Аромат магии. Ветер в камне. Дилогия - Нортон Андрэ (книга жизни TXT) 📗
— Вас трое… Тем сытнее будет обед, — облизываясь, проговорило чудище и потянулось к Церлин, которая стояла ближе остальных. — Может быть, этот дурак не так уж и напортачил. Врата открылись… — Вастор покосился туда, где исчез Эразм, — а здесь определенно нужен хозяин.
Гоббы, поднявшись на ноги, хором застрекотали что-то в поддержку его слов.
Фогар рывком отдернул Церлин от чудовища и заслонил ее плечом. Перед лицом Тьмы нельзя подавить страх, можно лишь надеяться, что выстоишь. Он замахнулся и метнул во врага сверкающий камень.
Фогар попал удачно: прямо в грудь Вастора. Никакого видимого вреда он не принес, но чудовище заревело от боли. Против ожиданий юноши оно не бросилось в битву, а отступило на шаг.
Тогда, занеся жезл над головой, Фалиса махнула им, как плеткой. Глядя на молнию зеленого света, Церлин поняла, что жезл разбил какое-то защитное заклинание. Больше никто ничего не видел, потому что вернулся Ветер.
Да, он вернулся, и на этот раз не для того, чтобы укрывать! Он ринулся в атаку, смертоносный, как в былые времена, не скованный Договором. Запахи камня, земли, дерева и множество других запахов жизни наполнили воздух. Воспитанница Хансы наконец отбросила жезл. Она открыла путь, и теперь Свет сразится с Тьмой, как было предначертано изначально.
Тьма тоже не теряла времени: клубы черного тумана уже скрыли гоббов. Вастор, выдыхая черноту, с ревом отполз туда, откуда появился. И тут под его ногами, там, где упал камень Фогара, вспыхнуло белое пламя.
Даже рев ветра не заглушил яростный крик чудовища. Секунду оно корчилось, объятое ярким, как молния, пламенем, и исчезло.
Ветер вихрем закружил вокруг того пятачка, где только что был Вастор, и теперь трое — трое победителей! — слышали песнь победы, сложившуюся будто из миллиона голосов. Врата, открытые Эразмом, захлопнулись, может быть даже исчезли навсегда.
Выжившие стирмирцы, танцуя, смешались с лесным людом и устремились вперед — ни страх, ни почтение не удержали их от желания подойти ближе к трем героям, которые стояли в центре круга, взявшись за руки. То, чем жители долины пренебрегали в прошлом, не оставило их, во всяком случае этого юношу и двух дев. Уши, до сих пор глухие к тайнам всеобщей речи, внезапно отверзлись; слышание — наследие пращуров — пробудилось. Однако, подойдя чуть ближе, стирмирцы не осмелились встать рядом с Фогаром, Церлин и Фалисой.
«Победа ли это? » — подумал Фогар.
Не успел он осознать свой вопрос, как Ветер ответил ему: прямо здесь, где его когда-то безжалостно вырвали из материнской утробы, рождается новое время и новый мир.
Юноша услышал слова, не принесенные Ветром, а сорвавшиеся с человеческих губ.
— Я тоже родилась в ту ночь, брат. — Рука Фалисы опустилась на его плечо. Безграничная память Ветра подтвердила ее слова. Они и в самом деле кровь от крови — никого ближе у него нет и не может быть.
— Господин, — раздался робкий голос. Один из стирмирцев рискнул шагнуть вперед. — Какие будут повеления, о рожденный в Свете?
Ему ответила Церлин:
— Возвращайтесь на вашу землю, братья, ибо она снова станет плодородной, как в давние времена. Постройте заново то, что было разрушено. Впустите Свет в ваши сердца и не забывайте, что именно вы — лампады в его часовне. Берегите эту часовню и эти лампады! Короткая память — грех нашего народа. Мы должны быть на страже, хранить и защищать то, что снова оказалось в наших руках.
Пока говорила дочь долины, лесная дева отступила назад. Свет луны, вышедшей из-за тучи, укрыл ее своим сиянием, а Ветер вновь окутал, словно плащом.
— Сестра… — Фогар протянул ей руку. Она отстранилась.
— Мы с тобой родня, но мне не место в долине, — сказала Фалиса. — Мой путь проложен Ветром, и я не могу с него свернуть.
Говоря, она не сводила с Фогара глаз, как будто хотела запечатлеть в памяти каждую черточку лица, так похожего на ее и такого другого, вылепленного жизнью, которой она никогда не узнает. По щекам девушки потекли слезы.
