Герои умирают - Стовер Мэтью Вудринг (читать книги онлайн бесплатно полностью .txt) 📗
Подозванный эльфийкой бармен посмотрел на короля и произнес с тем отвратительным высокомерием, которое порождает в человеке только долгая работа в хорошем баре:
– Вы мне должны один ройял, сэр.
– Но это же не доказательство, – упрямо повторяет Кайрендал. – Это фокус, но не доказательство.
Иногда самое трудное в революции – это начало.
– Но это неплохой фокус, а неплохой фокус лучше доказательства. – Я непринужденно улыбаюсь и киваю на Паславу. – Спроси его сама.
Паслава не ждет вопроса от Кайрендал. Он наклоняется вперед, сжимает иссохшую руку в кулак и кладет ее на стол рядом с кружкой пива. Стоящая на столе лампа бросает на его впалые щеки черные тени,
– Это правда. Имея двадцать тысяч свидетелей, Ма'элКот не сможет оправдаться или что-либо объяснить. Случившееся подорвет дух армии. Когда же не станет армии и некому будет поддерживать контроль над городом – и над Империей, – власть попадет в руки первому, кто будет готов схватить ее.
Они переглядываются; в их глазах светится вожделение. В комнате Кайрендал воздух неподвижен, как в могиле; пламя лампы словно тонет в нем. Моя наигранная простота начинает действовать на собеседников; заразившись прекрасно сыгранной уверенностью, они уже не сомневаются, что свержение Ма'элКота – задача вполне посильная, и сама возможность этого делает желание попробовать непреодолимым.
Мятежи – дело другое, сейчас они уже не зависят от нас. Когда их подавят с помощью армии, а главных агитаторов арестуют, кантийцев среди них не будет. Нет, тут иное: король и Кайрендал уже видят Империю без Ма'элКота, армию без командования, Анхану без законов.
Их уже несет по течению силой, которая превышает даже местную гравитацию. Мы вчетвером, сидя вокруг стола – изображение Ма'элКота смотрит на нас из святилища в углу, – можем разрушить Империю. Жажда в их глазах сродни желанию ребенка разбить свою единственную новую игрушку в день рождения; эта жажда сродни той, что поднимает мятежи в рабочих трущобах, когда мы поджигаем собственные дома и пляшем вокруг костров; эта жажда заставляет воюющую армию грабить и жечь.
Иногда мы разрушаем только потому, что имеем такую возможность. В подобные моменты разрушение – всего лишь своеобразная забава, источник удовольствия.
Не поймите меня неправильно, Я не сторонник такой жажды разрушения.
Но я рассчитываю именно на нее.
Король наклоняется вперед.
– Тогда зачем вообще вести туда наших ребят? – спрашивает он. – Нам понадобится каждый человек, чтобы захватить город после начала драки. Зачем рисковать рыцарями и половиной простых кантийцев?
Я загадочно изрекаю:
– Хаос порождает новые возможности. Он не желает сдаваться так легко.
– Возможности – для чего?
Всякий раз, сталкиваясь со свойственным королю прагматизмом, я могу только бить по его слабым местам, делая вид, что козырная карта всегда у меня на руках, сколько бы раз я с нее ни ходил.
– Я уже объяснял тебе – я хочу спасти Пэллес Рил. Его глаза на миг стекленеют: заклинание Очарования все еще работает, хотя его действие и слабеет.
– Но как?
– Этого я тебе не скажу.
– Почему?
– Потому что не могу. – Это слишком многое выдаст моим зрителям там, дома. – Мне нужен от кантийцев только небольшой мятеж, такое концентрированное восстание, Я хочу, чтобы кто-нибудь держал Котов и констеблей подальше от меня, пока я буду спасать Пэллес. Остальное не важно. А революция? Она придет сама собой – вот тогда и будете волноваться.
Король моргает.
– Коты…
– Ты сам хочешь, чтобы они были там, – многозначительно говорю я. – Сам хочешь, чтобы они все – ну, или почти все – собрались в одном месте. – И ждали нас.
– Само собой. Но они будут ожидать небольшую отборную группу. А если ты возьмешь всех Рыцарей Канта, то запросто угробишь Берновых котиков.
– Как же, угроблю – под грудой тел своих ребят!
