Восхождение тени - Уильямс Тэд (лучшие книги без регистрации .TXT) 📗
Мэтт уже возвращался с Рыночной площади, неся чуть плесневелую краюху хлеба, завёрнутую в плащ вместе с маленькой луковкой и самой ценной его добычей – вяленым угрём, на которого поэт и потратил почти все «съестные» деньги. Рагу из угрей, которое готовила его матушка, было одним из немногих счастливых воспоминаний его детства. Анамезия Тинрайт покупала угрей только тогда, когда лодки просто трещали под грудами выловленной рыбы, и её сбывали по дешёвке, так что в те редкие дни, когда на стол подавалось это почти праздничное блюдо, Мэтт и его отец мчались к столу, умыв и лица, и руки, и сглатывая слюнки в предвкушении.
«Надо попробовать, что ли, поискать в этих руинах марашский перец горошком…» – уже решил было про себя Тинрайт, когда внезапно нос к носу столкнулся с Окросом, королевским врачом, вышедшим из дверей лавки торговца птицей.
– О, добрый день, мой лорд, – поприветствовал его Мэтт, от неожиданности испугавшись так, что сердце чуть не выпрыгнуло из груди.
«Знает ли он, что я его знаю? Мы с ним хоть раз говорили, или я только шпионил за ним?»
Окрос, однако, выглядел ещё более напуганным внезапной встречей. Он прятал под плащом нечто, как быстро стало понятно – живое. Когда лекарь, ростом уступавший Тинрайту, попытался проскочить мимо поэта, из-под его плаща, несмотря на попытки мужчины запахнуться до самой шеи, высунулись яркий безумный глаз и жёлтый клюв.
Это был петух, и довольно красивый – насколько удалось заметить, – с красным гребешком и блестящими чёрными перьями. Окрос едва глянул на Тинрайта, словно с него убудет, если он посмотрит кому-то прямо в глаза.
– Да-да, – пробормотал он, – добрый день.
И заторопился обратно к замку, как будто приобретение курицы кто-то мог счесть преступлением против короны.
«Возможно, – предположил Тинрайт, – он боится, что его ограбят? Тут найдутся люди, способные убить и за менее сытный ужин».
И всё же случай показался поэту подозрительным. Несомненно, в цитадели птиц найдётся поболее, чем здесь внизу, в разрушенном городе – и почему вдруг лекарь покупает петуха в такой тайне?
За то время, пока Мэтт поднимался обратно на холм во Внутренний круг, где-то на краю его сознания всколыхнулось некое воспоминание – о чём-то, прочитанном в одной из книг отца…
Любовь к чтению, как думал иногда Тинрайт, была, пожалуй, единственным подарком, полученным сыном от родителя, но подарком дорогим: почти неиссякаемый поток книг – большей частью заимствованных (а может, и украденных – внезапно пришло поэту в голову) из домов, где Керн Тинрайт служил учителем – Клемон, Фельсас, все классики, а заодно и более лёгкое чтение, вроде стихов Вандерина Югенийца и пьес иеросольских и сианских авторов. Вандерин и пробудил в юном Мэтте грёзы о роскошной придворной жизни, где он возносился всё выше и выше, окружённый восхищением прелестных дам и купающийся в золоте, которым щедро вознаграждали его за искусство достойные джентльмены. Самое удивительное, что именно так он наконец и живёт, но как же демонски при этом несчастен…
И внезапно то, что вертелось у Мэтта на границе памяти, вспомнилось отчётливо – строки из поэмы Мено Стриволиса, выдающегося сианского поэта, творившего два века назад.
Вот и всё – только отрывок из Мено о печально известной ведьме Ваис – королеве Крейса, несколько строк о таком же чёрном петухе, как тот, которого прятал под плащом учёный муж. Ничего более – но как же странно, что Окрос отправился так далеко, просто чтобы купить домашнюю птицу. На птичьем дворе в резиденции можно найти кур и получше, и пожирнее…
«Но, возможно, не того цвета», – подумалось поэту вдруг. И тут он вспомнил ещё несколько строк:
Страх, втрое более сильный, чем тот, что он испытал при встрече с Окросом, стреножил Мэтта Тинрайта, заставив его резко остановиться прямо посреди узкой улочки. Люди проталкивались мимо, ругая парня последними словами, но он их едва слышал.
Может, вот в чём причина? Не затем ли Окрос проделал весь этот небезопасный путь из резиденции во Внешний круг, что ему понадобился петух определённого цвета для некоего ритуала? Не связано ли это как-то с тем зеркалом, которым так интересовался Броун? Полный сомнений и страхов, но равно и охваченный лихорадочным волнением, Мэтт поспешил назад, домой, через толчею и беспрерывную брань Внутреннего круга.
Матушка его, как и ожидалось, пришла в ярость.
– Что значит – ты опять уходишь? Мне нужны дрова для печки! Хорошо же тебе – припёрся тут и заказываешь себе рагу из угрей, будто б ты у нас благородненький господинчик, а я надрывайся у плиты! Что за мерзость ты ещё задумал провернуть?
– Спасибо, матушка, и тебе доброго дня. Но я пока ещё не ухожу.
Он пригнул голову, чтобы, поднимаясь по узкой лестнице, не вышибить мозги о потолок.
Элан сидела на большой кровати, которую делила с внучатыми племянницами Пазла, и что-то вышивала. Мэтт был рад видеть её окрепшей, но взгляд у девушки всё же оставался затравленным – тем самым, какой, надеялся Мэтт, однажды исчезнет с её лица навсегда.
– Моя леди, вы одна?
Она невесело улыбнулась.
– Как видите. Девушки пошли к соседям, надеются выпросить ещё одно одеяло – их мать и ваша теперь спят на диване внизу, если вы помните.
Ещё бы он не помнил. Как раз приглушённые споры двух тёток, пихающих друг дружку на узком диване, словно два сварливых скелета в слишком тесном гробу, и были той причиной, по которой он снова спал вместе с Пазлом в полном народу королевском замке, к вящему своему неудовольствию.
– Я встретил на рынке брата Окроса. Вы что-нибудь знаете о нём?
Элан поглядела на него непонимающе.
– Что вы имеете в виду? Я знаю, что он пользует Хендона. И знаю, что у него в голове всегда какие-то странные идеи…
– Например?
– Например, о богах – как мне кажется. Я, впрочем, не обращала на него особенного внимания, когда он сидел с нами за столом. Он всё болтал и болтал об алхимии и святых прорицателях. Некоторые его речи казались мне богохульными… – девушка поджала губы. – Но Хендона богохульство никогда не смущало.
– А он… вам не приходилось слышать, что он занимается магией?
Элан покачала головой.
– Нет, но, как уже сказала, я едва знала его. Он и Хендон часто беседовали заполночь, в неурочное время, как если бы Окрос трудился над неким важным полученным от него заданием, делом, которое не ждёт. Однажды по приказу Хендона слугу избили до полусмерти за то, что несчастный потревожил его во время полуденного сна, но с Окросом он всегда был терпелив.
– О чём они говорили?
На Элан сделалось больно смотреть, и Мэтт внезапно осознал, что заставляет девушку вновь переживать то, о чём ей совсем не хотелось бы думать.
– Я… я не могу вспомнить, – наконец произнесла она. – Они никогда не беседовали при мне долго. Хендон уводил его в другую часть замка. Но однажды я слышала, как врач произнёс такие слова… как же он там сказал?.. Это звучало очень странно! Ах да, он сказал Хендону «Завершение начало меняться – теперь оно являет другую истину». Я не могу понять смысла этой фразы.
