Хождение Восвояси (СИ) - Багдерина Светлана Анатольевна (читать книги полностью без сокращений txt) 📗
– Ничего, нам хватит, – вежливо отмахнулся уставший Ярик от квартирного вопроса. Какая разница, сколько циновок могло покрыть твою спальню, если тебе для сна нужна только одна?
"Плюс циновка… Минус две… Плюс-минус полциновки… Плюс окно, минус стена…" – защелкали костяшки абакуса в голове девочки.
– Днем рассмотрите, пожалуйста, возможность увеличения наших площадей, – сурово зыркнув на брата, добавила она, видевшая, в отличие от мальчика, что в циновках и окнах тут измерялось не спальное место, а статус.
– Всенепеременнейше, – торопливо подтвердил Мазо, и пятясь – не столько из почтения, сколько оттого, что развернуться было негде – вышел.
После его ухода вошли Отоваро и Забияки, которым об апартаментах хотя бы в полциновки на двоих приходилось только мечтать. Расстелив толстые циновки прямо на полу, они уложили своих подопечных спина к спине [196], натянули одеяла по самые шеи и, погасив светильник, выскользнули боком, осторожно сдвинув за собой сёдзи, словно дети уснули, едва коснувшись головами подушек.
На самом деле, едва коснувшись головами подушек – настоящих, вамаясьских, из чистейшего бука – ребята растеряли последний сон.
– Опять эти дрова! – прошипела на ухо брату Лёлька, тщетно пытаясь устроить ухо на сучке и раздумывая, не подложить ли под голову Тихона. Словно угадав мысли, лягух вывернулся из ее объятий и спешно запрыгнул на подоконник.
– Потерпи, Лё, – примирительно шепнул мальчик. – Ночь проспим, а днем, глядишь, грязь подсохнет, дорогу расчистят, и следующую ночь будем спать уже как нормальные люди.
– Где они тут, нормальные люди, – не желая быть примиренной, упрямо буркнула она. – Слушают всякую ерунду, верят любой чепуховине, а ведут себя вообще как не пойми кто!
– Я лукоморцев имел в виду, – гораздо менее оптимистично вздохнул Ярик.
– Ну тогда ладно… – согласилась княжна, повернулась на другой бок и попыталась уснуть. Но при голове, водруженной на полено, глаза спать отказывались категорически. Да и голова, обиженная такой подставкой, вместо плавного ухода в мир ночных грёз принялась прокручивать перед внутренним взором хозяйки дневные события.
Лёлька снова перевернулась. И еще раз. И опять. Яр, успевший изучить привычки сестрички, обреченно выдохнул:
– Куда хочешь сбегать?
– В мастерскую магов. Посмотреть.
– Что?
– Что-нибудь. Они ведь неспроста ее от глаз остальных прятали.
– Не хотели, чтобы кто попало к ним заходил – вот и прятали.
– Я – не кто попало, – снова насупилась девочка.
– Они же не знали, что тебя там будут мимо проносить, – Ярик снова попытался выступить миротворцем.
– Когда меня занесли… то есть я зашла – узнали. Но всё равно этот Закат смотрел на нас так, словно мы их мастерскую разграбить собрались! Ну или на сувениры разобрать, – сдалась Лёлька под взором брата, ощущаемым не глазами – годами, проведенными вместе.
– Ну иди, – вздохнул Яр.
– А ты?
– Расскажешь мне потом.
– Трусишка – зайка серенький, – презрительно фыркнула Лёлька. – А еще витязь вамаясьский, победитель обормотов называется!
Но Яр, к ее удивлению, не поддался на подначку.
– Бе-бе-бе, – сонно ответил он и отвернулся, спрятавшись под оделяло, как черепаха под панцирь.
– Соня-моня-колбаса, на веревочке оса! – сделала она вторую попытку – не принесшую ей даже бебеканья в ответ.
– Ну и дрыхни, – обиделась княжна взгромоздилась на подоконник и протянула руки к лягуху: – Придется нам, Тиша, вдвоем местных шептунов на чистую воду выводить.
Но к ее изумлению тот увернулся, сиганул в комнату и юркнул Яру под одеяло.
– Ну ничего себе! Два зайца! – обиженно прошипела она. – Один серый, другой розовый!
