Серебро и свинец , иной вариант (СИ), - Волынец Олег Анатольевич (мир бесплатных книг TXT) 📗
– О! – Сельцман всплеснул руками и, схватив Обри за руку, с неожиданной прытью поволок майора в сторону, к палатке, над которой громоздилась неуместная здесь развесистая антенна.
– Во-первых, мы планируем установить здесь резервную установку, – вещал он по дороге. – Пробой потенциального барьера с этой стороны требует значительно меньших затрат энергии. – "Господи, – ошеломленно подумал Обри, – он что – все время так разговаривает?" – А во-вторых, вы даже не представляете, сколько опытов нам еще предстоит провести! Этот мир – непочатый край работы для ученого! Здесь меняются физические законы!
– Стоп! – С трудом, но Обри удалось все же освободиться от мертвой хватки физика. – Какие законы и почему?
Настроение у него испортилось мигом. Обри Норденскольд не любил неожиданностей, а нарушенных законов – тем более.
– Здесь, – Сельцман было, похоже, все равно, где читать лекцию, и он волок майора к своей палатке только ради удобства, – меняются сами физические константы. Незначительно, само собой, – иначе этот мир вовсе не мог бы поддерживать жизни, – но заметно. Скажем, масса электрона здесь ниже, чем в нашей вселенной. Меняются и некоторые другие постоянные. Вы заметили; сколько здесь звезд?
Сбитый с толку Обри кивнул.
– Это из-за того, что термоядерные реакции облегчаются, – продолжал ученый. – Здешние звезды меньше и легче, они быстрей выгорают и возрождаются. Это светило, – он указал вверх, – тоже поменьше Солнца, и планета к нему ближе, чем к Солнцу Земля. Здесь короче год. Здесь… – Он снова всплеснул руками. – Нам придется строить другую физику, если мы хотим колонизировать эту планету.
– А запрет пользоваться радио с этим как-то связан? – поинтересовался Обри.
– Запрет? – Сельцман как-то странно покосился на майора. – Какой запрет? Мне известно только, что радио здесь не работает.
– Почему? – терпеливо поинтересовался Норденскольд.
– Во-первых, – физик для наглядности загнул палец, – из-за малой массы электрона здесь не действуют транзисторы. Совсем. Отказываются работать. А во-вторых, здесь нет слоя Хевисайда, и, даже если вы перетащите сюда ламповое радио, на длинных волнах вам не удастся наладить никакой связи – сигнал так и уйдет в космос. Кому нужно радио, работающее в пределах прямой видимости?
Обри ошарашено кивнул. Сам он решил, что совершенно свихнувшиеся ребята из АНБ просто поддерживают такой нелепый режим радиомолчания, и напрочь забыл про дурацкий приказ.
– Совсем транзисторы не действуют? – переспросил он.
– Совершенно, – подтвердил Сельцман с какой-то непонятной гордостью, словно он был тем диверсантом, который лично портил злосчастные приборы.
– Э… а лазерные дальномеры? – поинтересовался Обри. – Приборы ночного видения? Радары, наконец?
– Э… не знаю, – признался физик. – А в них транзисторы есть?
Обри махнул рукой. Еще одна головная боль, простите, на derriers! Окружавшая проект завеса секретности начинала раздражать его безмерно.
Приятно хотя бы знать, что русские в тех же условиях. Правда… вот тут их отсталость окажется полезной. Ну и пусть они со времен Второй мировой со своими "Калашниковыми" ходят – зато их примитивная техника станет работать в этом перевернутом мире, а прогрессивная американская – откажет, потому что здешние электроны для нее слишком легкие. Господи Иисусе, это же сколько теперь работы – перепроверить все заказы на технику, убедиться, не прислал ли какой-то излишне ретивый или вульгарно подмазанный снабженец новую технику вместо полагающейся старой… если такая старая техника еще сохранилась… Если кто-то вообще догадался учесть местную специфику при составлении инвентарных списков… А ведь должны же были!
