Волшебники Маджипура - Сильверберг Роберт (онлайн книга без TXT) 📗
Теперь Престимион достал из узла травы, которые принес с собой: покрытые пушком, словно припудренные, листья циркариса, семена кобили и сушеный корень джангары, собрал все это на ладонь и высыпал в рот. Язык и нёбо сразу защипало, но он нашел фляжку с галликундовым маслом, сделал несколько глотков прямо из горлышка, и жжение несколько ослабло. После этого полагалось съесть ягоду ардао; он сделал это и застыл в ожидании. Спустя минуту-другую на лбу у него бусинками начал выступать пот; чуть позже по лицу побежали струйки. Он ощутил мощное головокружение, словно его качало и трясло, а мир вокруг закружился одновременно в трех плоскостях. И все же он ждал, стоя на коленях в мягкой траве, подняв лицо к небу, закрыв глаза.
Спустя некоторое время он открыл глаза и увидел, что вокруг поднимается зеленовато-желтый туман и в небе появились четыре луны, которых он никогда прежде не видел: три маленькие бледные и угловатые, похожие на осколки, и среди них одна побольше, красноватая. Эта четвертая луна по виду походила на ограненный бриллиант, и от ее четырех острых углов исходило искрящееся бело-голубое сияние, напоминавшее свет новой звезды. Престимион вгляделся в эту луну и вскоре почувствовал, что начинает подниматься ввысь. Он поднялся над опушенными лесом вершинами двугорбой горы, возносившейся над Триггойном, а затем увидел под собой город, который казался плоским, как свой собственный план. А он поднимался все выше, и перед ним в ночи, как отдаленный фонарь, зажглась вершина Замковой горы, а ее восточный склон, где Сторожевые Города встречали зарю нового дня, уже загорелся ярким бронзовым жаром.
Еще выше. Он уже поднялся выше царства облаков, и теперь мир простирался под ним, словно ковер густого тумана.
Звезды здесь сияли невообразимо ярко. Окружавший его воздух, который на какое-то время обрел великолепное белое сияние, снова потемнел, а затем стал очень быстро остывать. Он попал в королевство бесконечной ночи. Это была, он знал, граница небес, и теперь, преодолев ее, он узрел призраки и знамения — все они были связаны с ним: большие армии вооруженных копьями и мечами жестоких людей, сражавшихся между собой, среди них и над ними вспыхивали кроваво-красные молнии, а с небесного свода, как огненные хвосты комет, к оставшемуся далеко внизу миру тянулись похожие на смерчи потоки света.
Он начал замерзать. Его отросшие волосы, прежде развевавшиеся на ветру, стали твердыми как лед. Кровь в жилах прекратила движение. Но он не чувствовал ни малейшей боли; его дух не знал никакого страха. Он пребывал в своеобразном экстазе. Он стремился все выше и выше, пока вокруг него не сомкнулась чернота и даже звезды исчезли. В небе не осталось ничего, кроме Маджипура, он висел под ним, медленно вращаясь, как детский мячик, весь зеленый, синий, коричневый, и Престимион мог различить большой темный клин, который был Алханроэлем, и длинный широкий зеленый континент, который был Зимроэлем, и маленький Остров Сна, лежавший между ними, и желтовато-коричневый Сувраэль внизу; а затем мир повернулся, и он видел только Великий океан, который никто никогда не пересекал, широкий изумрудный шрам, опоясывавший мир. А потом он снова увидел Алханроэль, так как мир вращался все быстрее и быстрее; континенты и моря, лежавшие между ними, снова и снова мелькали перед ним.
Это все принадлежало ему. Этот мир был предназначен для него, а он был предназначен для этого мира. Все сомнения в этом навсегда покинули его душу. Именно этого он искал, именно за этим он прибыл сюда, на край действительности. Мир принадлежал ему, а он принадлежал миру, который парил перед ним в воздухе, и он мог достать его.
Престимион протянул руку и коснулся мира.
Он сам прыгнул ему в руку, мячик, представлявший собой мир, и он осторожно держал его на ладони, подносил к глазам и дышал на него.
— Я Престимион, — сказал он миру, — который излечит тебя. Но сначала я должен излечить сам себя. — Он знал, что это свершится. В его душе распахнулась широкая дверь, которая доселе была заперта на железные засовы.
