Камень третий. Дымчатый обсидиан - Макарова Ольга Андреевна (лучшие бесплатные книги .TXT) 📗
— Мне вот интересно, — задумчиво произнес Кангасск, обернувшись к Флавусу. — Это ведь разумные существа, в отличие от детей тьмы… Так зачем им нужна была победа в этой войне? Что они получили бы, победив? Учитель говорила мне, что три тысячи лет назад они рвались к Хоре Тенебрис, но сейчас, когда Хор вообще нет, каков смысл?..
— А он есть? — скептически отозвался Зенраш-Охотник.
— Должен быть… — Кангасск пожал плечами.
— Если он и есть, мы этого никогда не узнаем, — холодным тоном произнесла Лильна, глядя в даль сквозь летящее с небес снежное крошево. — Мы даже не знаем, кто они, что они, откуда пришли… Эльм, быть может, знал…
— Смысл, смысл! — передразнила Джелона, фыркнув. — Мы даже не знаем, чем они питаются и дышат. И вообще, питаются ли и дышат ли… А вы — смысл…
Время тянулось медленно. Благодаря усилившейся метели видимый мир сжался до небольшого пятачка заснеженной земли; и небо стало казаться низким и тяжелым. «Видел» что-то в такой неразберихе, пожалуй, один лишь Флавус, которому, подобно маячкам, служили ориентирами стигийские камни: два — Гравианны и Сайерта — отмечали оставшийся позади Ивен, один — возможно, лже-Немаана, — цель пути.
По словам Флавуса, неизвестный, добрых три часа сидевший на месте, начал движение. Брел он медленно, как и должен идти человек сквозь метель, и бесцельно. Можно было бы, конечно, прибавить ходу и догнать его сегодня, но Флавус счел за лучшее остановиться на отдых. Остальные шесть боевых магов, конечно, поворчали насчет того, что придется готовить все заклинания заново, но согласились тоже: устали все, и в случае чего сражаться в снежном месиве не хотелось никому.
— Свернем к руинам, до них где-то четверть часа пути, — предложил Нау.
— Руины? — спросил Кан.
— Да. Это старая Дэнка, довоенная. Новая — на северо-запад от Ивена.
— Ясно…
До чего же приятно было отгородиться от метели; ее бессмысленного заунывного воя, ее бьющих в лицо колких снежинок… Этот дом сохранился неплохо. К тому же он был достаточно большой, чтобы вместить и людей, и тарандров, и чаргу. Четыре стены и крыша — уже сами по себе преграда холодному ветру; а чтобы он не прорывался внутрь, так на то есть простенький магический щит первой ступени. Щит этот раскрыл внутри дома Кангасск, благо особых познаний в магии это не требовало, и теперь свежий воздух проникал в дом лишь в таких количествах, в каких ему это позволяли, без всякой возможности обернуться противным сквозняком. А сваленные в кучу на полу горячие Южные Лихты грели помещение не хуже костра.
Перекусив сухим дорожным пайком, шесть магов без лишних церемоний завернулись в плащи и устроились спать прямо на полу.
Дежурить остался Флавус. А кто еще, если он единственный Спектор в отряде?
— …Спи, Кан, — устало вздохнул он, когда Кангасск присел рядом. — Спи. Бояться пока нечего.
— Не сочти за глупость, но давай я тебя сменю. Ты уже носом клюешь…
— Нет.
Тряхнув головой, чтобы отогнать сон, Бриан взял из общей кучи один Лихт и подвесил его невысоко над открытой ладонью… Впервые Кангасск заметил, что ладони его друга хранят следы множества застарелых ожогов. Когда-то, сжав в кулаке Северный Лихт, Кан отморозил руку; а вот что будет если сжать Южный…
— Это чтобы не заснуть на посту. Старый спекторский метод, — пояснил Флавус, точно подгадав ход мыслей друга. — Лихт держит в воздухе заклинание левитации с незавершенным ключом: это значит, что оно требует постоянного внимания, пока не завершено. Потому, если Спектор засыпает, Лихт падает на ладонь и через некоторое время начинает нешуточно ее жечь. На пятые бессонные сутки просыпаешься только когда боль уже адская и ладонь начинает поджариваться, — Бриан невесело усмехнулся.