– И, кстати, ядерное оружие тоже здесь бесполезно, – продолжал физик, не обращая внимания на напряженную работу мысли, отражавшуюся на лице майора Норденскольда.
– Почему? – машинально переспросил Обри, думая о своем, и запоздало вскинулся: – Что?!
– Спонтанное деление в этом мире происходит, – объяснил Сельцман, – но по иным закономерностям. Резко увеличивается критическая масса.
– И бомбы выходят из строя? – нервно изумился майор.
– Нет, нет! – отмахнулся физик. – Как и транзисторы, бомбы станут
работать, стоит им вернуться в наше пространство.
И то хорошо, подумал майор. Иначе вся затея теряла бы смысл. Использовать целый мир только как плацдарм для вторжения наземных частей через узкие горловины порталов, вдобавок намертво привязанные к пятьдесят второй параллели (почему именно к ней – одному богу ведомо), было нелепо. А вот для запуска ракет порталы подходили идеально. Тем более что точки перехода существовали не только на территории Советского Союза и Англии, где до них легко было добраться. Точки на Американском континенте для тайного запуска не подходили по понятным соображениям – мало того что по другую их сторону плескался океан, но ракета так и так взлетала бы над Штатами, – но ведь где-то в Тихом океане должна была находиться, самое малое, одна зона перехода, которую физики на службе АНБ так и не засекли. И вполне возможно, что там-то, по другую сторону межпространственного барьера, – суша. Там могут встать пусковые установки. И тогда страна Обри сможет диктовать свои
условия второй половине мира. Только для этого надо договориться с туземцами, а если не выйдет – силой пробиться ко второму порталу и перекрыть его с этой стороны. На территории русских располагалась, самое малое, еще одна точка перехода, но в ее окрестностях никакой активности не наблюдалось – возможно, там, как и в американских зонах, на другом конце перехода в новом мире было море.
– Майор Норденскольд! – окликнул кто-то. – Майор Норденскольд!
– Извините! – без особого раскаяния прервал Обри физика, разливавшегося соловьем о перспективах сравнительной космологии, и повернулся к встревоженному сержанту: – Что у вас?
– Майор, кажется, нам прислали партию бракованных приборов ночного видения!
Начинается, мрачно подумал Норденскольд, направляясь в сторону менгиров, где его внимания ожидала огромная груда, в чреве которой прятались саботажники-транзисторы.
Глава 2
При первом же взгляде на будущую базу Вяземскому захотелось выматериться. Не выругаться, а именно выматериться, хорошо, от всей широкой русской офицерской души, так, чтобы бывалых прапоров в краску вгоняло – а то ведь какой же ты офицер, если собственных солдат перематюгать не можешь?! Да чтоб тебя головой в ствол и в жопу досылателем… и так далее.
– Вы тут что строите? – осведомился полковник у Сапрыкина, с превеликим трудом удержавшись от употребления неопределенных артиклей.
– П-простите, товарищ полковник, – растерянно моргнул стройбатовец.
– Вы курортную зону строите или укрепрайон? – рявкнул Вяземский свирепо. – Это вот – что?
"Это" представляло собой контуры стен небольшого, на две комнаты, домика.
– Э-э, жилище для личного состава, – оттараторил Сапрыкин. – В смысле, высшего командного. Там дальше – столовая.
Вяземский скрипнул зубами.
– Вы вообще когда-нибудь кроме военных городков что-то строили? – устало спросил он. – Или на дачах специализируетесь?
– Обижаете, товарищ полковник! – воскликнул стройбатовец. – У меня, если хотите знать, личная благодарность командующего округом за… – Он резко осекся.
– Ну? – подбодрил его Вяземский. – За ударное строительство бани?
– Дома офицеров, – вздохнул Сапрыкин потерянно. – Ваша правда, товарищ полковник. Не учили нас этому. Точнее, учили когда-то, да на практике… дачи и казармы, склады и дачи. Какой уж тут из меня Карбышев?
