Где нет княжон невинных - Баневич Артур (чтение книг .TXT) 📗
— Ну и? — поторопил Збрхл.
— Только руку и ничего больше, — пояснил он. — Я не знаю, как она лежит. А в руку стрелять не стоит. Рука поднята высоко, кровь впитается в снег.
— Ты хочешь ее убить? — Голос Збрхла сделался жестким. — Чтобы ее никто?.. Если не твоя, так и ничья?
— Я не хочу ее убивать, — спокойно пояснил Дебрен. — Помнишь ворожейку?.. Ну, Цедрих и кудабейка… Помнишь? Мост должен развалиться от княжеской крови. Излившейся из глубины тела.
— Из-под сердца. — Это запомнили оба. — Дерьмо и вонь… Ты прав. Княжна, вдобавок бельницкая. Все десять условий, девственница… Но погоди, Дебрен, погоди… Она ведь жена Выборина. Вроде бы родня, но кровь…
— Я ей не верю. — Чародей на мгновение опустил веки, потом снова взглянул ротмистру в глаза. — Ты сможешь, Збрхл? Ты смог бы выстрелить?
— Да ты никак разума лишился?
— Скорее всего и так никто из нас не выживет. А без моста по крайней мере Петунка уцелеет…
— Она ради меня сюда пришла. — Збрхл был бледен как труп. — Потому что правило ГЗМ… а она не хотела… Она жизнь отдаст за меня, за Петунку, за тебя… И я должен в нее из арбалета?..
— Выстрелишь? — Дебрен был собран, как всегда, когда черпал силу из огня. Это помогало сохранить спокойствие.
— Ничего оно не стоит, такое супружество. Может, ее и именуют княжной, но кровь, наконец закон…
— Я ей не верю, — повторил Дебрен. — Помнишь, что она говорила о ребенке Серославы? Выборине, как мы установили методом дедукции. Именно Выборин… Когда Петунка первый раз о магических метелях упоминала, то говорила, что тогда охотились на ведьму, которая ребенка украла. Ты слышал, чтобы ведьмы мальчиков воровали? — Збрхл молчал, глядя на него расширенными глазами. — Они девочку искали. Твой отец погиб, потому что тоже, как дед и Кургузый, на бабу нарвался.
— Бабу?
— Ты помнишь, что она Петунке сказала? «Я б еще одного Збрхла убила. Пеленкой». Понимаешь? — Збрхл, кажется, понимал. Он молчал, явно потрясенный. — В Бельнице существует любопытная традиция. Бабы там то и дело за короной охотятся. Не важно, с толком ли или без. Но они имеют вес в политике. Дорма, Амма, даже Ледошка… Посмотри на Петунку. У нее все признаки чистокровной княжны. Подсыпь такой гороху под тюфяк, и она утром вся в синяках встанет. А Ленда… Черт побери, даже Йежин углядел в ней сестринскую схожесть. Он, я, ты… Ленда с самого начала, может, и в шутку, но чужую женщину сестрой называет. Збрхл, ты помнишь, что Дамструна предсказала Гвадрику?
— Ну… что сын величия добьется.
— Не сын. Ребенок. Не названный по имени и даже непонятно, какого пола. Ребенок. Княжеский, но рожденный при демократии. Подумай: как прореагировало бы демократическое правительство, зная о таком прогнозе?
— А хрен его знает. Демократические правительства отличаются тем, что ухитряются самой лучшей ворожейке по заду дать. То, что ты говоришь, Дебрен, ничего не доказывает.
— Не знаю, от кого Серослава ее спасала. Знаю, что сейчас тощая Бельница рискует вступить в конфликт с разжиревшей Телепортганзой ради того, чтобы поймать невинную супругу кастрированного князя. — Он дал ротмистру немного времени подумать. — Все вместе это не сходится. Она нас обманывает. Помнишь, что ты говорил о Гарроле и Претокаре? Что правители частенько поддерживают себя гормонами, поэтому их жены нередко рожают близнецов. Об этом предпочитают не говорить — вопрос довольно нескромный, — но по правде говоря, такая процедура на Западе, при демократии, весьма распространилась… У нас, может, не очень, но в Совро, Восьмиграде… Демократы частенько умерщвляли новорожденных, которые могли бы претендовать на престол. Поэтому самые бойкие кандидаты в отцы заботились о том, чтобы произвести близнецов и заполучить доверенную акушерку. Рождались двое, мир узнавал об одном, а первородный — обычно мальчик — воспитывался в тайне. Того, кто похуже — в основном девочек, — списывали в расход. Часто мать, чтобы себе боли не причинять, такому грудь не давала. Малыша воспитывала кормилица. С глаз долой — из сердца вон. Отравят, задушат… не так больно будет.
