Еретическое путешествие к точке невозврата - Крюков Михаил Григорьевич "профессор Тимирзяев" (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗

Карл устроился в углу.

– Как ты добрался до Праги? – спросил Вольфгер. – От Фуггера я узнал, что в пути на вас напали. Так ли это?

– Увы, да. Что поделаешь, купеческое ремесло всегда было опасным, а сейчас оно стало опасным вдвойне. Мы уже почти добрались до перевала в Рудных горах и возблагодарили Его, надеясь вскоре увидеть земли Богемии, но…

– Кто же на вас напал?

– Не знаю, – пожал широченными плечами купец, – по-моему, это были обычные разбойники. Да они, собственно говоря, не подстерегали именно наш обоз, они просто засели у дороги и ждали первых попавшихся путников. К нашему и их несчастью, дождались нас. К нашему, потому что в схватке был убит Аарон, мой старший приказчик, с которым я путешествовал много лет, а к их, потому что добыча оказалась им не по зубам. Мы убили троих, остальные сбежали. Мы не стали преследовать их. Похоронили несчастного Аарона и двинулись дальше. Вот там-то я и получил удар ножом в бок. Рана оказалась неопасной – нож просто скользнул по рёбрам, но эти мерзавцы даже за своим оружием как следует не ухаживали: нож был тупым и зазубренным, как пила. Разбойника, который на меня напал, я уложил, но вот пустяковая рана загноилась… В общем, до Праги мне было доехать нелегко.

– Но теперь, как я вижу, всё в порядке? – вежливо спросил барон.

– В полном, – кивнул Иегуда и в свою очередь спросил:

– Позвольте узнать, а как обстоят дела в Саксонии?

Вольфгер собрался было ответить, но тут в комнату вошла немолодая женщина и о чём-то заговорила с купцом. Сначала он отвечал ей спокойно, потом повысил голос, а под конец что-то сердито приказал. Женщина фыркнула, демонстративно повернулась и, задрав нос, вышла. Вольфгер с некоторым удивлением смотрел на эту сцену.

– Это моя недовольная жена Мириам, – вздохнул Иегуда.

– Почему она сердилась? Мы что-то сделали не так?

Купец небрежно махнул рукой:

– Не обращайте внимания, настоящая еврейская жена недовольна всегда и всем.

– Ну, а всё-таки?

Иегуда замялся.

– Дело в том, – наконец сказал он, тщательно подбирая слова, – что в доме правоверного иудея гоим, то есть неевреи, бывают нечасто. Иудей вообще не должен сидеть за одним столом с христианином, но с этим-то как раз просто: в этой комнате вообще нет стола. Мириам спросила у меня, какую посуду для вина подать гостям? Я ответил, что самую лучшую, серебряную, ну, она и подняла крик.

– А что тут такого?

Купец смущённо крякнул и потёр колени.

– По нашей вере посуда, до которой дотрагивались гоим, считается осквернённой, поэтому после использования её следует выбросить.

– А-а-а, и твоя жена пожалела серебро? – усмехнулся Вольфгер, – теперь понимаю. Скажи ей, пусть не беспокоится, мы сейчас уйдём.

– Вы принимали меня в своём доме, фрайхерр Вольфгер, – насупился Иегуда, – сидели со мной за одним столом, пили со мной одно вино. Теперь вы мои гости, и вы таки будете пить лучшее вино из лучшей посуды!

В комнату вошла Мириам и поставила на ковёр поднос, на котором стояло блюдо с пирожками, обсыпанными сахарной пудрой, чаша с вялеными фруктами, кувшин и костяные стаканчики. Увидев, что жена поступила всё-таки по-своему, купец побагровел, но Вольфгер накрыл его ладонь своей:

– Прошу тебя, почтенный, не ссорься из-за нас с госпожой, нам подойдут любые стаканчики, лишь бы в них можно было налить вино.

Иегуда обиженно засопел, но промолчал и стал разливать густое, почти чёрное вино.

Мириам вышла, Вольфгер обернулся к Карлу:

– Иди сюда, выпей с нами.

Карл с поклоном взял стаканчик и вернулся на своё место.

Вольфгер попробовал вино и с трудом проглотил: оно было немилосердно переслащённым и, к тому же, сдобрено каким-то пряностями. От приторного пирожка рот наполнился слюной сладкой, как сироп.

