Конан. Пришествие варвара (сборник) - Говард Роберт Ирвин (книги читать бесплатно без регистрации .txt) 📗
– Кром! – Конан вскочил с яростным криком, сжимая огромные кулаки. На висках вздулись жилы, судорога исказила его лицо. – Немедиец короновал изменника аквилонской короной! В королевском зале Тарантии!
Как бы развеянный этой бешеной вспышкой, дым поблек и пропал, и Конан встретил взгляд черных глаз Зелаты, поблескивавших в полутьме.
– Ты сам видел – жители твоей столицы оказались недостойны свободы, которую ты завоевал для них потом и кровью. Они сами отдались в руки работорговцам и палачам. Они показали, что не верят в свое предназначение. И на этих-то людей ты хочешь опереться, отвоевывая королевство?
– Они думали, будто я мертв, – проворчал он, беря себя в руки. – Сына у меня нет, а люди не склонны хранить верность памяти… Ну и пусть немедийцы взяли Тарантию. Еще остались провинции и тамошние бароны… остался народ! Валерий добыл всего лишь мимолетную славу…
– Ты упрям, как и подобает бойцу. Я не властна показать тебе ни будущее, ни все прошлое полностью. На самом деле я вовсе ничего тебе не показываю. Я лишь помогаю тебе увидеть, как неизреченные силы раздвигают завесу. Не хочешь ли поискать в минувшем ключа к тому, что происходит сегодня?
– Хочу! – Конан вновь сел.
И опять заклубился зеленый дым. Снова замелькали видения. На сей раз королю оставалось только гадать, какое отношение они имели к происходившему. Он увидел громадные, вздымающиеся черные стены и окутанные тенями пьедесталы, на которых громоздились отвратительные изваяния звероголовых богов. В тенях двигались люди – жилистые, смуглокожие люди в набедренных повязках из красного шелка. Они уносили в гигантские черные коридоры зеленый нефритовый саркофаг. Но пока киммериец размышлял о смысле увиденного, картина переменилась. Перед Конаном предстала пещера – обитель мрака, логово безымянного ужаса. На алтаре, вытесанном из черного камня, стоял странной формы золотой сосуд, сработанный в виде раковины морского гребешка. Конан видел, как проникли в пещеру люди – такие же смуглые и жилистые, как и те, которые несли саркофаг. Они схватили сосуд… и тотчас кругом них заклубились тени, – Конан не мог с уверенностью сказать, что там произошло. Он успел только разглядеть в вихре тьмы некое сияние; источник сияния показался ему комком живого огня. А потом дым стал всего лишь обычным дымом, он поднимался с тамарисковых поленьев, рдея и становясь прозрачным.
– Но что означает все это? – спросил Конан недоуменно. – При чем здесь заморийские воры, крадущиеся переходами стигийского подземного храма Сета? И эта пещера – сколько ни странствовал я по свету, ни о чем похожем не слышал. Я видел какие-то разрозненные обрывки, которые мало что значат сами по себе. Но раз уж ты смогла мне их показать, почему ты не можешь приоткрыть мне будущее?
Зелата долго молчала, ворошила угли.
– Эти вещи подчинены непреложным законам, – сказала она наконец. – Я не могу тебе объяснить. Я и сама не вполне понимаю, а ведь я бессчетные годы училась мудрости в тишине горных вершин. Если бы я могла, то спасла бы тебя, но этого мне не дано. У последней черты человек должен сам трудиться ради своего спасения. Возможно, однако, мне что-нибудь откроется в сновидении и утром я смогу подсказать тебе ключ к тайне.
– К какой тайне? – спросил Конан.
– К той, что противостоит тебе и уже лишила тебя королевства, – ответила она.
Потом Зелата расстелила овчину на полу перед очагом:
– Спи!
Не сказав ни слова, Конан растянулся на овчине и погрузился в беспокойный, но все же глубокий сон. Чудовищные тени склонялись над ним, молчаливые призраки крались сквозь его сновидения, а потом на фоне пурпурного бессолнечного горизонта предстал силуэт невидимого и великого города. Этого города не было на дневном лике Земли. Громадные колонны и тонкие минареты, казалось, доставали до звезд. А над ними, точно мираж, плыло бородатое лицо Ксальтотуна.
Конан открыл глаза в зябких предрассветных сумерках и сразу увидел Зелату, склонившуюся перед крохотным огоньком. Он ни разу не проснулся в течение ночи, даже шаги выходившего, а затем вернувшегося волка не разбудили его. Волк сидел у очага. На мохнатой шубе блестели капли росы – и не только росы. В густом меху запеклась кровь, на плече была рана.