— Что ты несешь? Родители, собственного ребенка?
— Владыки, Збрхл, владыки. Нравственность выглядит иначе, когда смотришь с высоты трона. К тому же я не говорю, что все… Но многие. После Осени Королей, когда пришло время возвращать феодализм, у магов появилась масса работы с установлением, кто из претендентов берет начало из более первородной линии. Потому что и демократы охамели. Бывало, что глуповатую близняшку или предназначенную на отстрел девочку сознательно оставляли в живых. И случалось, паренек погибал по приказу собственной родни только потому, что начинал подрастать бодрым и здоровым, блокируя дорогу к трону более подходящему брату. Подумай: а что, если Ленда и Выборин — брат и сестра, если именно ее Серослава первой у матери из лона приняла… И если даже первородным был Выборин, то неизвестно, к которому из близнецов относилось пророчество Дамструны. В обоих случаях у Гвадрика были бы минимальные шансы заполучить трон. Никто не поддержит кандидата, зная, что его дети станут драться за наследство.
— Логично, — согласился Збрхл. — Но где доказательства?
— Нету, — пробурчал Дебрен, заглядывая под фуру. Лучники совещались, перекликались, что-то, кажется, происходило. Но скорее всего ничего важного: стрелы не посвистывали, никто не высунул носа из-за укрытия. — Только предположения. Возьмем Серославу. Она твоему отцу в бою громами помогла. Обычная колдунья не станет конский лоб молнией прижигать. Их не сжигали бы на кострах, если б они умели и хотели бороться. Значит, она не обычная колдунья, а мастер. А ведь она рисковала и умерла в узилище из-за того мальца. Зачем, если это был Выборин? Бельница не Совро, здесь князей не убивали. Вроде бы было пророчество Дамструны, но такая ворожба — как раз охранная грамота, гарантирующая неприкосновенность. Кто станет спорить с судьбой? Коррумпированный демократ?
— За ней гнались.
— Но вряд ли хотели убить младенца. Она осталась в живых. Думаю, для того, чтобы за ребенком присматривать. В башне. А значит, это не Выборин. В башнях наследников престола не держат. Даже Гвадрика — и того всего лишь в монастырь заточили. Ну и поднос…
— Поднос?
— Тот, который Серослава соскребать не давала. В десять раз дороже золотого. Если я прав, то никакой это был не поднос, а вогнутое зеркало. Сильный чародей, занимающийся медициной, может с его помощью проделать операцию. К примеру, на сердце. Не вскрывая пациента.
— На сердце?
— Или, скажем, на матке. Для манипуляций с зачатием и беременностью лучшего инструмента не найти.
На другом берегу старший десятник Врахта что-то крикнул. Дебрен снова выглянул из-за заслона — и снова ничего не заметил.
— Зеркало, — проворчал Збрхл. — И где ж тут Ленда?
— В башне, — спокойно сказал Дебрен.
— Э?
— Подумай, Девичья башня — особая тюрьма для особых узников. Князева прабабка пишет кровью на стене, что извечный враг оттрахал ее внебрачно, а она испытала блаженство, вместо того чтобы от позора умереть. Рядом старые, ценные собрания книг. Дневник Мрачной Валь, в котором девица Ленда находит гравюру с изображением Большого Разумного Попугая. Повторяю, дневник. Самые тайные, самые личные записи. А Мрачную Валь Ленда в одном ряду с Дормой, Аммой и Ледошкой перечислила.
— Потому что она княжна, — пожал плечами Збрхл. — Я слышал о ней. Вроде бы крепкая была сука.
— Оскорррбитеррь. Яррровидовну Куррой Четверрроногой!
Они обернулись, как по команде. Слишком поздно: Дроп, хоть и пользовался исключительно лапками, передвигался на удивление быстро. Промчался под фурой и оказался перед ними.
— Ты оскорррбирр добррродетеррьницу рррода! — проскрипел он Збрхлу в лицо. — Курррация и ррристаррище!
— Чего-чего? — заморгал ротмистр.
— Он тебя вызывает, — пояснил Дебрен, протягивая и тут же снова отводя руку. Ему не надо было ощупывать крыло, чтобы понять, почему оно бессильно повисло. — Когда у него кость срастется…