– Тебе необходимо разбить Котов, – категорически заявляю я. – Это лучшие бойцы Империи, и не только бойцы, но и умело действующая группа. Их боятся абсолютно все; черт, да они могут помешать мятежу, просто держа в страхе армию. Никто не желает пересекать им дорогу.
– Особенно я, – мрачно соглашается король.
– С другой стороны, они могут уклониться от боя. Король качает головой.
– Ты их не знаешь. Падение Ма'элКота не подорвет их дух. Берн внушил им, что они больше, чем обычные люди. Я поворачиваюсь к заклинателю.
– Твоя специальность – контроль над толпой, так? Можешь ты применить какую-нибудь магию, которая перепугала бы их?
– Теоретически могу, – медленно говорит Паслава. – Но у меня не те Силы, чтобы отыскать их в огромной толпе и заставить перетрухнуть – особенно если меня засечет император Ма'элКот.
Я хмыкаю.
– Сколько тебе нужно Силы?
Я запускаю два пальца в набедренные ножны от метательного кинжала и достаю один из грифоновых камней с той самой сетки. Камешек катится по столу, и рука Паславы бросается на него словно гремучая змея. Он издает длинный шипящий вздох, поднимает камень и рассматривает его в свете лампы с неприкрытым вожделением. Глаза Кайрендал расширяются, сверкают в свете лампы и с завистью перескакивают с камня на меня и обратно.
– О-о, – благоговейно тянет Паслава. – О-о… Я никогда даже не видел камня такого размера. Он безупречен. Великолепен!
– Хватит тебе? – спрашиваю я, уже зная ответ.
– О да, – говорит он. – Хватит за глаза.
– Мы никогда не сумеем провести наших людей на Стадион, – угрюмо вмешивается король. – Они с трудом могут маскироваться под жителей Южного берега, а на входе наверняка будет обыск на предмет оружия.
– Это сделаешь ты, – говорю я Кайрендал. – Ты ведь умеешь создавать превосходные иллюзии. – Я достаю из ножен еще два камня. – Если дать каждому кантийцу по крошечному осколку этих камней, наложенная на них иллюзия продержится неделю.
У Паславы отвисает челюсть. Через секунду-другую он просто упадет на стол. Кайрендал нетерпеливо тянется к камням и вздыхает, по уши удовлетворенная, когда я кладу их в ее ладонь.
– Вот вам и ваш союз. Змеи, Дунджеры и Крысы никуда не денутся. После падения правительства вам придется драться с ними – а они наверняка навербуют дезертиров из армии, уж будьте уверены. Но если фейсы и кантийцы заключат союз, остальные банды из Лабиринта не успеют даже помолиться перед смертью. – Я цинично улыбаюсь. – Не успеют помолиться Ма'элКоту.
– А что с Берном? – спрашивает король. – Что, если там не будет Ма'элКота? У Берна появилась такая Сила, что он может поубивать нас всех.
– Не беспокойтесь о Берне, его не будет.
– Да ну? – Его величество корчит гримасу. – Он что, пойдет вздремнуть после того, как задаст тебе очередную взбучку?
Я показываю все свои зубы сразу.
– Точно, вздремнуть. Навечно.
– Мне это не нравится, – задумчиво говорит король и рывком встает из-за стола. – Это бессмысленно.
– Это может сработать, – вмешивается Паслава, не сводя глаз с зажатого в пальцах камня. – У нас хватит сил.
– Конечно, хватит, – эхом откликается король. – А что потом? Кто будет править Империей? Мы? – Своим едким тоном он ясно дает понять, что думает об этом деле. – Кто может гарантировать, что новый император не будет еще хуже? А Коты, они хоть и чудовища, но все же имперские войска. Ты просишь меня поднять королевство Канта на открытое восстание – фактически на убийство императора – только потому, что кому-то надо штурмовать дворец и убить этого ублюдка. Он слишком силен, чтобы оставить его в живых. А кто сделает это кроме нас? Кто бы там ни влез на трон, ему придется изничтожить нас, чтобы кинуть кость сторонникам Ма'элКота; иначе они начнут готовить свою собственную революцию, как только все это дерьмо уляжется.
– Твое величество, ты забыл, что уже участвуешь в этом, – говорю я. – Если Ма'элКот переживет этот день, то к заходу солнца ты будешь трупом. – Я бы тебя за это убил, – хмурится король.