— Да пребудет с вами Ветер, — проговорила она. — Сегодня он порвал все путы. Теперь не будет ни леса, ни долины, а будет лишь единая земля, дышащая Ветром.
— Останься… пожалуйста! — воскликнула Церлин.
Однако Фалиса, не мешкая, чтобы не растерять решимость, быстрым шагом устремилась навстречу судьбе.
Она исчезла, как и появилась, несомая Ветром. Даже лесной люд, который она сюда привела, ощутил лишь стремительное движение воздуха. Жезл выпал из ее руки. Смутная догадка о том, что случится, переросла в уверенность — Фалиса больше не нуждалась в оружии помимо собственного таланта. Она еще не знала своего предназначения, но не сомневалась, что ей предстоит нелегкий труд.
Теперь она даже не перебирала ногами — Ветер нес ее так быстро, как не бегала ни одна живая душа в лесу или в долине. Луна освещала зеленое царство впереди, деревья отводили ветви, расступаясь перед силой, которая несла девушку.
Наконец впереди вырос монолит белого света — Камень. С ее приближением игравшие на нем искры стали ярче, закружились неистовее, чем когда-либо прежде, затмевая светом саму луну.
Ветер опустил Фалису у Камня, напротив отверстия. Оно тоже сияло, но Фалиса почувствовала, что сегодня ей ничего не будут показывать. Из отверстия вырвался зеленый свет и постепенно растекся, очертив контур женской фигуры.
Она выступила из Камня и протянула руки к Фалисе. Ее лицо было сокрыто зеленой вуалью.
Как когда-то, годы назад, Фалиса обнимала Камень, так теперь ее неудержимо потянуло к выступившей из него женщине. Они слились — и обрели единую форму. У Камня стояла Зеленая госпожа, но теперь у нее было лицо.
Фалиса-Теосса преисполнилась такой силой, какой не чувствовала даже во время битвы с Вастором. Руки ее по-прежнему были протянуты к хранительнице леса, однако та уже сделала свой выбор. Девушка коснулась ладонями своего стройного тела и поняла, что зеленое свечение Вечноживущей окутало ее плотнее, чем мох — древесную кору.
Да, вот каков ее путь. Она, рожденная и воспитанная в лесу, теперь истинная его дочь. Отныне ее судьба — хранить, пестовать и беречь, с помощью Духа, который, мнилось, не может вместить в себя ни одно смертное тело. И все же частично она осталась человеком, сестрой Фогара, родней всем, кто жил в долине. Так магия леса обручилась с силой долины, и теперь земля станет единой.
По щеке Фалисы скатилась одинокая слеза. Величие обретается лишь ценой равнозначной утраты. Никогда больше не резвиться ей беспечной девочкой, без забот и тревог.
Маги Цитадели знаний собрались у гобелена, на котором перед ними простирался Стирмир.
— На такое мы и не рассчитывали, — произнес наконец Гиффорд.
— Они — корни новой жизни, — сказала одна из волшебниц.
— Они победили в битве, — признал Фанкер тоном старого солдата, пропустившего хорошую заварушку. — Мы мало в чем участвовали.
— Если говорить о помощи, то, может быть, и мало, — возразил Йост. В голосе старого магистра сквозила безмерная усталость. — Но именно мы выпустили Тень на свободу. Посему, братья и сестры, загляните поглубже в ваши сердца, ибо нам надо остерегаться чрезмерной самоуспокоенности и доверчивости. Потребуется новый Договор…
Речь магистра потонула в другом голосе, который пел песню, одновременно неземную и полную жизни. Маги почувствовали, как Ветер ворвался в тысячелетние чертоги, шурша древними занавесями. Снова, как много лет назад, они прислушивались к полузабытому голосу жизни, связующему воедино все сущее.
— Да будет так, — произнес Йост, подняв руку в приветствии, — да будет так. Мы тоже долго спали, но теперь пробудились.
Луна озаряла Стирмир почти до самого рассвета. Лишь Эразмова башня, торчавшая ввысь, как палец, порочила мраком ее сияние.
Лесной люд вернулся домой, где ждали Ветер и Зеленая госпожа, жители долины устремились вслед за Фогаром и Церлин на свои опустошенные земли.
Когда они миновали башню, порыв Ветра закружил вокруг и, как гигантская ладонь, сжался в кулак. Контуры башни задрожали, и она обрушилась внутрь. Содрогнулась земля, люди попадали на колени.