— Значит, Спекторы не используют красную сальвию… — понимающе закивал Кан. — Я давно заметил, что ты не носишь фляжку с ней, как другие маги…
— Наблюдательный ты, — прищурившись, произнес Флавус. — Верно сообразил… — он зевнул и задумчиво пощупал большим пальцем Лихт, висящий над ладонью. — Красная сальвия не дружит со стигийским камнем, Кан. Если сказать точнее, то вызывает его отторжение. Это зверски больно, знаешь ли, и порой смертельно. Потому любой Спектор согласится лучше прожечь до костей руку, чем глотнуть шалфейной настойки. То же самое касается назарина и еще нескольких трав. Вот такие дела…
«…не дружит со стигийским камнем…» При этих словах Кангасску вспомнился рассказ Флавуса о том, как он сам стал Спектором… «Значит, наркоза не было…» — пришла суровая догадка… «Или был… — съязвил внутренний голос. — Черного эля и пития до потери создания еще никто не отменял».
— Иди спать, Кан… — настойчиво посоветовал ему Флавус. — Я не гадальщик, но что-то мне подсказывает, что завтра тяжелый день.
— Флавус… — Кангасск положил ладонь ему на плечо.
— Да?
— Если это действительно Немаан… стиг он или нет, дай мне сначала поговорить с ним, очень прошу.
— Не могу обещать, — покачал головой Бриан. — Мало ли чем обернется дело. Но буду иметь в виду.
— Понимаю, — кивнул Кан и тяжело вздохнул. — Что ж… спокойной ночи. Завтра все кончится, так или иначе…
Сидя на полу, слушая спокойное дыхание спящих, созерцая висящий над ладонью Лихт, стигийским зрением чувствуя где-то вдали одинокий маячок неизвестного, Флавус был странно спокоен. Казалось бы, произошло тревожное, неожиданное событие, готовое перевернуть всю его жизнь… он рискнул оставить город без семи ветеранов, он поставил на карту свой пост командующего ополчением, да и жизнь — если окажется, что все догадки по поводу владеющего магией стига были верны… Откуда же такое спокойствие, безмятежное, почти счастливое?.. Флавус сам себя не понимал. Просто эти дни кардинально изменили что-то… что-то, что давно следовало изменить.
С грустной улыбкой он вспомнил, как провожала его Гравианна, необычайно взволнованная, искренняя… да, стоило обратиться в своих мыслях к дому, всегда вспоминалась именно она… и спокойно, без сомнений и колебаний решил: «вернусь — предложу ей стать моей женой; давно пора».
А статус командующего ополчением… ха!.. воистину, несчастный человек тот, кто цепляется за власть… шут с ним, со статусом…
Глянув на Кангасска, который спал, привалившись к пушистому боку своей чарги, Флавус вспомнил и о загадочном Кулдагане, на который за всю жизнь не взглянул ни разу, сколько ни мечтал.
…Давно, очень давно мир не казался бывалому Охотнику таким большим…
Лихт не пригодился этой ночью: Флавус так и не уснул.
Утро выдалось кристально-прозрачным, морозным: зима не спешила отказываться от своих прав на эту землю и в очередной раз давала весне бой. В небе, похожие на белые перья, плыли высокие, редкие облака. Ни снежинки не кружилось в воздухе… в такую погоду глазастые винтовки Сэслера правят миром…
Перед началом похода и Кангасску предлагали взять такую. Он отказался, не сумев толком объяснить, почему…
Одинокую черную точку — бредущего по снежной равнине путника — заметили через пару часов пути: по отношению к нему отряд Флавуса находился на возвышенности, что давало хороший обзор. Глянув в бинокль, Кан лишь пожал плечами: точка и точка, что тут еще скажешь. Что до Флавуса, то он прильнул к Глазу винтовки надолго. Самые нетерпеливые — Джелона и Нау — уже принялись ходить из стороны в сторону, точно волки в клетке, когда командир наконец-то решился дать ответ… Впрочем, ответ этот никого не порадовал: «Не могу разобрать. Надо подойти ближе».
Слово Спектора — закон… Подошли ближе. Теперь Кангасску в бинокль виделся уже человек: тот кутался в теплый плащ и брел по щиколотку в снегу. Харуспексы дружно молчали, впрочем, с некоторых пор Кан перестал обращаться к ним за советом…
