Пламя Силаны (СИ) - Куранова Ольга Алексеевна (книга жизни TXT) 📗
— Садитесь лучше вы, — тихо отозвалась она. — Вы еще не отошли от ран.
— Вот и не надо к остальным ранам добавлять раненую гордость, — буркнул Рейз. — Садись. Я вроде не при смерти, чтобы надо мной женщина стояла.
Хотя чувствовал он себя все еще так себе. Спину пекло будто огнем, и во всем теле ощущалась противная слабость, будто Рейз переборщил с тренировками, и собственные мышцы тянули к земле.
Силана окинула его беспокойным взглядом и все же села. Рейз поймал себя на странном удовлетворении — вроде бы мелочь, но Силана уступила.
Он был бы рад, если бы она уступила ему снова, при других обстоятельствах. Если бы позволила все, о чем он уже давно мечтал. Полностью доверилась.
Рейз не был бы с ней нежным. Он забрал бы ее себе всю. Он бы целовал ее до стонов, до горячечных бессвязных просьб. Чтобы Силана собственное имя забыла от удовольствия, чтобы задыхалась, умоляла и была абсолютно беспомощной. С ним и перед ним.
Возбуждение — горячее, непрошенное и совершенно неуместное — прошлось изнутри жаркой волной.
Рейз мысленно обозвал себя похотливым животным. Потому что совсем не к месту эти мысли лезли в голову.
— Вы настолько омерзительно сосредоточенны друг на друге, — сказал вдруг Вейн, — что я чувствую себя брошенным.
— Мы и не обязаны уделять вам внимание, — хмуро сказал Рейз.
— Разве? А мне казалось, вы считаете меня врагом. Или никто не учил вас, что врагам нужно посвящать себя целиком? Если вы, разумеется, хотите выжить.
Силана нахмурилась, едва заметно дернула уголком губ и тихо сказала:
— Даже если я буду вас слушать, не смогу понять. Я знаю, что вы делаете, вижу, как вы поступаете и что говорите, но все это кажется мне совершенно бессмысленным.
— Но вы ведь и не пытаетесь понять, — Вейн перестал улыбаться. — У нас был один короткий разговор в моем доме, и вы перестали меня слушать. Вы стали слушать Каро и все, что он вам наплел. Этот пес посвятил всю свою жизнь стране, и не собирается смотреть за ее границы. Ему нет дела до правоты, справедливости и высших целей. Что он может рассказать обо мне? Что он способен понять? Ни ему, ни вам не приходит в голову, что есть нечто большее, чем ваша крохотная жизнь, и вся эта муравьиная возня между странами. Что есть силы намного глобальнее, значимее, чем все наши маленькие драмы и трагедии. И эти силы могут изменить весь мир, каждую страну, каждую жизнь. Хотя вы, именно вы, должны бы об этом знать, моя дорогая, моя огненная жрица Майенн.
Рейз вдруг вспомнил давний разговор с Силаной, когда она говорила о чуде, о том, что оно должно оставаться редкостью, что должно стоить дорого. Что иначе, и оно и жизнь потеряет значение. Что нельзя спасать всех.
Силана обладала этой силой — вмешиваться и изменять.
Решать.
Она сделала выбор вчера, когда исцелила Рейза и дала Майе умереть.
Если бы силой делать выбор обладал Вейн, кого бы он спас на месте Силаны?
Никого. Потому что смерть Рейза, или смерть Майи были для него равнозначно мелкими, незначительными трагедиями.
— Сила, моя милая огненная жрица Майенн, — продолжил Вейн. — Намного глобальнее всех наших правил. Всех наших чувств и желаний. Она не исчезает от того, что вы запираете ее в рамки своей морали. Она творит мир, каждый миг, каждую секунду творит чудо, право на которое имеет каждый, кто протянет этой силе руку. А в нашей стране Академия Магии и ваш Храм выдают людям силу по капле. Разделяют ее на правильную и неправильную, как будто сила может ошибаться.
Силана слушала его не перебивая, и что-то менялось в ее взгляде, Рейз это видел. Как будто рассеивались, отступали сомнения и чувство вины. И внутри, в глубине проскакивали искры.
— Сила Майенн, — твердо, с совершенной непоколебимой убежденностью ответила Силана, — не может ошибаться. Она творит жизнь каждый миг и каждую секунду, и творит нас способными на чудо. Майенн не ошибается, но мы можем. И на войне я множество раз видела, как совершаются такие ошибки.