Вольфгер с трудом сглотнул, поставил стаканчик на поднос и вежливо похвалил вино.

– Да, – самодовольно сказал Иегуда, – это хорошее, весьма дорогое вино. У нас вообще любят сладкие вина. Но позвольте всё-таки повторить свой вопрос, господин барон, как обстоят дела в Саксонии? Поверьте, я спрашиваю не из пустого любопытства…

– Что тебе сказать? – задумчиво ответил Вольфгер. – Помнишь наш разговор в замке Альтенберг прошлой осенью? Так вот, к несчастью, твои опасения сбываются. Страна стоит на пороге крестьянского бунта, и как только дороги просохнут, война полыхнёт, словно стог сухого сена. Чтобы его поджечь, достаточно будет крохотной искры, а вот потухнет он только тогда, когда на месте стога останется чёрное выжженное пятно.

Купец закрыл лицо руками и, раскачиваясь, горестно простонал:

– За что, за что так жестоко уязвляешь Ты народ свой, Господи?! Чем провинились мы перед тобой? За что ты отнял от нас руку Свою и превратил избранных Тобой в народ-изгой, народ-скиталец?

– Прости меня, почтенный Иегуда, – сдержанно удивился Вольфгер, – но, боюсь, я не вполне понимаю причину твоей скорби. Ну, не будешь ты торговать с Саксонией, так что? Разве мало вокруг Богемии других стран?

– Торговля… Да причём тут торговля? – мрачно ответил Иегуда, – дело вовсе не в торговле… Смотрите сами.

Давно, двести с лишком лет назад король Эдуард I Английский издал указ об изгнании из страны всех иудеев, а спустя пятнадцать лет король Филипп IV Красивый приказал выселить их из Франции. На выселение был дан один месяц, а вся собственность была конфискована. Каждый иудей мог взять с собой только 12 су. Здания синагог король раздал своим придворным, говорят, что здание парижской синагоги он в насмешку над народом нашим подарил своему кучеру…

Всего тридцать лет назад его католическое величество король Испании Фердинанд II Арагонский подписал Альгамбрский декрет, который требовал от иудеев в течение трёх месяцев либо принять крещение, либо покинуть страну. Всякий некрещёный иудей, оставшийся в Испании после этого срока, объявлялся вне закона, поскольку, как говорилось в декрете,

В Испании иудеям, которые избрали бегство, всё-таки предоставили право распродать имущество и увезти свои вещи, только вот продать дома им не разрешили, а золото, серебро и драгоценные камни просто отобрали.

Мои соплеменники тогда бежали в Португалию, Турцию, Италию и в Африку, но потом их изгнали и из Лиссабона. Тех, у кого не нашлось денег, чтобы купить себе место на корабле, продали в рабство.

То же самое было в Австрии, в Швейцарских кантонах, в других странах, о которых я сейчас не буду говорить.

Вы видите, ваша милость, что происходит? Нам нет места в этом мире. Волна преследований, убийств и насильственных обращений поднялась на западе, она неумолимо катится на восток и несёт на себе несчастный народ наш.

В Богемии дела тоже становятся всё хуже и хуже. Унизительные рогатые колпаки, которые заставляют носить за пределами гетто моих соплеменников, вы уже видели, а недавно явилась новая беда. Иудеев стали загонять в соборы, где невежественные монахи пытаются убедить их в греховности иудаизма, проповедают о спасении души и пользе крещения. Церковные служки и доносчики инквизиции внимательно следят за тем, чтобы иудеи внимательно слушали. Один бедняга случайно заснул, так его обвинили в ереси и сожгли на костре…

Мы обращали взгляды в сторону Германии, полагая её последней нашей надеждой, ибо ваши князья, как правило, относились к иудеям с терпением и пониманием. Конечно, бывало всякое. Когда в Европе Чёрная смерть [100]собирала свою страшную жатву, обезумевшие от ужаса горожане обвиняли иудеев в том, что они отравляли колодцы. Тогда многие наши общины в Германии были уничтожены, а иудеев изгнали из большинства городов и сел. Но потом, когда болезнь отступила, а здравый смысл взял верх, иудеям было разрешено вернуться. Мы надеялись, что если гонения на народ наш не ослабнут, Германия даст нам приют. Теперь же эта надежда рассыпается прахом, мы не можем ехать в страну, охваченную войной.