Гарь (СИ) - Янева Вета (читаем полную версию книг бесплатно TXT) 📗
Она очень любила этот дом и всех, кто в нём. И всё же иногда боялась его: казалось, что он, как якорь, удерживает от свободного плавания, окончательного полёта, не даёт стать полностью собой. А вот обитатели — это другое.
По дяде с тётей она скучала, конечно, но Анжей всегда был для неё номером один, с самого детства. Овечка приезжала на похороны тёти в прошлом году и задержалась дольше обычного, поддерживая брата, пока он сам не отправил её в путь. Он отправил, а в глазах у него было “останься здесь, тут так одиноко”. И всё же она уехала, пообещав писать.
Написала за всё время два раза.
Залаяли собаки. Лохматое нечто, больше похожее на медведя, выскочило из конуры и забрехало на всю округу. Тревожно замычала корова за домом.
Собака — звали её Яблочко, всё не унималось. К ней присоединилась вторая — кособокая одноглазая дворняга по кличке Блинчик.
У Анжея была удивительная способность не только обогревать всех сирых и убогих, но ещё и подбирать им совершенно неподходящие имена.
— А ну цыц! — прикрикнула Чёрная Овечка. — Своих не узнаёте?
Яблочко призадумалась, Блинчик продолжил лаять.
Анна отворила калитку, одновременно с этим отворилась дверь дома, и Анжей вышел на улицу. Тут уже Овечка не сдержалась и кинулась к брату со всех ног, а он — ей навстречу.
Пришлось подпрыгнуть, чтобы ухватить его за шею, и в следующую секунду они уже кружились на снегу, радостно смеясь. С прошлого года Анжей умудрился ещё подрасти и возмужать (хотя казалось бы — куда?). Медные волосы волнами зачёсаны назад, веснушки горят на бледном лице. Тёплые глаза глядят радостно, как всегда.
Овечка потрепала его по голове.
— Ну ты и дылда! — крикнула она.
Анжей ахнул и поднял её в воздух. Невысоко, но Овечка испуганно взвизгнула для приличия.
— Пошли в дом, я приготовил тебе суп.
— Святой человек! — выдохнула Анна, и живот её тут же радостно откликнулся на предложение брата.
Тарелка с супом из утки притягательно дымилась и манила одним только запахом. Рядом стоял рыбный салат, пирог со шпинатом и чайничек травяного отвара.
Овечка наворачивала ложку за ложкой, попутно отогревая ноги в одеяле, а собаки попытались было выклянчить у неё кусочек утки, но девушка быстро их приструнила.
Анжей сидел напротив, пил чай и размеренно пересказывал последние события. Иногда доставал очередную банку варенья и, получив отказ (сладкое Овечка не любила), убирал назад, в закрома. Периодически подкидывал дрова в печь, гладя толстого ленивого кота, пробуждая громовое мурлыканье из пушистой туши.
Дремота мягким пледом укутала Овечку: после такого долгого пути, в атмосфере тепла и уюта ей страшно захотелось спать. Приходилось часто моргать и мотивировать себя едой, но слова Анжея начали потихоньку растворяться.
— Чеслав, вон, заглядывает ко мне — мы на рыбалку ходим. Ему ехать неблизко, но он привозит корм курам, а потом целый день просто сидит, удит рыбу и молчит. А мне-то что — пусть привозит, пусть сидит, он славный, — говорил брат.
— Угу… — кивнула Анна, прожёвывая пирог.
Она моргнула. Слишком долго, когда глаза открылись — Анжей уже вещал о другом:
— …у него было пробито крыло, но что мне с вороны — мяса ноль, перья не нужны. Поэтому я его забрал и выходил. Он сейчас тут, лететь ешё рано, но сварливый — ужас! Я тебе покажу, он в пристройке живёт, там клетка…
Снова темнота. Внезапно Анжей появился совсем близко.
— Так, Анна. Иди-ка ты спать. Вижу же, что у тебя глаза слипаются. Твою комнату я подготовил, там должно быть тепло. Если нет — принесу ещё одеяло.
Овечка слабо улыбнулась, поднялась и побрела по привычному маршруту по коридору, сказав:
— Спасибо, ты лучший. Посуду потом помою.
— Хорошо, — сказал Анжей. — Спокойной ночи, хотя, конечно, сейчас только день.
— Спокойной.
Дойдя до нужной комнаты, Анна услышала звук воды, мыла и звон тарелок.