Зелата кивнула, не оборачиваясь, казалось, мысли царственного гостя она читала как раскрытый свиток.
– Он охотился перед рассветом, и кровавой была его добыча, – сказала старуха. – Человек, вздумавший выслеживать короля, никогда уже не будет охотиться ни на человека, ни на животное.
Конан завороженно смотрел на громадного зверя. Зелата протянула королю плошку с едой.
– Когда я снова сяду на трон, я ни о чем не забуду, – сказал он коротко. – Ты здорово выручила меня… видит Кром, я уж и не помню, когда это я ложился спать, полностью доверившись гостеприимству мужчины или женщины, как нынешней ночью! Но что там насчет загадки, которую ты сулила истолковать мне поутру?
Последовало долгое молчание, нарушаемое лишь потрескиванием поленьев в огне.
– Разыщи Сердце своего королевства, – наконец проговорила Зелата. – В нем заключено твое поражение – или победа. В этой битве ты сражался не только со смертными. И тебе не бывать больше на троне, если ты не разыщешь Сердце своего королевства!
– Ты имеешь в виду город? Тарантию? – спросил он.
Она покачала головой:
– Я всего лишь пророчица, чьими устами вещают боги. И они же налагают на мои уста печать, дабы я не открыла тебе слишком многого. Ты должен отыскать Сердце своего королевства – это все, что я могу тебе сказать. Боги отверзают мои уста, боги их и замыкают.
Рассвет едва серебрил горные пики, когда Конан снова пустился в путь. Оглянувшись через плечо, он увидел Зелату, стоявшую у двери домика. Лицо старухи, как всегда, было непроницаемо, огромный волк сидел у ноги…
Над горами висело серое небо, холодный, стонущий ветер пел о близкой зиме. Побуревшие листья медленно слетали с оголенных ветвей, падая на плечи короля, обтянутые кольчугой.
Весь день ехал он по горам и холмам, держась подальше от деревень и дорог. Незадолго до темноты он начал спускаться в предгорья и наконец увидел широкие равнины Аквилонии, расстилавшиеся впереди. Здесь, с западной стороны хребта, деревни и фермы примыкали к самому подножию гор, ибо вот уже полстолетия аквилонцы гораздо чаще тревожили набегами немедийцев, чем наоборот. Но теперь лишь угли и пепел позволяли угадать, где стояли раньше дома земледельцев и виллы вельмож.
Конан медленно ехал вперед в сгущавшейся темноте. Ему не слишком хотелось быть узнанным как недругами, так и друзьями, но опасаться этого не приходилось. Двигаясь на запад, немедийцы в полной мере припомнили соседям старые счеты, и Валерий даже не пытался сдерживать своих союзников. На то, чтобы завоевать любовь простого народа, он и не рассчитывал. Потому-то к западу от предгорий через всю страну протянулась широкая полоса пожарищ и разрушений. Конан ругался сквозь зубы, пересекая черные пепелища, бывшие когда-то тучными нивами, в стороне от которых вздымались к небесам остовы сгоревших домов. Земли вокруг были пусты и безлюдны, и Конан казался себе самому призраком, явившимся из давно забытого прошлого.
Скорость, с которой здесь двигалось неприятельское войско, свидетельствовала о том, сколь мало им выказывали сопротивления. И все-таки, если бы сам Конан возглавлял своих аквилонцев, захватчикам пришлось бы кровью покупать каждый фут этой земли. «Если бы за мной стояла династия! – с горечью думал король. – Но я – всего лишь одинокий искатель приключений, волею судеб вознесенный на трон. Даже та толика королевской крови, которой хвастается Валерий, оказывает больше влияния на умы людей, чем память о Конане, давшем стране ее мощь и свободу…»
Отряд, гнавшийся за ним в Немедии, так и не пересек гор. Конан озирался в поисках отбившихся от своих или возвращавшихся немедийских воинов, но не встретил ни одного. Мародеры поспешно убирались с дороги, принимая его в доспехах за одного из завоевателей. Земли к западу от гор изобиловали речками и рощицами – было где спрягаться и отсидеться. Так он и ехал по разграбленной, разоренной стране, останавливаясь только затем, чтобы дать отдых коню и самому подкрепиться пищей, которую собрала в дорогу Зелата. И вот наконец однажды утром, схоронившись на речном берегу, густо заросшем ивами и дубами, он разглядел вдали, за полями и перелесками, голубые с золотом башни Тарантии.
