Еретическое путешествие к точке невозврата - Крюков Михаил Григорьевич "профессор Тимирзяев" (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗
Я надеялся дожить свой век в этом доме, за каменными стенами Жидовского квартала, а вот теперь у меня нет уверенности в этом. Видно, опять придётся бежать… Всё повторяется, повторяется… Горе нам!
– Куда же на этот раз? – тихо спросил Вольфгер.
– Теперь не знаю. На восток. Всё дальше и дальше на восток… Другого пути для нас нет. Мы пойдём в земли ляхов, а потом, может, и ещё дальше. Там тоже живут какие-то народы, быть может, они согласятся принять нас, у нас есть чем заплатить за право жить на их земле. Мы – народ мудрецов, целителей и искусных ремесленников.
– Скажи, почтенный Иегуда, но, может быть, вам, иудеям, все же стоит принять крещение и стать полноценными подданными христианских империй?
– Что вам ответить, господин барон? – задумчиво ответил Иегуда. – Раввины учат, что только вера сохраняет наш несчастный народ как единое целое. Если иудеи примут христианство или ислам, они исчезнут, растворятся, как кусок сахара в горячем вине. Поэтому у нас принято поминать иудеев, предавших веру праотцов, как умерших. Скажите, слышали вы о марранах?
– Нет, а кто это?
– Это испанские иудеи, принуждённые к принятию христианства, по-вашему, выкресты, а по-нашему – анусим. К слову, по-испански marrano означает «свинья». Марраны, предав свою веру, рассчитывали такой ценой купить себе жизнь. Однако многие всё-таки не смогли предать и стали христианами только для виду. Но инквизиция быстро раскусила их. Достаточно было найти в доме маррана Тору [101] или уличить его в соблюдении дня субботнего, как его объявляли еретиком и отправляли на костёр. Как видите, вероотступничество – не выход.
– Но это в Испании! А у нас времена Риндфлейша [102] давно прошли! В замке Вартбург я беседовал с доктором Лютером. Слышал о нём?
Купец утвердительно кивнул.
– Ну, так вот, когда Лютер узнал, что я должен посетить Жидовский квартал, он вручил мне своё сочинение. Карл, подай, пожалуйста мою сумку… Вот оно, называется «О том, что Иисус был рождён евреем». Слушай, что пишет Лютер:
«Католики обращались с иудеями как с псами, а не как с людьми. Иудеи не видели от них ничего хорошего, только проклятия и грабежи. Я советую и прошу всех хорошо обращаться с иудеями и учить их Новому Завету; в таком случае они перейдут на нашу сторону. Мы должны хорошо принять их и позволить им свободно состязаться с нами, зарабатывая себе на жизнь, а если некоторые из них станут упорствовать, то что из того? Ведь и мы не все добрые христиане».
Ну, что скажешь на это?
– Что ж, ваша милость, пусть с книгой спорит книга, – ответил Иегуда. Он, кряхтя, встал, открыл сундук и достал из него толстый растрёпанную том в потёртом переплёте.
Купец быстро нашёл нужную страницу и прочитал:
«Если найдётся среди тебя в каком-либо из жилищ твоих, которые Господь Бог твой даёт тебе, мужчина или женщина, кто сделает зло перед очами Господа, Бога твоего, преступив завет Его;
И пойдёт и станет служить иным богам, и поклонится им, или солнцу, или луне, или всему воинству небесному, чего я не повелел;
И тебе возвещено будет, и ты услышишь,
То выведи мужчину того, или женщину ту, которые сделали зло сие, к воротам твоим, и побей их камнями до смерти». [103]
– Что это за книга?
– Это Тора, – просто ответил Иегуда, – книга наших праотцов.
– Что ж, значит, вы всегда будете жить в гетто, – пожал плечами Вольфгер, – вы сами выбрали свою судьбу.
– Но мы не живём в гетто!
– А что же тогда вокруг нас? – иронично спросил Вольфгер.
– Жидовский квартал.
– Мне кажется, ты играешь словами: гетто, жидовский квартал – какая разница?
– И, тем не менее, с вашего позволения, господин барон, она есть. Когда христиане хотят отделиться от иудеев, они загоняют их в гетто, как поступили, например, в Венеции десять лет назад. А когда иудеи хотят жить отдельно от христиан, они покупают землю и строят квартал, такой, как здесь. В нём есть всё, что нужно иудею, от синагоги до кладбища. Правда, земли у нас мало, и кладбище давно заполнено, поэтому могилы роют одну поверх другой, но это наша земля и наше кладбище.