Её комната не изменилась с весны, только стала опрятнее. Видно, Анжей приготовился к приезду сестры капитально: подушка взбита, лоскутное одеяло аккуратно лежит на кровати, у изголовья — сухие травы и воздух свежий-свежий.
Скинув одежду, Овечка быстро юркнула под одеяло, поглядела за окно, где царствовала зимняя сказка и закрыла глаза, провалившись в сон.
Зима коварна и путает любого, кому не посчастливилось уследить за солнцем. Вот и Овечка пропустила его заход, а проснувшись, долго моргала в темноту, пытаясь понять, какой вообще день и сколько она проспала. Потом решила, что гадать глупо и встала. Продефилировала до кухни прямо в одеяле, где и нашла Анжея.
Брат сидел в круге света, исходящего от лампы, читал книжку. Собаки и кот расположились рядом: кто в ногах, кто на коленях.
Услышав шаги, Анж захлопнул книгу, встал, аккуратно распихивая недовольную живность.
— Кофе?
— О да, пожалуйста!
Зевая, Овечка уселась за стол. Пахло выпечкой. На стене мирно тикали часы, показывая семь вечера.
— Слушай, Анж, а вот сейчас семь вечера сегодняшнего дня?
— Конечно, это же сейчас. А “те семь вечера”, были бы, скорее всего, семью вечера вчерашнего дня.
— Ты меня прекрасно понял, не умничай.
— Ну ладно. Тогда да, ты проспала часов восемь.
— Неплохо. Мне казалось, прошла неделя.
— Было бы грустно, ведь я не смог бы с тобой говорить.
Ловким движением Анжей наколдовал две чашки кофе, наполнилкухню умопомрачительным запахом и поставил на стол. Добавил себе молока, сестре оставил как было — чёрный-чёрный напиток под стать её волосам.
Навалившись на стол и счастливо щурясь, Анна вдыхала аромат горячих зерён, теплого дерева и домашнего уюта.
— Расскажи, где ты была летом.
— О! Весной я отправилась к маме, на землю Ках, она там как раз остановилась со своим кланом.
— Это который с Крутом?
— Да, они до сих пор кочуют все вместе этой огромной семьей: Янушем, Марьей, Зендой, Агатой…
— Здорово. У неё всё хорошо?
— Ага, тебе привет и много объятий! Так вот, на земле Ках и встретилась с мамой, Крутом и остальными, и мы отправились на остров Доврич, там Солнечный берег.
— Это же на юге?
— Почти, на юго-востоке. Он, формально, принадлежит земле Пустырника, но живут более-менее отдельно, у них там законы свои и всё такое. Они только с князем всякие важные политические вещи обсуждают, ну и всё. Свободный народ.
Анжей достал из печки пирог. Выпечка дымилась и застенчиво румянилась. Брат разрезал пирог на куски: яично-луковая начинка немного вывалилась наружу — с такой щедростью была положена. Овечке достался кусок размером с две её ладони, но она не жаловалась: готовку брата она обожала и ни за что бы не оставила ни крошки. Усердно дуя на горячее угощение, продолжила рассказ:
— В общем, мы на этот остров плыли несколько дюжин дней, но зато по спокойному морю. Один раз видели дельфинов — они чуть не потопили нашу баржу, но обошлось. А сам остров, Анжей! Он потрясающий. Там песок сияет, как солнце, даже глаза слепит, поэтому все местные часто носят такие забавные очки с тёмными стёклами, и я носила, а то невозможно любоваться так, чтоб глаза не слезились. И он мягкий-мягкий, этот песок, лежишь, как в одеяле. И море тёплое, даже по утрам можно купаться. А ещё там птицы! Наверное, тысяча птиц за один раз летают, я сначала подумала, что это грозовое облако, оказалась нет, так они танцуют каждый день, эти стаи. Там и другие птицы есть, огромные, размером с двух оленей, наверное. Они голубые, живут на скалах в дальней части острова. Я как увидела — подумала, что мне конец, но нет, они рыбой питаются. Но жуть, конечно. Но хорошо.
Она откусила кусок, зажмурилась от удовольствия.
— Там на Довриче не очень большие города, мы были на Солнечном береге — это я уже говорила — там город Тарса. У них все домики очень низкие, в один этаж, и разноцветные. Прям не селение, а радуга, как в сказках. Местные очень часто ходят на рыбалку и лодки у них тоже всё цветные, кроме фиолетового, они думают, что фиолетовый — к неудаче, но почему — так и не сказали. В общем, хороший остров, мне понравилось. Я там с парнем познакомилась, Глепко, и перекочевала жить к нему.
