Трон тени - Векслер Джанго (чтение книг .txt, .fb2) 📗
Такие маски принадлежали священникам Черного, инквизиторам церкви, якобы искорененным еще добрую сотню лет назад. Где они уже нанесли удар, там могут ударить снова.
«Со мной им, конечно, одним пистолетом не расправиться».
Тем не менее получить пулю на виду у всех было бы в высшей степени неудобно, и потому Расиния втайне радовалась предосторожностям Януса.
Небеса блистали ослепительной синевой, и солнце припекало со всем жаром, свойственным концу лета. Триумфальную площадь заполняла толпа, как в те дни, когда здесь выступал с речами Дантон, вот только сегодня нечто неуловимо изменилось. Прежние сборища отличались воодушевлением: оно явственно охватывало всех до единого и взмывало до небес всякий раз, когда великий оратор достигал пика своей речи. Сегодня люди косились по сторонам вяло и подозрительно, изнывая от жары. На место воодушевления пришел страх.
Они требовали Вальниха — и получили его, но, спрашивал всякий своего соседа в толпе, что может сделать даже Вальних? У них нет ни оружия, ни войска, лишь пара сотен болтунов в черных депутатских шарфах да горы пустых обещаний, и хлеб уже сильней, чем когда–либо, подскочил в цене. Не будет ли безопаснее сдать всю эту свору Орланко? В конце концов, наверняка шептались некоторые, при Последнем Герцоге жилось лучше. Что ни говори, а под его надзором все шло как по маслу. Конкордат не особо церемонился с людьми, но все же исправно делал свое дело.
Окна кареты были закрыты, и Расиния, само собой, не слышала никаких разговоров. Все это она придумала, глядя на череду кислых лиц и представляя, какого рода шепотки следуют по пятам за кортежем. Маркус тоже неотрывно смотрел в окно, хотя она подозревала, что его мысли заняты прежде всего возможной опасностью. Рядом с этим человеком она чувствовала себя уверенней. От капитана веяло прочной, неколебимой надежностью, хотя Расиния все равно тосковала по успокоительному сознанию того, что Сот где–то неподалеку и зорко следит за каждым ее шагом.
Чем ближе к центральному фонтану и трибуне для выступлений, тем плотнее становилась толпа. По предложению Маркуса кареты встали, и все вышли наружу. Миерантаи тотчас тесной цепью сомкнулись вокруг капитана и Расинии. Люди с опаской пятились от незнакомых мундиров, и под прикрытием «живого клина» охраны королева и ее спутник прошли к основанию фонтана, где был расчищен пятачок, окруженный цепью гвардейцев. Встреча лицом к лицу миерантаев и солдат Патриотической гвардии оказалась отмечена минутной напряженностью, однако приказы Януса на этот счет были недвусмысленны. Большинство миерантаев отступило, уплотнив наружную цепь, но четверо солдат остались при королеве и Маркусе и вместе с ними прошли через кольцо гвардейцев.
Внутри гвардейского кордона беспорядочно кружили депутаты, не сводя глаз с пустой пока еще трибуны и обеспокоенно теребя своп черные шарфы. В центре большой, плотно сбитой группы Расиния разглядела Мауриска в шарфе с неизменной золотой каймой. Где–то там же, по видимости, находились Винтер и Кит, но сейчас не время было их выискивать. «Посмотрим сначала, как пройдет выступление».
Кое–кто обернулся на вновь прибывшую, но большинство депутатов не удостоило ее даже беглого взгляда. Ничто не выдавало королеву в этой неприметной, одетой в траур девушке. При ней не было ни вельмож, ни внушительной свиты — только горстка солдат Януса да капитан в синем мундире. Маркус, по правде говоря, привлекал куда больше внимания: нечасто в столице можно увидеть мундир регулярной армии.
Волнение, пробежавшее по толпе, возвестило о прибытии Януса, которого тоже сопровождал живой клин миерантаев. Тут и там послышались даже редкие приветственные возгласы, но скоро угасли, словно искры, просыпанные на отсыревший трут. Сам Янус вышел из строя телохранителей, остановился перед Расинией и отвесил глубокий учтивый поклон.
— Ваше величество, — проговорил он. — Благодарю, что согласились прибыть сюда.
— После того как ваши люди спасли меня из Вендра, — отозвалась она, — отказаться, полагаю, было бы невежливо.
Губы Януса чуть заметно дрогнули.
— Вы подготовили речь?
Конечно. — Несколько сложенных листков лежали у нее в кармане. — Хотите, чтобы я начала выступление?
