Мечи легиона - Вейцкин Александр (читать полную версию книги .txt) 📗
Да, стены Собора сами по себе были великолепны, однако вся эта роскошь служила одной цели — подвести взор к центральному куполу, после чего все остальное теряло смысл. Мягкий поток солнечного света струился сквозь арочные окна, делавшие сам купол почти невесомым. Казалось, он парит в воздухе над Собором. Свет отражался от золотой и серебряной фольги, сверкал на бесчисленных золотых плитках мозаики.
Искрящийся свет сопровождал Скавра при каждом шаге. И это подвижное, переливающееся золотое поле окружало громадное изображение Фоса, который смотрел с высоты на своих прихожан. Удлиненное бородатое лицо было суровым, взгляд точно пронзал собравшихся внизу. Эти всевидящие глаза, казалось, заглядывали прямо в глубину души.
Стоя под этим божественным взором, трибун не мог не ощущать силы видессианской веры. В этот миг он от всего сердца надеялся на то, что и его деяния записаны в «книзе животней» — в той закрытой на замок книге, которую Фос держал в левой руке. Добрый Бог, изображенный на вершине купола, был справедливым судией. Был ли он милосерден?
Марк, должно быть, пропустил ступень, даже не заметив этого, потому что Алипия прошептала:
— Этот храм всегда так поражает людей!
Она была права. Даже имперцы, молившиеся в Соборе каждый день, то и дело бросали беглые взгляды на купол, как бы желая заверить себя, что Фос еще не собирается покарать их за грехи. Хор у северной стороны амфитеатра начал исполнять гимн Фосу. Хористы пели на архаическом языке литургии, понятном Марку лишь наполовину. Насколько же отличаются видессианские свадебные обычаи от римских! В Риме свадьбы, разумеется, тоже сопровождались празднествами. Однако смысл свадьбе придавало желание партнеров пожениться; церемонии сами по себе не были необходимостью. Для видессиан же религиозные обряды и были самой свадьбой.
Когда Скавр, Алипия и Туризин проходили мимо последнего ряда кресел. Императрица Алания встала и присоединилась к своему супругу. Поскольку она была беременна, то не передвигалась пешком, а сидела в небольшом портшезе. Автократор решил не рисковать ее здоровьем, хотя просторные церемониальные одеяния еще скрадывали ее состояние. У нее была смуглая кожа и черные, как смоль, волосы, напоминавшие буйные кудри Комитты Рангаве. Однако круглое лицо Императрицы сохраняло доброе выражение. Красивые темно-синие глаза Алании излучали покой. Туризин мудро выбрал жену, подумал Марк.
Но в этот момент трибуну уже стало не до таких тривиальных мыслей, поскольку процессия достигла алтаря, воздвигнутого перед троном из слоновой кости, на котором восседал Патриарх. Император и Императрица отступили на шаг.
Как было отрепетировано заранее, Марк взял правую руку Алипии в свою левую ладонь, и они коснулись руками алтаря; полированное серебро под пальцами было холодным. Улыбнувшись, Алипия сжала руку Марка, и он ответил ей нежным пожатием.
Себсос негромко проговорил:
— Взгляните на меня.
Патриарх глубоко вздохнул.
До этого мгновения Марк неплохо владел собой, но сейчас вдруг почувствовал, что все звуки доходят до него сквозь громкие удары отчаянно колотящегося сердца. Хор замолк. Себсос произнес молитву, с которой видессиане начинали каждую службу:
— Фос, владыка благой и премудрый, милостью твоей заступник наш, пекущийся во благовремении, да разрешится великое искушение жизни нам во благодать.
Марк и Алипия вместе прочитали молитву. Трибун произнес ее без запинок. Решив наконец признать веру Фоса, on собирался делать это как полагается.
Несколько высших офицеров-намдалени добавили к тексту свою обычную фразу: «И на это мы ставим свои души». Многие недовольно покосились на еретиков. Себсос также нахмурился, однако быстрый взгляд Императора велел ему не заострять на этом внимания.
И слова литургии зазвучали на архаическом видессианском языке. Скавр заранее Тщательно вызубрил все, что положено. Он знал, в общих чертах, что в этой молитве просит Фоса благословить его, его будущую жену и семью, которую они создают. Марк дал правильные ответы на все вопросы, хотя иногда говорил так тихо, что только люди, стоявшие рядом, могли его услышать.
