Мир, где меня ждут (СИ) - Кири Кирико (серия книг .TXT) 📗
Странная логическая цепочка тем не менее обходными путями, но навела Клирию на верную мысль съесть его, пусть и сырым, пока мясо ещё хранило в себе тепло. Поэтому она, словно одичавший зверь, вцепилась в него зубами и принялась отрывать и отгрызать куски мяса, при этом ещё и рыча. Через пару минут она была вся в крови, которая капала с её подбородка и рук, как с монстра из фильмов ужасов.
Растрёпанные чёрные волосы, чёрные, широко раскрытые глаза, безумный взгляд, рот и руки в крови – такая внешность могла напугать до чёртиков любого, но ей было плевать.
Несколько раз Клирию вырвало, но это ни капельки не уняло её энтузиазма. Она продолжала грызть зайца, пока не почувствовала, что живот полон и больше в неё уже не влезет. После этого она умылась в снегу, стерев с опухших рук и синюшного лица кровь. Подхватила зайца за уши, подобрала шкуру и поплелась дальше.
А через двадцать минут Клирия разродилась. Она поняла, насколько это невесёлый момент и проклинала всех, кто называл это чудом. О каком чуде может быть речь, когда у неё между ног пролазит целый ребёнок?! Когда всё растягивается до такой степени, что кажется, вот-вот всё порвётся? Она бы с удовольствием затолкала бы все эти слова о чуде тем людям обратно в глотку и обрекла бы их на муки вечные.
Найдя место, где снега было поменьше, упёршись руками в ближайшее дерево и расставив пошире ноги, Клирия только и делала, что бормотала:
- Не больнее, чем четвертование… Совсем не больно…
Всё внизу тянуло, давило и словно рвало. Живот сводило адской болью, словно все мышцы начали дружно сокращаться до максимума. А потом пошёл процесс, и мысль о том, что это не больнее чем четвертование, пропала. Осталась только боль и ощущение, что она ходит в туалет. По крайней мере нечто похожее было, учитывая тот факт, что ей приходилось тужиться.
Время шло, её ослепляла боль, являясь вспышками, а лицо искажала гримаса мучений. Она вцепилась пальцами в промёрзшую кору дерева и завизжала. Громко, пугая птиц, что после бурана решили найти себе пропитание, и заставляя животных испуганно разбегаться.
Провизжалась, набрала воздуха побольше и на новый заход с визгами. В её голове мелькнула мысль, что ребёнок родится таким же упёртым, как и его отец. Раз за разом, чувствуя, как влагалище растягивается, Клирия едва ли не проклинала всю боль визгом. Половые губы расходятся в стороны, и вот на свет появилась макушка.
Набрав побольше воздуха, Клирия вновь зашлась в визге, тужась и выталкивая из себя ребёнка. Ещё раз, и ещё, и ещё, пока из неё не появилась полностью головка младенца. А вслед за этим, после череды повторов и напряжений, и сам ребёнок вылез.
Она успела поймать его обеими руками до того, как он коснулся снега, после чего оперативно закутала новорождённого в шкуру зайца – единственное сухое место, которое могло дать хотя бы немного тепла новой жизни. У самой Клирии температура тела давно упала ниже тридцати градусов и до смерти ей оставалось всего ничего.
Она перерезала кинжалом пуповину и взглянула на то, что вылезло из неё с таким трудом.
Но за срачкой понеслась горячка – у Клирии медленно ехала крыша.
Взглянув на ребёнка, первое что пришло ей в голову – это какое-то чудовище. Синюшного цвета со слегка вытянутой головой, кожей, похожей на помятую бумагу, покрытый какой-то смазкой, слегка напоминающей творог, он мало походил на того, кого рисовало сейчас больное воображение роженицы. И первый порыв, который был у неё – выбросить его в ближайший сугроб.
Но… Клирия с трудом отказалась от этой идеи до поры до времени. Пусть лучше Патрик посмотрит на то, кого он заделал ей; какое-то странное слегка сморщенное существо, которое никак не вписывалось в понятие красивого младенца.
Вслед за этим у неё пронеслась мысль, что ребёнок почему-то молчит.
Клирия, не теряя присутствия духа, но при этом морщась, словно прикасалась к самому страшному и мерзкому существу на свете, схватила ребёнка и… щёлкнула его несильно по носу пальцем. Щёлкнула один раз, второй, третий…
После третьего лицо младенца сморщилось, и он, словно пытаясь отмахнуться от надоедливой мамаши, которая его мучает, потянул ручки со жатыми в кулачок пальцами к лицу, после чего издал недовольный громкий крик.