Ему было теперь очень холодно, он совсем окоченел, но, несмотря на это, по телу струились ручьи пота. Зато его путь был ясен. Он видел дорогу, которая выведет его к теплу, если только он найдет в себе желание и силу, чтобы пройти по ней. И он знал, что сделает это.
Он выпустил крохотный мир, и тот откатился от него в темноту.
Затем он увидел над собой свет. Новая звезда вспыхнула снова, но теперь она имела лицо; это лицо принадлежало Хозяйке Кунигарде, он слышал ее мягкий голос:
— Давай, Престимион. Еще немного дальше. Я уже недалеко от тебя. Еще чуть-чуть. Дальше. Дальше…
— …Дальше. Дальше…
— Я думаю, что и так уже достаточно далеко, — проговорил над ним басовитый рассудительный голос. — Ну, Престимион. Откройте глаза.
Еще какое-то мгновение он ничего не видел, но затем разглядел стоявшего рядом с ним Гиялориса, а в нескольких шагах — Свора и Септаха Мелайна. Была по меньшей мере середина утра. Солнце стояло высоко, росы на траве не было. В животе он ощущал мучительные рези, как будто ничего не ел несколько недель, в горле пересохло, а глаза казались распухшими.
— Возьмите меня за руку, — сказал Гиялорис. — Вставайте, вставайте.
— Мы искали вас с самого рассвета, — сообщил Свор. — Наконец догадались спросить Гоминика Халвора, и он велел нам посмотреть в парке. Но парк большой…
Престимион поднялся и сделал несколько неуверенных шагов, затем споткнулся и чуть не упал в ручей. Септах Мелайн изящным молниеносным движением метнулся вперед, поймал его и помог устоять.
— По-моему, вы играли с опасными игрушками, Престимион, — сказал он и, не скрывая презрения, указал на траве узор из разноцветных бечевок. — Но, думаю, все обойдется. Немного отдыха, хорошая пища…
— Вы должны сами попробовать это, Септах Мелайн, — ответил Престимион, через силу улыбнувшись дрожащими губами. Ему было трудно говорить; голос не полностью повиновался ему и звучал хрипло и резко. — Вы будете несколько удивлены. Листья циркариса, кобили и немного сушеной джангары для начала, а затем…
— Благодарю вас, нет. Полагаю, что если я начну баловаться такими лекарствами, то мне как фехтовальщику скоро придет конец. Какой ерундой вы забавлялись при помощи этих снадобий, Престимион?
— Оставьте его в покое, — грубо прикрикнул Гиялорис. — Пойдемте. Нужно вернуться в гостиницу.
— Вы можете идти? — спросил Свор, с тревогой взглянув Престимиону в лицо.
— Я в полном порядке, Свор, — Он вытянул руки перед собой. — Смотрите, иду совершенно прямо, шаг за шагом; мог бы даже пройти по одной половице. Это вас устроит? — Престимион рассмеялся. Он собрал все, что принес с собой, и сложил в пакет. После ночного приключения он чувствовал себя очень спокойным, исполненным мира. Его дорога была в целом ясна. Он должен лишь сделать первый шаг, а затем второй. Да, идти прямо, шаг за шагом…
— Хотите узнать новости? — спросил Свор, когда они не торопясь направились обратно в город.
— Какие еще новости? — насторожился Престимион.
— Официальное заявление леди Кунигарды о положении в королевстве.
Септах Мелайн вчера поздно ночью услышал, как его зачитывали в таверне. Мы пошли к вам, чтобы рассказать об этом, но вас не оказалось в комнате, и тогда мы принялись разыскивать вас по всему городу. Когда вы сможете возместить нам тот сон, которого мы лишились благодаря вам, Престимион?
— О чем говорилось в заявлении, Свор?!
— Ах да. Похоже, что Хозяйка сбежала с Острова, забрав с собой все машины для передачи посланий. Она заявила, что при помощи этих машин будет продолжать пестовать души жителей Маджипура. Себя она называет Хозяйкой в изгнании. Она также высказалась против Корсибара и против своего брата понтифекса Конфалюма. Корсибара она назвала узурпатором. «Ложный корональ, узурпатор Корсибар» — вот как она о нем сказала. О родном племяннике! Что касается Конфалюма, она осуждает его пассивное приятие захвата Корсибаром трона. Они навлекли на мир немилость Божества, говорит она. Она обратилась ко всем гражданам Маджипура с призывом восстать и свергнуть Корсибара. Она лично будет вести против него войну при помощи посланий, а также и другими методами.
