ввел в дом женщину, сошел немного по лестнице и обернулся, мерцая серебром своих глаз. — Помнишь, как он говорил: что, мол, толку пережить стихийное бедствие, если потом с голоду помирать придется?
— Помню, — улыбнулся в ответ Гектор.
— Ты хорошо сделал, что отправил его, — сказал Анаис, спускаясь в подвал.
— Я рад, что ты так думаешь, Анаис.
— Я того же мнения, — откликнулся Джармон, раздувая огонь в очаге. — Теперь хотя бы помереть можно спокойно.
Мальчик проснулся от пахнущего ветчиной дыма и стал уплетать за обе щеки. Со двора пришла Канта.
— Что поведал тебе ветер в эту ночь? — поддразнил ее Анаис, подвинув к ней тарелку с ее порцией. Только он один не боялся ее испепеляющих взглядов и даже получал от них удовольствие.
— Много разных вещей, — ответила она ровно, вешая на очаг мокрую куртку и усаживаясь рядом. — Но ясности нет ни в чем.
Она взяла тарелку и стала есть. Трое мужчин, не сводя с нее глаз, в напряженном молчании ожидали, что она скажет дальше, но кизийка спокойно доела свой ужин и запила его отборным сидром, гордостью Севирима.
Некоторое время в гостинице слышался только треск огня. Затем Гектор послал мальчика отнести ужин матери и уговорить ее поесть. Та взяла кусок твердого сыра и безучастно уставилась на него.
— Канта, — сказал Гектор, — что говорит ветер?
Ее глаза при свете очага казались чернее, чем окружавший их мрак, бронзовая кожа отражала пламя.
— Что-то надвигается.
— Что? — спросил Джармон. — Что надвигается?
— Ветры, когда говорят, большей частью говорят одно и то же. — В ее скрипучем голосе мужчинам послышались другие, нестройные голоса — они то поднимались, то опадали в режущей ухо какофонии.
— Теперь не то, — продолжала Канта. — Они стонут, точно охваченные ужасом, и говорят неясно. Они боятся того, что близится к нам.
Мужчины переглянулись. В голосе Канты они слышали раскаты грома и жуткую каденцию урагана, под напором которого рушатся дома. Это напоминало ощущения воина, затерявшегося в гуще боя. Ветер предсказывал нечто страшное, но ничего неожиданного в этом не было.
— Так что же все-таки надвигается, Канта? — спросил Анаис.
— Конец, — отвечала она.
Огонь немного согрел промозглые комнаты, и путники стали укладываться спать. Пример подал Джармон. За свою долгую жизнь на службе у короля он научился бодрствовать сутками, если надо, и отдыхать при первом удобном случае. Он расстелил свои одеяла за стойкой, оказав этим услугу остальным: Анаис как-то пожаловался, что от храпа Джармона у него лук разгибается, а меч ржавеет.
Женщина, так и не промолвившая ни слова, впала в забытье вслед за Джармоном. Мальчик поиграл в ножички с Анаисом и долго сидел на коленях у Гектора, который показывал ему на стене теневые фигуры. Потом и он свернулся рядом с матерью, укрытый плащом рыцаря.
Канта заняла свое место у дверного проема, где ее омывал ветер. Она, можно сказать, несла стражу, хотя мало было вероятия, что в гостиницу заявятся какие-нибудь оставшиеся на острове разбойники. Репутация этого дома, слывшего пристанищем добрых людей и бастионом тех, кто его защищает, сохранилась и после исхода.
Лишь двое друзей детства еще сидели, молча передавая один другому мех с вином. Гектор задумчиво смотрел в огонь.
— Девочка, значит, — сказал наконец Анаис, устремив на него взгляд своих блестящих серьезных глаз.
Гектор кивнул.
— Близняшки, наверное, счастливы, — сказал Анаис, думая о собственных дочках. — Они немножко огорчились, когда твой Айдан оказался мальчиком.
— Это не мешает им отлично играть втроем. — Гектор откинулся назад, скрестив ноги на камнях очага. — Утешительно думать, что наша с тобой дружба передалась новому поколению.