Вейн отстранился, брезгливо дернул руками, будто испытывал к Силане искреннее отвращение, открыл рот сказать что-то еще, но не успел, потому что дверь отворилась и из кабинета Эванса вышла Делия.
***
Поначалу Силане даже показалось, что это какая-то другая, смутно знакомая ей женщина. Она вспоминала, как увидела Делию впервые — неправдоподобно красивую, улыбчивую и уверенную в себе. Яркую. Сильную и язвительную.
Теперь Делия казалась призраком, выцветшим воспоминанием о себе прежней.
Траурное серое одеяние стелилось по полу, шуршало дорогой тканью при каждом шаге. Прозрачные голубые глаза Делии казались потухшими, совершенно пустыми.
Силана уже видела такие глаза, много-много раз. Видела их на войне, среди тысяч тех, кто потерял близких или потерял надежду, видела их в зеркале. Люди могли любить, смеяться, ненавидеть по-разному, но горевали одинаково. Словно были масками, сквозь которые горе выглядывало наружу.
Пустыми оболочками.
Делия кивнула в знак приветствия, задержалась взглядом на Силане.
Силана ждала ненависти, ждала злости, обвинений, чего угодно еще, но их не было. Ничего не было, и на миг пришла отравленная, полубезумная мысль, что Делия — та Делия, которую мельком разглядела Силана при встрече — умерла вместе с Майей.
— Похоже, Каро всерьез взялся за дознавателя Эванса, раз даже вас выгнал из кабинета, — сухо заметил Вейн.
Он не улыбался, смотрел со спокойным сочувствием.
Силана встала, отошла на несколько шагов, уступая Делии место.
Та повернула к ней голову, по тонким, изящно изогнутым губам скользнула усмешка, как змея в траве, а потом Делия села:
— Я надеялась, что никогда вас больше не увижу, милая. Ни вас, ни вашего гладиатора.
«Милая» — Делия называла Силану именно так. Как это часто делали аристократы. И теперь обращение было будто эхо, долетело из прошлого, когда они впервые встретились.
Рейз сглотнул, помолчал и сказал:
— Мне жаль, что так вышло с вашей сестрой. Жаль, что я не успел. Если бы успел, убил бы Ларса до того…
Он замолчал, так и не договорив. И это было так на него похоже — просить прощения так легко и естественно, как может только человек, который всегда делал то, что мог. Которому нечего стыдиться.
— Кузины, — глухо поправила его Делия. — Майя не моя сестра. Она моя кузина. Была.
— Если бы не Каро, ей бы еще жить и жить, — небрежно, спокойно сказал Вейн. Он не боялся сделать больно и его пренебрежение чужим горем казалось почти вульгарным.
Вейн не жалел Майю, даже не пытался этого скрыть. Он просто хотел использовать ее, чтобы настроить Делию против Каро.
Это было так… бесчеловечно, что Силана не знала, что на это ответить. И имела ли она вообще право говорить, после того, как позволила Майе умереть?
— Я иногда слушаю вас, и просто не верю, — Рейз не стал молчать, просто хмыкнул и добавил. — Вы хоть думаете, что говорите? Девчонка умерла, защищая Каро. Она закрыла его собой, и ее зарубил ваш гладиатор. И вы пытаетесь свалить это на кого-то еще?
— Каро задурил Майе голову, — спокойно, равнодушно отозвался Вейн. — Он годами позволял ей верить, будто они поженятся. Если бы Каро попросил, девочка с готовностью совершила бы что угодно. Вы думаете, трагедия в том, что ее убил мой гладиатор? Нет, трагедия в том, что Каро изувечил всю ее жизнь, стал для Майи центром мира. И в результате это привело к ее смерти.
Делия сидела молча, сжимала пальцы на коленях, и Силана не выдержала:
— Замолчите. Пожалуйста, замолчите оба.
Вейн рассмеялся:
— Теперь еще и вы подаете голос? А ведь вы могли спасти Майю, верно? Могли использовать пламя и исцелить ее, но вместо этого потратились на свою постельную игрушку. У вашего гладиатора такой сладкий член, что ради него вы готовы пожертвовать кем угодно?
— Закрой свой поганый рот, пока я не вбил эти слова тебе обратно в глотку, — низко, с угрозой ответил ему Рейз.