И не дождавшись ответа ни от одного из них, Лёлька спрыгнула на крышу пристроя в метре от окна, с нее – на край дождевой бочки, плескавшейся бездонно под светом крупных, как кувшинки, звезд, и отправилась на разведку.
И поняла, что заяц – животное не только трусливое, но и мудрое.
– В рот компот деревня в баню! – воззвала она к небесам, вытаскивая ногу без туфли из лужи, размером и консистенцией приближавшейся к асфальтовому озеру. И тут же, после второго шага, оставившего ее симметрично босой: – С дуба падали листья ясеня…
Лужа чавкнула плотоядно, облизнулась одной волной и шлёпнула другой по коленкам, словно ощупывая, не осталось ли на гостье еще чего-нибудь легкосъемного.
– Кабуча!.. – прошипела девочка, задирая подол сарафана и замирая в позе задумчивой цапли. Самым благоразумным сейчас было бы вернуться в дом, взяв приступом бочку или удивив охрану у входа, помыть ноги и залезть под одеяло к брату. Но представив его усмешку, или еще того хуже – искренне недоумевающий взор, вопрошающий: "Как? Ты уже пришла? И чего видала, чего слыхала?", княжна сплюнула сквозь зубы, закатала рукава, отжала подол и двинулась по краю улицы в самой глубокой тени и самой мелкой грязи на поиски резиденции Вечных. Теперь они так просто от нее не отделаются.
Пара улочек, вдоль нее десятка три домов разной степени высотности, практичности и пафосности, и еще столько же во дворах [197]… Расположение своей цели она вспомнила без труда, скорее, наоборот: в этом крошечном городке рабочих и магов пришлось бы особо потрудиться, чтобы потеряться. И посему, когда ей это удалось, она не знала, рычать ей от злости ли гордиться. Пройдя же второй раз и третий вдоль обеих улиц и не найдя знакомого дома, княжна растерялась. Может, он на другой стороне? На окраине? За городом? Во дворах? Ведь лило стеной, и света белого видно не было…
Размышления ее прервало неуловимое движение в дальней тени. Лёлька насторожилась, сжала палку, подобранную как раз на случай встречи с тенями, передумавшими быть неуловимыми, вгляделась туда, где заметила шевеление и нахмурилась. Нет ничего… Показалось? Дунул ветер, перебирая остатки крон деревьев между домами, и тени задвигались снова.
"Дожили-дожили. Руки-ноги сложили. От тени собственной шарахаемся", – мрачно подумала девочка, но палку не выбросила. Нащупывая дно у луж и грязевых ванн на пути, она осторожно двинулась обратно на окраину, чтобы начать поиск со старой отправной точки.
Показалось ей опять, или и впрямь на другой стороне улицы, чуть позади, снова мелькнула тень?
Демонстративно игнорируя ее, но держа ухо востро и палку наготове, она остановилась там, где кончался последний дом [198], прижалась к стволу какого-то дерева [199] и гневно закусила губу, размышляя. Или за время ее высыхания при дворе тэнно Вечные убрали свою резиденцию, и не исключено, что в Якаяму или Маяхату, или…
Она помяла подбородок, почесала в затылке, и стала двигаться и вспоминать шаг за шагом. В эти два дома их не пустили, потому что там было битком… потом в эти тоже… и в эти… А тут…
Лёлька замерла. Тень от деревьев напротив вновь пошевелилась как-то не по-деревянному!
– Да что же это такое… при такой сырости никакого удовольствия от прогулки под луной… с этим надо что-то делать… – противно-капризным голоском просюсюкала она, прошла пару шагов, развернулась и изо всех сил запустила палкой как городошной битой в непоседливую тень.
– Ай! – возмущенно сказала она.
Девочка замерла. Показалось, или голос знакомый?
– Я в тебя уже сто раз мог чем-нибудь кинуть, но не кидал ведь! – возмущенно продолжила тень, и Лёлька хихикнула. Мажору!
– Извини, я не думала, что это ты, – в порядке оправдания проговорила она.
– А думала, что это кто? – ворчливо ответил мальчик, выходя ей навстречу.
– Дед Пыхто! – высунула она язык. Не хочет принимать извинения какие есть – как хочет. – Нечего было за мной шпионить, если палкой не хотел получить! И вообще, что ты в это время здесь делаешь?