– Значит, ты считаешь, что христиане и иудеи не могут жить в мире? – спросил Вольфгер.
– Почему же? Мы живём в мире, но… Вы ведь знаете, что христианам запрещено заниматься отданием денег в рост?
– То есть ростовщичеством?
– Можно сказать и так… Так вот, иудеи всегда умели считать деньги, поэтому рано или поздно оказывалось, что слишком многие христиане в долгу у иудейских банкиров, даже князья и короли. И вот, вместо того, чтобы возвращать занятые деньги, должники предпочитают избавляться от своих кредиторов самым простым способом: изгнанием или убийством.
– Так не давайте в долг!
– А на что нам жить? Многие ремёсла запретны для нас… Из этого бесконечного круга нет выхода, – безнадёжным тоном возразил Иегуда, а потом сменил тему разговора:
– Но не будем о нас. Иудей может стонать и жаловаться на судьбу день и ночь напролёт. Поговорим лучше о ваших делах. Догадываюсь, что вы приехали в Прагу не потому, что соскучились по купцу Иегуде бен Цви?
– Ты угадал, – усмехнулся Вольфгер. – Нам нужно найти одного человека, но как это сделать, ума не приложу. Кроме тебя, я в Праге никого не знаю, может, ты поможешь в поисках…
– Что за человек? – спросил купец, – как его зовут, чем он занимается?
– Его имя – Томас Мюнцер, он проповедник.
– Господин барон стал интересоваться делами церкви? – удивился Иегуда.
– Господин барон стал интересоваться проповедниками, которые готовят вооружённый мятеж, – хмуро ответил Вольфгер.
– Вот как? Интересно… – протянул купец. – Мюнцер, Мюнцер… Что-то знакомое, но что именно, припомнить не могу. Где я мог про него слышать? Дел у меня с ним точно не было. Нет, не помню… Ну, хорошо. Сделаем так. Заночевать вам у меня нельзя, потому что на закате ворота закроются, и к этому времени все гоим обязаны покинуть квартал. Я советую вам остановиться в Унгельте.
– А что это – Унгельт?
– Унгельт, [104] иначе «Весёлый двор», это постоялый двор для иноземных купцов, приезжающих в Прагу. Отсюда недалеко: когда выйдете на Староместский рынок, перед вами будет храм Девы Марии перед Тыном, а за ним стоит храм святого Иакова, так вот, Унгельт как раз между ними. Мой приказчик проводит вас.
Когда я что-нибудь узнаю о Мюнцере, я сам найду вас там.
***
Весёлый двор был обнесён каменной стеной, доступ к которой защищал ров, впрочем, без воды и почти доверху заваленный мусором. У ворот в тени, повесив шлем на ржавую алебарду, дремал толстый стражник. Услышав топот копыт, он встрепенулся, встал на ноги, кое-как нахлобучил шлем и с грозным видом перегородил ворота алебардой:
– За въезд в Унгельт у нас полагается платить и эта, значить, оружие сдавайте, с оружием у нас нельзя!
– Олух, ты что, не видишь, кто едет? – рыкнул на него из-за спины Вольфгера Карл, – перед тобой не купчишка задрипанный, а его милость фрайхерр фон Экк! А ну, с дороги!
Разглядев баронскую цепь на груди у первого всадника, его богатую одежду и длинный меч, стражник впал в тяжёлую задумчивость, из которой его вывела монета, брошенная Вольфгером. С необыкновенным проворством стражник поймал гульден и тут же потерял к приезжим интерес. Монета мигом исчезла, стражник стянул с головы шлем, привычным жестом нахлобучил его на алебарду и с блаженным стоном рухнул на траву.
Вольфгер и Карл, проехав через каменную арку, оказались в Унгельте. Прямоугольный, мощёный булыжником двор с четырёх сторон был ограничен постройками. С одной стороны стоял длинный и низкий дом без окон с запертыми на висячие замки дверьми, наверное, склад, с другой стороны была конюшня, потом, судя по шипению мехов и ударам по железу, кузница, и, наконец, Вольфгер увидел то, что искал – трёхэтажный постоялый двор.