Алипия вновь сжала его пальцы, желая подбодрить любимого. Ответы принцессы звучали твердо и уверенно.
Закончив молитвы, Себсос вновь заговорил на обычном видессианском языке. Он стал долго и нудно разглагольствовать о семейных и брачных узах. Его проповедь была настолько скучной, что Марк вдруг поймал себя на том, что заранее знает, какую фразу сейчас произнесет Патриарх. Уважение, доверие, нежность, терпение… Все было как полагается, все правильно и по порядку… и ничто не запоминалось.
Виридовикс громко прошептал по-латыни:
— Этот парень даже в постель к девчонке затащит скуку.
Марк держался из последних сил. Как же ему хотелось, чтобы перед ними сейчас стоял Бальзамон! В конце концов Себсос заметил, что Император нетерпеливо постукивает носком сапога по мраморному полу. Он быстро заключил:
— Если вы будете спокойно и уверенно следовать моим добрым советам, очаг ваш будет счастливым. — Затем уже другим тоном спросил Алипию и Скавра: — Готовы ли вы идти рука об руку, покуда смерть не разлучит вас?
— Да! — твердо сказал Марк.
Голос Алипии прозвучал мягко:
— О да…
Пока они произносили связывающие их слова, Туризин сделал шаг вперед, возложив венок из миртовых листьев на голову трибуна, в то время как Алания сделала то же для Алипии.
— Смотрите же! Эта пара увенчана свадебными венцами! — крикнул Себсос. — Обряд свершен и закончен!
Собор взорвался бурей аплодисментов. Скавр надел кольцо на безымянный палец левой руки Алипии. Это также был видессианский обычай; римляне надевали кольцо на средний палец той же руки, полагая, что нерв, соединенный с этим пальцем, идет прямо к сердцу. Однако само кольцо выбирал Скавр — это было золотое кольцо с большим изумрудом, окруженное, как цветок, веночком круглых жемчужин. Алипия еще не видела раньше этого кольца — это был сюрприз. Невеста обхватила Марка руками за шею.
— Целуй ее, дурень! — радостно гикнул Виридовикс.
Это не входило в тщательно отрепетированную церемонию. Трибун бросил взгляд на Туризина, желая узнать, допустима ли подобная шероховатость. Император ободряюще улыбнулся. Марк понял эту улыбку как разрешение и нежно поцеловал жену.
Радостные клики стали еще громче. Со всех сторон неслись грубовато-непристойные возгласы и советы, подобные тем, что раздавались на свадьбах в Медиолане. Человеческая натура везде одна и та же, подумал он, и это к лучшему.
Он почувствовал, как Алипия слегка напряглась; некоторые выкрики, должно быть, случайно растревожили печальные воспоминания, которые она предпочла бы похоронить. Качнув головой, она вымученно улыбнулась.
— Нет, все правильно, — сказала она, когда он попытался ее утешить. — Все в порядке.
Толпа снова стала редеть. Свадебная процессия вышла из Собора и направилась к месту свадебного пира, который должен был начаться в Палате Девятнадцати лож.
Теперь дворцовые слуги таскались с новыми мешками, куда большими по размерам, чем те, из которых швыряли в толпу монеты. Горожане не очень интересовались ими — мешки были наполнены орехами и фигами, символами плодородия.
Круг завершен, подумал Марк, входя в отполированные до блеска бронзовые двери Палаты Девятнадцати лож. Здесь он впервые встретил Алипию. Ему повезло, что Авшар не убил его в ту ночь.
Как требовал обычай, они с Алипией должны были пить из одного бокала; служанка, стоящая рядом, подливала вино и следила за тем, чтобы их серебряный бокал не пустовал.
Гавтруз, толстый лысый посол Татагуша, налил себе полный бокал вина из кувшина.
— Ха! Поздравления даю я на это тебе! — крикнул он на ломаном видессианском. Гавтруз считал полезным играть при дворе Туризина роль пьяного варвара, однако в действительности был отнюдь не глуп и мог говорить на языке Империи без малейшего акцента, если хотел.
Держа в одной руке жареную креветку, Туризин Гавр оглушительно хлопнул другой по столу, желая привлечь внимание присутствующих. Он указал на стол, стоявший в углу. Стол был завален грудой свадебных подарков.