- Живо отродье… - пробормотала с какими-то блестящими безумными глазами Клирия. – Но почему ты кричишь?! Почему ты кричишь?! ПОЧЕМУ КРИЧИШЬ?!
Её голос сорвался на визг, и она с капающей из рта слюной взирала на ребёнка, продолжая визжать на него, а в ответ получая соответствующие гневные крики. И визжала бы до посинения… хотя она уже была синей.
- ЧТО ТЫ КРИЧИШЬ!? ЧЕГО ТЕБЕ НУЖНО!?
- Ну точно не твоих истошных криков, глупая девка. Титьку дитя просит, - раздался справа от неё старческий голос.
Клирия тут же повернула голову на звук. Сейчас она выглядела как какое-то животное, с капающей слюной, диким взглядом и с отсутствующим мыслительным процессом на лице.
Между деревьев в метрах двадцати от неё стояла старая бабулька с метлой в руке, скрюченная, сухая, но при этом буквально испускающая жизнь в этом холодном мёртвом мире.
- Чего вылупилась, девка? Что разоралась на весь лес? Поди ума лишилась на морозе?
- Чего тебе нужно, старая ведьма? – тут же ощетинилась Клирия.
- Ну уж точно не тебя, плоская, как восточные луга. Дитя того и плачет, что видит, какова мамка неуклюжая ему досталась.
- Это я неуклюжая, старая сука?! – взвизгнула Клирия и метнула в бабульку кинжал. Однако бабка не промах, метлой провела перед лицом своим, да и воткнулся кинжал в древко.
- Так ещё и косая. Какой же дурак в такую девку членом тыкать стал?
- Я убью тебя, старая сука! – взвизгнула Клирия и бросилась на бабульку.
Та стояла, стояла, а потом с завидным проворством хрясь её по голове метлой в висок, когда та подбежала ближе. Клирия резко сменила траекторию от удара, врезалась головой в дерево, разбив лицо в кровь, и рухнула на землю. А сверху ещё и шапка снега упала, полностью погребя её под собой.
- Вот дура нерасторопная. Совсем девки дурные пошли, ладно на мужиков бросались, так теперь ещё и на бабок начали. Тьфу… - плюнула она и аккуратно, бочком-бочком через сугробы к свёртку, который Клирия оставила на снегу. – А что это у нас тут такое?
Баба Яга подняла свёрток, сделанный из необработанной кожи, где лежал младенец, и её глаза блеснули.
- А что это у нас тут такое? – улыбнулась она беззубой улыбкой. – А кто это тут такой вкусненький? Какое красивое дитятко у такой дурной лохушки-то родилось.
- Не трогай, тварь! - захрипела Клирия, выползая из сугроба. – Я убью тебя! Не трогай моего мальчика!
- Дитятко-то деваха, идиотка, - презрительно посмотрела на неё Баба Яга. – Иль мужика от бабы отличить не можешь? Забыла, как ребёнка тебе заделали? Иль по пьяни ноги свои худые раздвигала? Наверняка по пьяни, кому ещё такая худосочная нужна? Ни сиськи, ни письки поди нет-то нормальной.
- Да я убью тебя, старая ведьма!
Будь Клирия хотя бы немного в себе, хотя бы чуть-чуть в собственном сознании, она бы не повелась на такую дешёвую провокацию. Но лишившись остатков разума, она бросилась напрямую там, где Баба Яга обходила по кругу.
Металлический щелчок, вскрик и Клирия растянулась на снегу.
На её ноге захлопнулся добротный медвежий капкан, который сломал ей обе кости на ноге и порвал кожу. На снег брызнула свежая кровь, оставляя ярко-красные пятна. Изначально Баба Яга рассчитывала на что-то более аппетитное, однако девка с обмороженными конечностями тоже в принципе пойдёт на стол. Что касается ребёнка…
- Какая деточка спокойная, какая сладкая, какая вкусная. Незачем тебе с такой мамкой дурной жить, что беременной в такую глушь забрела. Идём с бабкой, красавица ты наша.
Ребёнок Бабе Яге понравился. Хорошая здоровая девочка, спокойная, уютно устроившаяся в меховом свёртке. Хотя кое-что заставило Бабу Ягу насторожиться на мгновение, а именно…