— Да, прошу вас. — Янус щелкнул крышкой карманных часов, нахмурился и убрал часы на место. — И постарайтесь говорить кратко.
— Почему?
Он вновь улыбнулся, но ничего не ответил. Расиния понимающе переглянулась с Маркусом и покачала головой.
— Капитан, — сказала она, — не будете ли вы так любезны представить меня и попросить тишины?
Маркус поклонился.
— Безусловно, ваше величество.
Они двинулись вверх по круговой лестнице, ведущей к трибуне — каменному диску, расположенному примерно на полпути к грандиозному монументу Фаруса V. И довольно высоко от земли, бессознательно отметила Расиния. При том что ей доводилось регулярно прыгать с башни, испытать при этой мысли неприятный холодок внутри было по меньшей мере странно — но вот поди ж ты. Два миерантая заняли пост у основания лестницы, а двое других вместе с Расинией и Маркусом поднялись на диск и отступили, оставшись вне поля зрения.
Изумленные возгласы раздались тут и там в толпе, когда Расиния появилась на трибуне и люди наконец–то осознали, кто стоит перед ними. Большинство наверняка только сейчас впервые увидели новую королеву. Первый раз в жизни она остро пожалела, что не могла одеться пышнее.
Маркус шагнул к самому краю и вскинул руки, дожидаясь, когда приветственные выкрики затихнут. Наконец на площади воцарилось молчание, почти полное, если не считать шороха и возбужденных перешептываний. Когда капитан заговорил, слова его падали в эту напряженную тишину, будто камешки в бездонный омут.
— Благодарю, — произнес он и откашлялся, прочищая горло. — Я имею честь представить вам ее величество Расинию Орбоан, королеву Вордана. Да благословит ее бог и охранит ее милость Кариса!
Этот старинный оборот подхватили депутаты, а затем и вся толпа, и слышно было, как рокот многократно повторяемых слов расходится от фонтана во все стороны площади. Маркус низко поклонился Расинии и отступил вбок. Она выпрямилась, расправив плечи, и решительно подошла к краю трибуны.
Таких речей она еще не говорила. Одно дело — спорить в задних комнатах «Синей маски» с горсткой подвыпивших приятелей, которые не постесняются перекричать тебя, если сочтут занудой. И совсем другое — пытаться склонить на свою сторону тысячную толпу, что пожирает тебя почтительно–недоуменным взглядом. Сердце Расинии неистово колотилось, и она, сунув руку в карман, стиснула в кулаке листки, где была записана ее речь. Далеко внизу, выстроившись в несколько рядов на краю фонтана, застыли в ожидании депутаты Генеральных штатов, и в переднем ряду неприязненно сверкали пронзительные глаза Мауриска.
— Королевство Вордан…
Расиния ненавидела звук собственного голоса — высокий, девчоночий, совершенно не королевский. Сейчас она с радостью отдала бы правую руку за непринужденный, раскатистый баритон Дантона.
«Забудь о голосе, приказала она себе, — думай о словах».
Королевство Вордан — единственное во всем мире государство, которое возникло по воле своего же народа. В году девятьсот девяносто втором, году Великого Потопа, люди Вордана не пожелали долее терпеть мелких баронов, что предпочитали тешиться войной, нежели печься о благе подвластного народа. Тогда они избрали Генеральные штаты, дабы те выступали от их имени. Депутаты явились к единственному барону, которому доверял народ, к единственному правителю, чьи земли процветали, к тому, кто защищал своих подданных в дни войны и заботился о них в годину бед и лишений. Этому человеку вручили они корону и сказали так: «Приди и правь всеми нами. Как заботился ты о собственных подданных, так же отныне заботься обо всех нас». Этим человеком был Фарус Орбоан. Фарус Завоеватель — так мы зовем его сейчас, однако важно помнить, что Генеральные штаты избрали его прежде, чем он стяжал славу на поле брани. Избрали потому, что сочли достойным воссесть на трон по воле народа. Избрали, чтобы он пекся о народе, как отец печется о своих детях. Истинная церковь твердит королю Бореля и императору Мурнска, что они властвуют по праву помазанника божьего, что они избраны самим господом и не в ответе ни перед какой мирской властью. В Хамвелте и городах Лиги правят сильнейшие — или богачи, что стремятся лишь нажиться за чужой счет. И только здесь, в Вордане, мы понимаем, что на самом деле Корона принадлежит народу. Это понимал мой отец, и его отец, и дед, и все наши предки вплоть до Фаруса Завоевателя. Именно это давало нам силу в часы наивысшего отчаяния. И я всем сердцем приняла урок моего отца…