— Как ее назвали? Флинт сказал, что ты знаешь.
— Да. Мы договорились, что если будет девочка, ее назовут Эльсинор — разве только Талтея, увидев ее, сочтет, что такое имя ей не подходит.
Анаис приложился к меху и поднял его, словно произнося тост.
— Хорошее имя. Эльсинор из Зарослей Шиповника. Этой сереннской тезкой можно только гордиться.
— Да, но значение имени этим не исчерпывается. — Г ектор наблюдал, как пламя пляшет над раскаленными углями. — Вспомни дракониху, открывшую свои земли для короля и его народа...
— Ну конечно. Элинсинос, не так ли? Ты решил назвать дочь в ее честь.
— С помощью лирингласа, Дающего Имя, мы припасли для ребенка два имени, мужское и женское, чтобы назвать его еще до рождения.
— Ты думал, если девочку будут звать похоже, дракониха погодит ее есть? — хмыкнул Анаис.
Гектор, отвернувшись, посмотрел на спящую у двери Канту и перевел взгляд на мальчика с его матерью. Джармона он не видел, но мерный храп, ритмом напоминающий марш, говорил о том, что старый солдат крепко спит.
— Не скрою, весть о том, что Второй Флот высадился в Маноссе, меня порадовала. Между Маноссом и Змеиными Землями лежит океан; это развитая, просвещенная страна с хорошо налаженной морской торговлей, армией и прочими признаками твердой власти. Думать, что наши родные отправились в неизведанные края, где правит древняя дракониха, которую один только Меритин объявлял гостеприимной, было самым тяжким, что выпадало мне в жизни. Сейчас по крайней мере я знаю, что они в безопасности.
— Да — пока остаются в Маноссе, — серьезно заметил Анаис. — Ты ведь помнишь, что каждый из беженцев, взойдя на корабль, присягнул королю на верность? Они все обязаны собраться, если рог затрубит, и эта клятва действительна для всех последующих поколений. Если Гвиллиам позовет, им ничего не останется, как снова отплыть в Змеиные Земли. — Увидев, как поникли плечи друга, Анаис добавил: — Но ты не бойся — ведь там, по словам Меритина, настоящий рай. До того времени, как он отправился подыскивать островитянам место для поселения, из Змеиных Земель никто еще не возвращался живым. А Меритин вернулся, да еще с великодушным предложением от их правительницы — стало быть, он знает, о чем говорит.
— Как знать, — глухо произнес Гектор. — Как знать, добрался ли хоть кто-то до Змеиных Земель. Флинт сказал, что от Первого и Третьего Флотов нет известий. Но нам с тобой Единый Бог послал благословение в наши последние дни. Мы знаем, что хотя бы наши семьи благополучно высадились на сушу. Когда они отплывали, я не думал, что снова услышу о них. Теперь, как Джармон любит говорить, я могу умереть спокойно.
Анаис встал и лениво потянулся.
— Да, но, пожалуй, не в эту ночь. Что думаешь делать, Гектор? Есть ли смысл возвращаться на наш обычный маршрут? Если, как полагает Канта, конец близок, почему бы не подождать его здесь? Тут у нас и еда, и топливо, и крыша над головой — а самое главное, выпивка. Неплохое местечко, чтобы встретить последний час своей жизни.
— Да, — согласился Гектор. — Думаю, это разумно, хотя и подозреваю, что этим предложением мы обязаны твоей любви к хорошему элю. Брать их с собой в объезд просто немыслимо, — он посмотрел на женщину с мальчиком, — и одних оставлять тоже нельзя. Она — живой труп и не способна позаботиться о ребенке. С тем же успехом мы можем устроить их поудобнее, да и себя заодно. — Он разостлал одеяло на полу перед очагом и лег. — Кроме того, здесь близко от города, и можно строить нашу песчаную дамбу в две смены.
Анаис застонал и тоже улегся.
Им снилось Дерево Мира и лица тех, кого уже не суждено повидать наяву — пока эти сны не прервал лязг меча, вынутого Кантой из ножен.
